Даниэла Стил - Перемены

— Вы замечательный человек, доктор Галлам.

— Благодарю вас. — Он улыбнулся. — Как вы полагаете, когда вы сможете организовать ее прилет в Лос-Анджелес?

— Точно не знаю. Студия должна уточнить кое-какие детали. Какое время устроило бы вас?

— Судя по тому, что говорят ее доктора, медлить нельзя, думаю, завтра меня бы устроило.

— Я постараюсь. — Она взглянула на часы; приближалось время выпуска новостей. — Я позвоню вам через несколько часов… и, доктор Галлам… спасибо…

— Не стоит благодарности. Это — часть моей работы. И я надеюсь, что мы оба это понимаем. Я сделаю операцию ребенку бесплатно, но в операционной не будет телекамеры. А вы получите от меня интервью после операции. Согласны?

— Согласна. — Потом Мел не удержалась и спросила:

— Не могли бы вы рассказать нам о некоторых других случаях?

— Для чего? — Теперь в его голосе явно слышалась подозрительность.

— Мне бы очень хотелось сделать репортаж о трансплантации сердца, раз уж я окажусь там с вами, доктор. Хорошо? — Она опасалась, что у него могло сложиться о ней предвзятое мнение. Возможно, ему не нравилось, как она вела выпуски вечерних новостей.

Ведь они транслировались и в Калифорнии. Но ее страхи оказались напрасными.

— Конечно.

На мгновение воцарилось молчание, затем он задумчиво заговорил:

— Странно думать о человеческой жизни, как о теме для репортажа. — Он вспомнил Салли. Она не была «объектом для репортажа», эта двадцатидвухлетняя девушка, так же, как и чернокожая малышка из Нью-Йорка.

— Хотите — верьте, хотите — нет, но после стольких лет работы мне трудно думать так об этом. — Мелани глубоко вздохнула, подумав, не кажется ли она ему черствой. Иногда ее работа требовала жесткого подхода к некоторым вещам. — Я свяжусь с вами позже и сообщу, когда мы вылетаем.

— Я все подготовлю здесь к ее прибытию.

— Благодарю вас, доктор.

— Это моя работа, так что не стоит благодарности, мисс Адамс.

Она задумалась над его словами. Спасать жизнь людей — более благородная миссия, чем вести про грамму вечерних новостей. Менее чем за час Мелани договорилась обо всем, начиная от «Скорой помощи» от дома Джонсов до аэропорта, специального обслуживания на борту самолета, медсестры, которая поедет с ними за счет телестудии, телевизионной бригады, которая будет сопровождать их от самого дома до Калифорнии, о такой же бригаде, которая продолжит работу с ними в Лос-Анджелесе, о номерах в гостинице для себя, телевизионной бригады и для матери Патти Лу. Оставалось только известить Питера Галлама. Его не оказалось на месте, когда она позвонила ему несколько часов спустя. Ей пришлось передать для него сообщение через секретаря. И в тот вечер она сказала двойняшкам, что на несколько дней уедет в Калифорнию.

— Зачем? — как всегда, первой спросила Джессика, и Мел все объяснила девочкам.

— Ой, мам, ты превращаешься в постоянную «службу скорой помощи». — Вал это явно забавляло, и Мелани с усталым вздохом повернулась к ней.

— Сегодня и у меня тоже такое же ощущение. Но должен получиться хороший репортаж. — Опять это слово «репортаж», когда речь идет о человеческой жизни. А что, если бы на месте этой девочки оказались Валерия или Джесси? Что бы она тогда чувствовала?

Она внутренне содрогнулась при этой мысли и снова поняла реакцию Питера Галлама. Ее волновала предстоящая встреча с ним, окажется ли он приятным человеком, с которым легко работать, или эгоцентричным. По телефону он не показался ей таковым, но она знала, что большинство кардиохирургов пользовались подобной репутацией. И все же он представлялся ей другим. Она еще не видела его, но он уже понравился ей и вызвал у нее глубокое уважение, откликнувшись на просьбу помочь Патти Лу Джонс.

— У тебя усталый вид, мам. — Она заметила, что Джессика смотрит на нее.

— Я действительно устала.

— Во сколько ты завтра уезжаешь? — Они уже привыкли к ее творческим командировкам и в ее отсутствие прекрасно ладили с Ракелью. Она всегда оставалась с ними, когда Мел уезжала, поездки, как правило, были непродолжительными.

— Я должна выехать из дома в половине седьмого.

Наш рейс в девять утра, но мне надо встретить бригаду телеоператоров у дома Джонсов. Думаю, придется встать в пять.

Обе девочки состроили гримасы, и Мел улыбнулась, глядя на них.

— Вот именно. Не всегда моя работа так романтична, как кажется, да, девочки?

— Можешь не повторять, — быстро ответила Вал.

Обе девочки знали, какой тяжелой была ее работа, как часто она в метель мерзла у Белого дома, как делала репортажи об ужасных событиях в далеких джунглях, о политических убийствах и других страшных происшествиях. Они обе еще больше уважали ее за это, но ни одна из них не завидовала тому, что она делала, и не стремилась к такой карьере. Вал думала только о том, чтобы выйти замуж, а Джесс мечтала стать врачом.

После ужина Мел поднялась с ними наверх, уложила сумку для поездки на Западное побережье и рано легла спать. Но, как только она выключила свет, ей позвонил Грант и поинтересовался, как сработал его список докторов.

— Никто из них не захотел помочь, но справочный отдел дал мне номер телефона Питера Галлама. Я позвонила ему в Лос-Анджелес, и мы все летим туда завтра утром.

— Ты и ребенок? — удивленно спросил он.

— И ее мать, и медсестра, и телевизионная бригада.

— Целый цирк.

— Думаю, Питер Галлам почувствовал то же самое. Он даже употребил это же слово.

— Я удивлен, что он согласился прооперировать девочку.

— Судя по голосу, он приятный человек.

— Да, так говорят. Он явно не нуждается в рекламе, хотя и не лезет вперед, как другие. Но кому что нравится. Он разрешил тебе заснять операцию?

— Нет. Но пообещал потом дать мне интервью, и, как знать, может быть, он передумает, когда мы окажемся там.

— Возможно. Позвони мне, детка, когда вернешься, и постарайся ни во что не ввязываться. — Это было его обычное предупреждение, и она улыбнулась, выключая свет.

А на другом конце страны Питер Галлам не улыбался. У Салли Блок началось обширное отторжение донорского сердца, и через час она впала в глубокую кому. Он почти не отходил от нее до полуночи, покидая палату только для того, чтобы поговорить с ее матерью, и в конце концов разрешил убитой горем женщине посидеть у постели Салли. Отказывать ей в этом уже не было оснований. Боязнь занести инфекцию больше не имела смысла, и в час ночи Салли Блок скончалась, не приходя в сознание и не увидев в последний раз свою мать и врача, которому она так доверяла. Питер Галлам подписал свидетельство о смерти и поехал домой, где долго сидел в своем кабинете в полной темноте, думая о Салли, и об Анне, и о других, подобных им. Он по-прежнему сидел в кабинете, когда двумя часами позже Мел вышла из дома и направилась к Джонсам. В тот момент Питер Галлам даже не думал о Патти Лу или о Мелани Адамс… только о Салли… красивой девушке… ушедшей навсегда… умершей… как Анна… и как многие другие. А затем, ощущая неимоверную усталость, он очень медленно поднялся в свою спальню, закрыл дверь и молча опустился на кровать.