Даниэла Стил - Колесо судьбы

— У тебя, наверное, дома есть постоянный друг? — спросила она, помолчав. Тана никогда не заикалась об этом. «К чему такая скрытность?» — подумала Шарон.

Впрочем, существовали некоторые темы, которых они еще не касались. Так, обе избегали разговоров о расставании с девственностью. Шарон знала, что это было неприлично для «Грин-Хиллз»: здесь, похоже, такие вещи обсуждались взахлеб. Но Шарон безошибочно чувствовала сдержанность Таны, да и сама не горела желанием говорить на эту тему. Однако сейчас она повела себя иначе: облокотившись на подушку, она положила голову на ладони и пытливо вгляделась в лицо подруги, белевшее в темной комнате. — Да или нет, Тэн?

— Ты ошибаешься… Просто у меня нет настроения.

— Но должна же быть тому причина! У тебя что — аллергия на мужчин? Слабость в коленках? Пойдем, потанцуем, а после двенадцати я наряжу тебя вампиром, хотя, — на лице ее появилась озорная улыбка, — для карнавала на Хэллоуин можно придумать что-нибудь и позамысловатее.

— Не валяй дурака, Шар, — засмеялась Тана. — Просто я не хочу ходить на вечеринки. А ты иди, и пусть тебя это не смущает. Влюбись в какого-нибудь белого парня и преподнеси сюрприз своим родителям. — Обе девушки расхохотались при-этой мысли.

— Боже правый! Да за это меня вышвырнут из колледжа. Если бы миссис Джонс могла выбирать, она выдала бы меня за старину Сэма. — Домовая наставница иногда снисходительно поглядывала на Шарон, а затем переводила глаза на Сэма, как если бы между этими двумя существовало некое родство.

— А она догадывается, кто твой отец?

Фримен Блейк только что получил вторую премию Пулитцера. Все в Америке знали это имя, независимо от того, читали они его книги или нет.

— Я не думаю, чтобы она умела читать.

— Ты должна подарить ей одну из книг отца с его автографом, — усмехнулась Тана.

— Она сойдет с ума от злости, — проворчала Шарон. Однако все это не разрешало проблему танцев. Дело кончилось тем, что Шарон оделась страшно завлекательной черной кошкой. Она натянула до самого подбородка черное трико, из которого выглядывало светло-шоколадное лицо с огромными черными глазами; а немыслимо длинные ноги, казалось, росли от ушей. Ее появление в зале вызвало кратковременный шок, потом кто-то пригласил ее на танец, после чего Шарон весь вечер не сходила с круга. Хотя девушки ее бойкотировали, она прекрасно провела время. Когда она вернулась, Тана крепко спала — был уже второй час ночи.

— Тэн? Ты спишь? Тэн?

Подруга подняла голову, открыла один глаз и пробурчала:

— Ты хорошо повеселилась?

— Чудесно! Я танцевала весь вечер, без отдыха. — Она умирала от нетерпения рассказать ей про все, но Тана повернулась к стене лицом.

— Я рада… спокночи.

Шарон смотрела на спину подруги, гадая, почему она не захотела пойти на карнавал. Но разговор был окончен, и, когда на следующий день Шарон сделала попытку возобновить его, Тана не проявила к нему ни малейшего интереса. Другие девушки после вечера танцев начали ходить на свидания, телефон внизу не умолкал, казалось, ни на минуту. Шарон позвонил только один молодой человек. Он пригласил ее в кино, и она приняла приглашение, но когда они пришли в кинотеатр, контролер их не пропустил.

— Это вам не Чикаго, друзья. Это Юг. — Он посмотрел на мучительно покрасневшего юношу. — Отправляйся-ка ты домой, сынок, и найди себе приличную девушку.

Шарон попыталась успокоить парня:

— Не волнуйся, Том! Правду говоря, мне не так уж и хотелось посмотреть этот фильм.

Он отвез ее обратно в общежитие. Всю дорогу они молчали, и только у самого «Дома Жасмина» она повернулась к нему со словами:

— Все нормально, Том, честно тебе говорю. Я все понимаю и уже привыкла. — Голос у нее был низкий и страстный, а глаза — добрые. Она глубоко вздохнула и слегка прикоснулась рукой к его руке — кожа у нее была как шелк. — Для этого я и поступила в «Грин-Хиллз».

Он оторопело взглянул на нее, не зная, как расценить эти странные слова. Шарон была первой темнокожей девушкой, которой он назначил свидание; она казалась ему самым экзотическим созданием на свете — он таких еще не встречал.

— Ты приехала в этот занюханный городишко для того, чтобы тебя оскорблял какой-то говнюк?! — Он еще не остыл от гнева, если не за себя, то за нее.

— Нет, — мягко возразила она, думая о том, что говорила ей мать. — Я приехала сюда затем, чтобы изменить положение вещей, во всяком случае, в этом я вижу свой долг. Начинается все вот так, как вышло у нас с тобой сегодня, и долгое время так продолжается, но в конце концов люди перестают обращать на это внимание. Темнокожие девушки ходят в кино с белыми парнями, разъезжают с ними в автомобилях, гуляют по улицам, заходят в закусочные — там, где им захочется. Вот это есть в Нью-Йорке, почему так не может быть здесь? Кто-то может коситься, но в любом случае они не могут выкинуть нас вон. И единственный путь к этому — начать с малого, вот как сегодня.

Парень посмотрел на нее, как если бы сомневался, не подставили ли его в этой игре. Но нет, было не похоже, чтобы Шарон Блейк была способна на такое. Том уже слышал про ее отца, и это произвело на него неизгладимое впечатление. То, что она сказала, заставило его восхищаться ею еще сильнее. Он был немного смущен, но знал, что в словах Шарон заключается правда.

— Мне жаль, что нам не удалось войти туда. Может, попытаемся снова на будущей неделе?

Она рассмеялась.

— Я вовсе не имела в виду, что мы должны все изменить в одночасье. — Тем не менее ей понравился его пыл. Он правильно воспринял ее мысль, и, возможно, Мириам Блейк не так уж не права. Может быть, надо служить какой-то идее, в конце-то концов.

— А почему бы и нет? Рано или поздно этому наглецу надоест выгонять нас. Черт с ним, мы можем пойти в кафе или в ресторан…

Возможности были безграничны, и Шарон весело смеялась. Он помог ей выйти из машины и ввел в гостиную «Дома Жасмина». Она предложила ему чашку чая, и они посидели там некоторое время. Однако взгляды, которые бросала в их сторону находящаяся там молодежь, были столь неприкрыто враждебными, что Шарон не выдержала. Она встала и медленно прошла с ним к выходу. Лицо ее было печально. «Несомненно, все было бы проще в Калифорнийском университете, в любом городе Севера страны. А здесь…» Том чутко уловил ее настроение и, уже стоя в дверях, шепнул:

— Помни — не может все измениться за один вечер. — Он прикоснулся губами к ее щеке и вышел.

Глядя, как он уезжает, она думала: «Он, конечно же, прав: нам не удалось ничего изменить за один вечер».

Поднимаясь вверх по лестнице, она подумала о том, что это время потрачено не напрасно. Том ей нравился: он умел принимать поражения так, как надо. Интересно, позвонит ли он ей еще?