Сандра Браун - Шелковые слова

— И тебе тоже.

— И мне. Почему же я не видела этого и не протестовала?

— Потому что дети инстинктивно любят своих родителей. Даже дети, страдающие от жестокого обращения, защищают родителей, которые их мучают.

— Она меня не мучила.

— Существуют всевозможные разновидности жестокого обращения, Лейни. Ты подвергалась психологическим мучениям. Отметины, которые твоя мать оставила на тебе, невидимые.

— Но ты же их увидел, — тихо отозвалась она.

— И мы будем их залечивать. От нее ты научилась сдерживать проявления любви и привязанности. Я же собираюсь научить тебя обратному.

Лейни погладила себя по животу.

— Буду каждый день говорить ему, как люблю его, обнимать и ласкать. — Она вновь обратила задумчивый взгляд на пустынное шоссе; лишь изредка темноту прорезали лучи чужих фар. — Вряд ли мама считала, что поступает не правильно. Ты как-то назвал меня печальной дамой. Но в этой пьесе именно она по-настоящему трагическая фигура.

Дик был настроен менее снисходительно.

— Лейни, ты сердишься, что я заставил тебя увидеть ее в истинном свете?

Она медленно перевела на него грустный взгляд.

— Нет, Дик. Я благодарна тебе. Машина съехала на обочину так стремительно, что поначалу Лейни решила, что у них спустила покрышка. Включив аварийные фары, Дик придвинулся к Лейни и заключил ее в объятия.

— Я не хотел подвергать тебя такому испытанию, но должен был сломать этот барьер. — Сжав в ладонях ее лицо, он поочередно провел большими пальцами по ее губам. — Считай это своего рода шокотерапией.

Она потупилась.

— А все остальное? Тоже терапия?

Он выжидал с ответом, пока она снова не подняла на него глаза.

— Нет. Это случилось потому, что я очень хотел тебя любить, мечтал об этом с того самого дня, когда заявился на школьный двор. Двадцать семь лет ты была лишена любви. Я хотел подарить тебе ее в самой яркой форме. И весьма польщен, что сумел дать тебе то, в чем ты больше всего нуждалась.

Он поцеловал ее, едва коснувшись языком губ. Лейни всем своим существом отозвалась на эту ласку, ибо она напомнила ей о том, как он занимался с ней любовью. Именно в этот момент она осознала, что отныне всегда будет тосковать по Дику, если его не окажется рядом. Стон, слетевший с ее губ, когда она отстранилась от него, был вызван не страстью, а ощущением собственной беспомощности.

— Дик, ты заставляешь меня привязываться к тебе, а я этого не хочу. Боюсь.

— Лейни, этот страх взрастила в тебе твоя мать. Теперь ты это понимаешь?

— Да, но от понимания страх не исчезает.

Он крепко ее обнял.

— Мы изгоним его нежностью и поцелуями. Так что привязывайся ко мне на здоровье. Я намерен стать для тебя совершенно необходимым. И для Шустрика. — Он нагнулся и поцеловал ее в живот.

Впервые за день она рассмеялась:

— Ты что, действительно собираешься так назвать ребенка?

Подняв голову, он подмигнул.

— Только если родится мальчик. Смех Лейни обрадовал Дика, однако от его внимания не ускользнули темные круги под ее глазами.

— Ты устала, да?

— Ужасно.

Дик отстранился от Лейни, устраиваясь поудобнее за рулем и жестом предлагая Лейни прилечь.

— Дорога нам предстоит дальняя. Вытяни ноги. А может, лучше приляжешь на заднем сиденье?

— Глаза ее медленно скользнули по его лицу.

— Нет, лучше останусь с тобой. Дик вновь прильнул к ее губам, на сей раз давая волю неутоленному желанию. Он целовал ее горячо и упоенно, и страсть его обуздывало лишь сознание того, что Лейни смертельно устала. С сожалением подняв голову, он легонько коснулся ее влажных губ кончиком пальца.

— Спи.

Лейни положила голову на его плечо.

Тот вечер ознаменовал существенную перемену в их отношениях. Лейни постепенно стала проникаться к Дику доверием. Они не говорили об этом, но ее возрастающее доверие замаячило на горизонте проблеском надежды. С каждым днем они приближались к этому заветному маяку — предвестнику счастья.

Лейни вернулась в школу в первую неделю января, Дик оставался дома. Работая над весьма сложным и запутанным делом, тщательно подготавливал защиту. Он держал постоянную телефонную связь со своим клиентом и помощниками, проводящими гигантские объемы изысканий. А по ночам корпел над присланными сводками, увлеченно испещряя поля неразборчивыми пометками. Ни одна деталь не ускользнула от него; однако всякий раз, когда Лейни интересовалась, на какое число назначено судебное разбирательство, Дик отвечал неопределенно.

Она понимала, как несподручно ему работать в столь непривычных условиях, и как-то спросила:

— Тебе ведь надо быть в Нью-Йорке, да?

— Я должен быть здесь, с тобой, — твердо ответил он, отвлекаясь от кипы изучаемых бумаг.

— Ты знаешь, о чем я. Уверена, что переговоры с клиентом было бы гораздо полезнее и продуктивнее проводить при личной встрече, а не по телефону. Тебе нужны справочники, которых здесь нет, так что тебе приходится кого-то просить, а потом ждать до следующего дня…

— Да, Лейни, некоторые неудобства действительно есть. Наиболее откровенные обмены мнениями я приберегаю на то время, пока ты в школе. — Попытка свести все к шутке ему не удалась.

Лейни чувствовала себя ужасно толстой; она устала от судорог в ногах и болей в спине, устала от того, что денно и нощно ее изнутри пихают и толкают. При виде нарядов для беременных к горлу подступала тошнота. А стройных и гибких манекенщиц в модных журналах она прямо-таки ненавидела.

Ее все раздражало. Картина на противоположной стене висит неровно, но ей лень даже встать и поправить. Один из учеников сломал ей ноготь, уронив коробку с мелками. Она ненавидела свою утиную походку. И вдобавок ко всему, ей казалось, что она губит карьеру блестящего адвоката.

Но больше всего ее беспокоило, что же произойдет, когда родится ребенок. Дик ее наверняка бросит — к тому времени ему уже надоест эта игра. А когда он уйдет, она будет тосковать по нему. Лейни чуть ли не желала ускорить его уход, чтобы перестать этого страшиться.

— Возвращайся в Нью-Йорк, Дик, твое место там, — сердито сказала она. — Не могу допустить, чтобы ты жертвовал своей работой, оставаясь здесь со мной. Я позвоню тебе, как только почувствую, что начинаются роды. Доберешься сюда за несколько часов. Если, конечно, захочешь. Честно говоря, по-моему, любой мужчина, стремящийся ни на шаг не отходить от своей беременной жены, просто ненормальный.

Дик поднялся с кресла и присел на корточки возле кушетки, на которой она лежала. Сжал ее руку в своих ладонях.

— А кто же будет ходить с тобой на занятия по подготовке к родам?

— Первые шесть месяцев тебя же здесь не было. Инструкторша выполняла роль моего партнера.

— Да, уж об этом ваш солдат в юбке мне не даст забыть, — с улыбкой заметил Дик, вспоминая первый вечер, когда отправился на занятия вместе с Лейни и получил первоклассную выволочку от медсестры за то, что раньше пренебрегал своими обязанностями. — Доктор Тейлор назначил меня своим заместителем, дабы следить, чтобы ты не слишком переутомлялась.