Софи Кинселла - Шопоголик и бэби

Все выжидательно смотрят на Сьюзи, а она кланяется:

– Благодарю! Когда я задумала устроить этот день детских подарков, я спросила Джесс, что мы могли бы подарить Бекки. А Джесс ответила: «Уже ничего. Она скупила весь Лондон».

В комнате волной поднимается хохот, я краснею как свекла. Да, я, пожалуй, слегка переборщила. Но с другой стороны, как без этого? Ведь когда родится ребенок, мне будет уже не до шопинга. Разве что через год снова дорвусь до магазинов.

– Так вот, – продолжает Сьюзи, у которой искрятся глаза, – Джесс предложила сделать что-нибудь своими руками. И мы сделали!

Они сами делали мне подарки? Боже, неужели во всех коробках самодельные подгузники?

– Начнем с моего подарка. – Сьюзи ставит передо мной прямоугольную коробку, и я с волнением принимаюсь разворачивать серебристую бумагу.

– Ах! – невольно вскрикиваю я, когда вижу, что внутри. – Ах!

В коробке не подгузники. Там изысканная рамка для фотографий из крашеного кремового дерева, инкрустированная крохотными зеркальцами и перламутром. Вместо фотографии в рамку вставлен рисунок, а на нем девушка с головой-кружочком и ножками-палочками стоит перед домом и держит на руках ребенка.

– Потом вставишь в рамку фотографию малыша, – объясняет Сьюзи. – А пока пусть так постоит. Это я тебя нарисовала перед твоим новым домом.

Присматриваюсь к рисунку и вдруг покатываюсь со смеху. Домик словно с детского рисунка, он разделен на комнаты, и каждая подписана: «Колясочная», «Памперсная», «Губнопомадная», «Неоплаченно-счетная» (эта в подвале), «Потенциально-антикварная».

Комната для Потенциального Антиквариата! Блестящая мысль!

Открываю остальные подарки и просто не знаю, что сказать. Келли сшила лоскутное одеяльце, а лоскутки для него собрали все мои знакомые из Скалли. Дженис связала красный детский джемперок и вышила на нем спереди: «Мое первое Рождество». От мамы мне достались колпачок и сапожки, как у рождественского деда. От Дэнни – самый обалденный и самый рваный в мире дизайнерский детский комбинезончик.

– Теперь мой, – объявляет Джесс и ставит передо мной самую большую коробку. Она завернута в измятую оберточную бумагу, в одном месте на которой отчетливо видно: «С Новым 2000 годом!»

– Поосторожнее с оберткой, – просит Джесс, когда я берусь за коробку. – Она совсем новая, еще пригодится.

– Ладно, ладно!

Я аккуратно разворачиваю бумагу и складываю ее. Под оберткой слой мягкого упаковочного материала, а под ним ящик высотой с полметра, сделанный из светлого полированного дерева. Озадаченно переворачиваю его и обнаруживаю, что это не ящик. Это шкафчик с двустворчатыми дверцами и маленькими фарфоровыми ручками. Спереди на нем вырезано: «Обувь для малыша».

– Открывай! – Джесс так и светится. – Смелее! Распахиваю дверцы и вижу маленькие– полочки – наклонные, обитые белой замшей. На одной из них стоит самая крошечная пара бейсбольных кед, какую только можно вообразить.

Это шкаф для детской Обувной.

– Джесс… – на глаза наворачиваются слезы, – ты сама?

– Том помогал, – признается она. – Мы работали вместе.

– Но идею подала Джесс, – вмешивается Сьюзи. – Шикарно, правда? Жаль, что я не додумалась!

– Блеск. – Я потрясена до глубины души. – Вы только посмотрите, как пригнаны дверцы… как вырезаны полочки…

– У Тома золотые руки. – Дженис подносит к глазам платочек. – Будет у нас память о нем. Ведь могилку мы, наверное, никогда не увидим…

Я переглядываюсь с мамой, у нее на лице появляется знакомое выражение «Дженис сбрендила».

– Дженис, я абсолютно уверена, что он жив… – начинает Джесс.

– Можно выгравировать на задней стенке даты его жизни, – скорбит Дженис. – Если ты не против, Бекки.

– Э-э… ну что вы, – нерешительно отвечаю я. – Конечно, нет.

– Дженис, он не умер! – почти кричит Джесс. – Я точно знаю!

– Тогда где он? – Дженис опускает руку с платочком, перемазанным сиреневыми тенями для век. – Ты разбила мальчику сердце!

– Стойте! – вдруг вспоминаю я. – Джесс, сегодня утром принесли посылку для тебя. Может, от Тома.

Я приношу из прихожей посылку, Джесс вскрывает пакет и достает компакт-диск. На нем два слова: «От Тома».

Минуту мы изучаем диск молча.

– Это DVD, – заключает Дэнни. – Поставь его.

– Последняя воля Тома! – взвывает Дженис. – Послание с того света!

– Не с того, а с этого, – обрывает Джесс, но я вижу, как она побледнела.

Джесс вставляет диск в плеер и садится на пол. Все мы молча ждем, когда засветится экран. И вдруг на нем появляется Том на фоне голубого неба. Он смотрит прямо в камеру, на нем старая зеленая тенниска, вид неряшливый.

– Привет, Джесс. – Том не улыбается. – Когда ты увидишь эту запись, я буду уже в Чили. Потому что там теперь мое место.

Джесс застывает.

– В Чили?

– В Чили? – верещит Дженис. – Что он там забыл?

– Я люблю тебя, – продолжает Том, – и если понадобится, готов отправиться за тобой на край света. Или еще дальше.

– Как романтично! – завистливо вздыхает Келли.

– Балда ты, Том! – Джесс бьет себя ладонью по лбу. – Я туда только через три месяца приеду!

Но я замечаю, что глаза у нее радостно блестят.

– Смотри, что я для тебя нашел. – Том подносит к объективу обломок какого-то блестящего черного камня. – Тебе понравится эта страна, Джесс.

– Он подхватит холеру! – кудахчет Дженис. – Или малярию! Он у меня такой слабенький…

– Я могу работать плотником, – тем временем продолжает Том, – а по вечерам писать свою книгу. Здесь мы будем счастливы. А если мама начнет доставать тебя, вспомни, что я тебе про нее рассказывал.

– Рассказывал? – Дженис настораживается. – Что он тебе наговорил?

– Э-э… ничего. – Джесс поспешно жмет кнопку «стоп» и вытаскивает из плеера диск. – Остальное потом досмотрю.

– Вот видите! – жизнерадостно заключает мама. – Дженис, милая, он жив! Это же замечательно?

– Жив – а что толку? – Дженис все еще на грани истерики. – Ведь он в Чили!

– По крайней мере, он увидит мир! – вдруг яростно выпаливает Джесс. – Сделает в своей жизни хоть что-нибудь! Дженис, у него была депрессия. Эта поездка нужна ему.

– Мне лучше знать, что нужно моему сыну! – возмущается Дженис, но ее прерывает звонок в дверь.

Я грузно встаю, радуясь, что на время покину поле битвы.

– Сейчас! – обещаю я, выхожу в прихожую и жму кнопку домофона. – Алло!

– Вам пакет, – трещит в динамике.

Сердце сбивается с ритма. Пакет. Наверное, тот самый, какой же еще? Не дыша, нажимаю кнопку. Я пытаюсь успокоиться, твержу себе, что это еще одна посылка для Джесс, каталог, какая-нибудь компьютерная штуковина для Люка…

Открываю дверь и вижу курьера-мотоциклиста в коже, с большим пухлым конвертом, надписанным толстым черным маркером. И сразу узнаю почерк Дейва Мастака.