Даниэла Стил - Секреты

— У меня такое чувство, будто кто-то умер, — горько рассмеялась она. — Наверное, это я.

— Наплевать на них, мы найдем тебе что-нибудь другое.

Джейн стала всхлипывать. Лу внутренне весь сжался от сострадания.

— Я не могу делать ничего другого… ты же знаешь… эта роль была идеальной для меня…

— Значит, мы найдем другую «мыльную оперу», где бы требовалась секс-бомба в черном парике…

Теперь у Джейн их было двенадцать, разного фасона и длины — столько собралось за последние десять лет. Но она была неутешна. Слезы лились рекой. Пришлось вытирать их, а заодно и нос бумажным полотенцем.

— Я не знаю, что тебе еще сказать, дитя мое. Я ужасно сожалею. Правда.

Он на самом деле сожалел и страшно не хотел, чтобы Джейн страдала. Она не заслужила такого.

— Что же мне делать?

Джейн снова высморкалась. Слезы текли по ее щекам и касались купальника.

— Уйти с достоинством. Больше ты ничего не можешь поделать. Выйди на один день на работу и попрощайся…

Лу знал, что это будет ужасная сцена. Свободной рукой он сделал пометку в своем календаре. Он хотел в тот день послать Джейн цветы, анонимно, как всегда.

— А я поинтересуюсь, какие есть предложения.

— Я не могу делать ничего другого, Лу.

— Не надо отчаиваться, доверься мне. Через день или два я тебе позвоню.

Джейн закончила разговор с чувством, будто мир рухнул. В каком-то смысле так действительно и было.

Только она положила трубку и утерла слезы, как в кухню ввалилась шумная ватага подростков: Джейсон, Александра, Алиса и их друзья.

— Что сегодня на ленч? — улыбнулся Джейсон, не видя и следа слез, которые его мать только что проливала. Он был точной копией молодого Джека. Александра тоже была на него похожа, хотя у обоих были рыжие, унаследованные от Джейн волосы.

Повернувшись к ребятам спиной, чтобы они не заметили, что у нее влажные глаза, Джейн достала из холодильника поднос с заранее приготовленными сандвичами: с ветчиной, колбасой, индюшатиной и паштетом. Забрав все это и три упаковки кока-колы, молодежь удалилась, а Джейн со вздохом села за кухонный стол. Все было кончено. Для нее все было кончено. Джек все-таки победил, сам того не зная. И вдруг, словно ему передались ее мысли, она услышала на подъездной дороге шум машины и, выглянув в окно, увидела знакомый серебряный «Мерседес» и Джека, который, остановив автомобиль, бодро выскочил из кабины. Он все еще выглядел очень молодо, его светлые волосы скрывали седину, которая уже появилась, Джейн это знала. Спортивный, в хорошей форме, он выглядел гораздо моложе своих сорока трех лет, но в глазах его было что-то недоброе, в линии губ появилась какая-то твердость, которой не было прежде. Джек был внешне хорош собой, однако ему недоставало теплоты, и даже сейчас, войдя в открытую дверь кухни, он не улыбнулся жене, не заметил печали в ее глазах. Да он в них, в общем-то, никогда и не заглядывал.

— Привет, ты какими это судьбами? — улыбнулась Джейн.

Джек, стоя к ней спиной и доставая из холодильника пиво, ответил:

— У меня недалеко отсюда была деловая встреча, вот я и решил заехать домой на ленч.

Он повернулся, оглядел ее от шеи вниз, ослабил галстук и отхлебнул пива прямо из банки. Потом бросил пиджак на стул, и Джейн увидела, как под рубашкой у него играют мышцы. Джек почти ежедневно после возвращения с работы играл в теннис. Он и Джейсон были великолепны на корте. Джейн так и не стала хорошей теннисисткой, муж и сын терпеть не могли играть с ней.

— Ты сегодня не работаешь в больнице?

— У меня перерыв на лето. Ты забыл? Она снова улыбнулась. На этот раз Джек ответил ей тоже улыбкой:

— А, да. Вечно я забываю.

Он разглядывал зрелое, сочное тело жены и, похоже, потерял интерес ко всему остальному.

— Загорала у бассейна?

Джек хорошо их обеспечивал, всем обеспечивал: бассейном, машинами, одеждой; каждый год снимал дом в Ла Джолла, возил на рождественские каникулы на Гавайи, но все-таки Джейн казалось, что он очень много недодает, многим не делится. Он всегда был таким отстраненным и никогда не говорил с ней по душам.

— Я приглядывала за ребятами.

Их разговоры почти всегда ограничивались одними банальностями. Джек никогда не рассказывал ей о своей работе, не считал нужным, и редко говорил о своих сотрудниках.

— Ты купила то, что мне нужно к поездке в Ла Джоллу?

Ранее он вручил Джейн точный список рыболовных принадлежностей, которые хотел в этом году обновить.

— У меня не было времени. Сегодня пополудни этим займусь.

Но вдруг ее охватило чувство, будто мир рухнул. «А разве нет?» — думала она, в то время как Джек подошел и коснулся двумя пальцами низа ее маленьких черных эластичных трусиков. Он нащупал то, что хотел, и погрузил пальцы глубже, причинив ей боль, но она ничего не сказала.

— А на кое-что другое у тебя есть время? Это был риторический вопрос. Она никогда не говорила ему «нет». Джек уже отставил пиво и освободившейся рукой схватил ее грудь. Целуя жену взасос, кусая ей губы, он спросил:

— Трахнемся?

В последнее время Джейн привыкла к подобной манере. Грубое поведение мужа во время полового акта уже ее не шокировало и не удивляло. Просто Джек таким стал. Когда они только познакомились, все было иначе. Он был ласковее, однако после женитьбы постепенно менялся. Порой казалось, что он одержим тем, чтобы овладеть ею или войти в нее глубже и сильнее. Джек вел себя так, даже когда она была беременна, что иногда вызывало у нее страх, но все как-то обошлось. Врачу она постеснялась тогда сказать о своих опасениях.

Теперь Джек привлек ее к себе, терся об нее, кусал ее нижнюю губу. Потом он на мгновение оторвался и заметил:

— Знаешь, я все-таки рад, что заехал домой. Это лучше ленча в городе.

Джейн рассмеялась, но глаза ее в этот день не улыбались. Джек схватил ее за руку и повел по коридору в спальню, которая находилась в дальнем конце дома. Он сам так запланировал, и Джейн порой думала, что муж так сделал, чтобы дети не слышали звуков, долетавших из спальни родителей.

Когда они вошли в спальню, Джек захлопнул дверь и закрыл ее на ключ. Он никогда не опускал на окнах жалюзи, впрочем, дети и так не могли бы ничего увидеть, находясь в бассейне, да и Джейн с радостью отвела взгляд на деревья, когда он грубо опрокинул ее на пол и сдернул с нее купальник. Расстегнув лишь «молнию» на брюках, он безо всяких прелюдий, без ласк вошел в нее. Руками он, как всегда, грубо мял ей груди, а потом стал кусать соски. Случалось, он кусал их до крови, но на этот раз только теребил, пока Джейн сама не возбудилась и не стала тихо стонать в его руках. Затем, к ее удивлению, он отстранился, некоторое время ласкал ее губами, после чего обеими руками широко развел ей ноги и снова вошел, на этот раз окончательно; издал громкий крик, потом длинный мягкий стон и затих на ней. Удовлетворенный, довольный собой, он напоследок касался пальцами грудей жены и не видел слез, которые медленно текли из ее глаз.