Рэки Кавахара - Звездная колыбель (ЛП)

Чем дольше они разговаривали со старостой, тем более зловещим становилось свечение в глазах наблюдавшей за ними Черноснежки. Понимая, что промедление смерти подобно, Харуюки слегка пнул Такуму носком правой ноги.

К счастью, Такуму, по всей видимости, тоже успел заметить взгляд Черноснежки, поскольку тут же откашлялся и сказал:

— Ну так что, Икудзава. О чем ты хотела с нами поговорить?

— А, точно. Э-э… возможно, мои слова покажутся вам неожиданными. Надеюсь, я вас не слишком напугаю… — Икудзава выпрямилась, прямо глядя на Такуму и Харуюки, и ясным голосом заявила, — Арита и Маюдзуми, на следующих выборах я хочу попросить вас выдвинуться кандидатами в школьный совет вместе со мной.

«Э-э?! — Харуюки с трудом, но удалось удержать вопль в груди, не дав ему вырваться наружу. — ”Выборы в школьный совет”?.. Может, это так трава в ее приправе называется?..»

Однако ему не дали времени на то, чтобы сбежать от реальности. Такуму оправился от шока уже через две секунды и негромко уточнил:

— Другими словами, Икудзава, ты планируешь выдвинуться на должность председателя совета, а нас назначить на другие исполнительные должности?

— Именно так, — кивнула староста.

Выборы в школьный совет Умесато проводились достаточно своеобразно. Обычно кандидаты на исполнительные должности — председатель, зампредседателя, секретарь и казначей — выдвигались самостоятельно и порознь, и выбирали их тоже раздельно. Но в Умесато кандидаты выдвигались целыми командами. Это означало, что будущий президент совета набирал группу из трех других человек, помимо себя, и заявлял на выборы всю команду.

Судя по всему, Икудзава планировала назначить Харуюки и Такуму на две из трех главных должностей — зама председателя, секретаря и казначея. Но…

— Разве обычно свои кандидатуры выдвигают не близкие друзья? — заметил Такуму, и Харуюки согласно кивнул, но Икудзава ответила, даже не поведя бровью:

— Я считаю, что это неправильно. Работа в школьном совете — не развлечение, и поэтому в моей команде должны состоять люди, которым я могу доверять. Нынешний совет образовался именно по такому принципу.

— Но… тогда тем более непонятно. Почему я?.. — ошарашенно спросил Харуюки, указывая на себя пальцем.

Такуму вопросов не вызывал. Сразу после появления в Умесато он стал звездой секции кендо, самым вероятным кандидатом на пост следующего капитана команды, и к тому же имел превосходные оценки. А если учесть его статную внешность, то Харуюки мог с чистой совестью сказать, что лучшего кандидата на участие в выборах просто не найти.

Но в то же время он не сомневался, что все положительные моменты, которые Маюдзуми Такуму мог принести в школьный совет, перечеркнет средоточие негативных качеств по имени Арита Харуюки.

Харуюки твердо решил: если она скажет, что пригласила его лишь как друга Такуму, он тут же откажется выдвигаться. Однако ответ Икудзавы его удивил:

— Очевидно потому, что я считаю, что ты отлично впишешься в команду совета.

— П-почему?.. — только и смог выдавить он.

На лице Икудзавы появилась насмешливая улыбка.

— Это же естественно. Арита, ты ведь отлично справляешься с обязанностями председателя комитета по уходу за животными. Вообще, члены профильных комитетов довольно часто участвуют в выборах в школьный совет. Например, текущий президент школьного совета до прошлых выборов занимал должность зама председателя комитета по радиовещанию.

— Я, ясно…

Харуюки от удивления даже забыл о том, что и сам уже давно занимает школьную должность. Впрочем, председателем комитета по уходу он стал лишь месяц назад, да и занимался лишь тем, что ухаживал за африканской зорькой Хоу, жившей в клетке на заднем дворе школы. Он не знал, можно ли это назвать каким-то достижением.

Однако Икудзава продолжала, словно отрезая ему пути к отступлению:

— Кроме того, ты ведь приложил немало усилий к тому, чтобы сделать лучше выставку нашего класса на культурном фестивале, правда? Мне потом стало очень стыдно — ведь именно ты открыл мне глаза на то, что мне, старосте нашего класса, нехорошо было готовить выставку только для галочки…

— Д-да ладно, я не так уж прямо вкалывал… это мне нужно извиниться за то, что я поменял программу, ни с кем не советуясь…

— Нет, мне тоже очень понравилась выставка «Коэндзи тридцать лет назад», — вставил Такуму с самым серьезным видом.

Харуюки чуть не воскликнул «так будет только хуже!» и едва удержался, чтобы не пнуть его снова. Однако Такуму с легкостью увернулся от недовольного взгляда Харуюки и продолжил:

— Спроецировать дополненную реальность на стены и потолок — отличная идея, а суметь сделать все это за вечер — неплохое достижение. К тому же и посетителям очень понравилось.

— Ну, по сравнению со спектаклем «Время» школьного совета это просто ерунда…

— Да, это было нечто! Но зато в твоей выставке мне очень понравилось, что время текло с нормальной скоростью, — вновь заговорила Икудзава, судя по глазам, вспоминая фестиваль. — Когда я увидела тот дом, в котором когда-то жила, то о многом подумала. Я считала, что мне «всего лишь четырнадцать», а взрослая жизнь где-то далеко, хотя на самом деле мне «уже четырнадцать». Отчасти и участвовать в выборах я решила именно под влиянием той выставки.

— Э-э-э?

— Естественно, я не знаю, удастся ли мне победить, но лучше я попробую, потерплю неудачу и расстроюсь, чем не выдвинусь и буду сожалеть об этом всю жизнь.

Харуюки почувствовал, что слова Икудзавы Маю все же нашли дорожку к его сердцу. Конечно, ему все еще не хотелось участвовать ни в каких выборах, но на ум пришел вопрос, который он тут же и задал:

— А-а… а почему ты решила выдвинуться на должность председателя школьного совета, Икудзава? Ты ведь и в секции каллиграфии состоишь…

— Это потому, что… — Икудзава почему-то склонила голову и немного покраснела. Затем она принялась собирать свою коробку-бэнто обратно, и смущенно ответила: — Знаете, это может показаться смешным, но… меня до глубины души восхищает третьеклассница Черноснежка, которая работает в совете замом председателя. Я хочу стать хоть немного ближе к ней… даже не в том смысле, чтобы подружиться, но в том, что хочу жить, как она. Меня всегда впечатляло ее достоинство, умение крепко стоять на ногах и необычайное спокойствие.

«Кстати, эта самая Черноснежка как раз сверлит взглядом твою спину с расстояния всего десятка метров».

Естественно, эти слова Харуюки вслух не произнес. Кивнув, он ответил:

— Вот оно что. Я тебя прекрасно понимаю… и это вполне достойная причина, чтобы выдвинуться.

Хотя он и говорил искренне, Икудзава почему-то смущенно потупилась.