Даниэла Стил - Колесо судьбы

— Не мог бы я уговорить вас перехватить гамбургер где-нибудь, а?

Тана улыбнулась ему. Ей нравился этот человек. Она никогда не встречала никого, похожего на него.

— Можете, если обещаете пораньше доставить меня домой, чтобы я успела еще поработать.

Они выбрали «Билле Плейс» на Клемент. Обстановка там была простая и мирная, среди гамбургеров, хрустящего картофеля, молочных коктейлей и детей. Никто никогда не заподозрил бы в них важных персон. Они сидели и болтали о своих трудных делах, разбираемых много лет назад, и сравнивали Стэнфорд с Боалтом. В конце концов Тана, сдавшись, рассмеялась:

— Хорошо, хорошо, согласна. Ваша школа лучше моей.

— Я этого не говорил, — засмеялся он. — Я сказал, что наша футбольная команда была лучше.

— Ну, это не моя вина. Я не имела к футболу никакого отношения.

— Да я как-то и не думал, что вы принимали участие в играх.

Какое облегчение — находиться рядом с ним. Их связывали общие интересы, общие друзья. Время летело. Он отвез ее домой и уже хотел распрощаться, но Тана пригласила его что-нибудь выпить у нее дома. Он был удивлен, насколько прелестен ее маленький изящный домик и как хорошо она его обставила. Это казалось раем. Хотелось растянуться перед камином и остаться так хоть ненадолго.

— Я счастлива здесь. — Это было правдой, когда она бывала одна. Только присутствие Джека создавало неудобства. Но сейчас, когда здесь сидел Расс, это было просто идеально. Расс разжег камин, а Тана налила ему стакан красного вина. Они снова дружески разговаривали о своих семьях, о жизни каждого из них. Она узнала, что он десять лет назад потерял жену и что у него две замужние дочери.

— Но, по крайней мере, я еще пока не дед! — улыбнулся ей Рассел Карвер. — Бет учится в архитектурном колледже в Йеле, а ее муж изучает юриспруденцию. Ли — модельер в Нью-Йорке. Они просто прелесть, я горжусь ими… но иметь внуков… — он чуть не застонал, а Тана улыбнулась ему. — Я еще не готов к этому.

— Вы никогда не хотели еще раз жениться? — Тане было любопытно узнать это. Он оказался интересным человеком.

— Нет. Я полагаю, что не встретил никого, настолько заслуживающего внимания. — Он огляделся, затем посмотрел на нее. — Вы знаете, как это бывает. Привыкаешь к своему образу жизни, чувствуешь себя комфортно. Очень трудно все изменить из-за кого-нибудь.

Она улыбнулась:

— Полагаю, я и сама никогда серьезно не пыталась. Не очень-то храбро с моей стороны, конечно. — Теперь Тана иногда сожалела об этом, и если бы Джек выкручивал ей руки, настаивая на женитьбе, прежде чем все у них начало разваливаться… — Замужество всегда до чертиков меня путало.

— Оно и понятно. Это безусловно очень сомнительное предприятие. Но когда это срабатывает — тогда все просто чудесно. — Глаза его заблестели. Было легко догадаться, что он прожил счастливую жизнь со своей женой. — У меня о моем браке только хорошие воспоминания. — Они оба понимали, что это также затрудняет вступление в новый брак. — А мои девочки просто потрясающие. Вам надо как-нибудь с ними познакомиться.

— Я бы очень этого хотела.

Они еще несколько минут поговорили, он допил свое вино и ушел. Тана вернулась к своим книгам, которые он помог ей принести домой, в ее уютный кабинетик. Она работала до глубокой ночи, а на следующий день, увидев посыльного с конвертом в руке, Тана рассмеялась. Расс написал ей льстивое письмо, так похожее на ее собственное, отправленное ему после введения ее в должность. Она позвонила ему, и они вместе повеселились. Этот разговор был куда легче разговора с Джеком, который состоялся позднее в тот же день. Джек снова вышел на тропу войны, они сражались за свои планы на выходные, так что в конце концов она вовсе отказалась от этих планов. Всю субботу мирно просидела одна в своем доме, рассматривая старые фотографии, когда раздался звонок в дверь. Рассел Карвер стоял на пороге с букетом роз, виновато глядя на нее.

— Я поступаю ужасно бестактно и заранее прошу прощения. — Он был красив в твидовом пиджаке и свитере с высоким воротом. Тана восхищенно улыбнулась ему.

— Никогда раньше не слышала, что приносить кому-то розы — бестактность.

— Это компенсация за вторжение без предупреждения, что действительно бестактно. Но я думал о вас, а дома у меня нет вашего номера телефона. Думаю, он не зарегистрирован, поэтому я решил попытать счастья… — он хитро улыбнулся.

Тана жестом пригласила его войти.

— Мне было совершенно нечем заняться, поэтому я в восторге, что вы пришли…

— Я был уверен, что вы уехали куда-нибудь, и удивлен, что застал вас дома.

Тана налила ему вина, они сели на кушетку.

— Вообще-то у меня были планы на выходные, но я отказалась от них.

Отношения с Джеком стали невыносимыми, и она не знала, что делать. Рано или поздно придется все как-то уладить или отказаться от этих попыток. Но сейчас Тана не хотела думать об этом. Все равно он сейчас далеко.

— Я рад, что вы отказались от своих планов, — Расс улыбнулся ей. — Не хотите поехать со мной в Баттерфилд?

— На аукцион? — Она была заинтригована.

А полчаса спустя они уже бродили среди антиквариата и произведений восточного искусства, болтая о самых разных вещах. У него был какой-то легкий подход ко всему, и это снимало напряжение. Кроме того, у них почти на все были одинаковые взгляды. Тана даже попыталась рассказать ему о матери.

— Думаю, прежде всего своим отвращением к замужеству я обязана именно ей. Все время я думала о том, как она сидит там одна, ожидая его звонка… — Даже сейчас ей были ненавистны эти воспоминания.

— Тем больше причин выйти замуж и обрести надежную уверенность.

— Но я же знала, что к тому времени он уже обманывал свою жену. Я ни за что не хотела бы быть на месте любой из этих женщин… ни моей матери, ни его жены.

— Это, должно быть, было тебе очень тяжело, Тана, — он сочувствовал ей во многих случаях. И она в тот вечер, во время прогулки по Юнион-стрит, рассказала ему о Гарри: об их дружбе, о школьных годах, о госпитале и как ей теперь одиноко без него. Слезы выступили на ее глазах от этих воспоминаний, и, когда она посмотрела на Расса, ее лицо выражало какую-то нежность.

— Должно быть, он был прекрасным человеком. Голос его тронул ощутимой, почти физической лаской, и Тана благодарно улыбнулась ему.

— Более чем. Это был мой лучший друг. Самый лучший на свете. Он был замечательный, даже когда умирал, успел что-то дать каждому, кусочек себя… какую-то часть своей души… — Она снова взглянула на Расса. — Хотелось бы мне, чтобы вы знали друг друга при его жизни.

— Мне тоже, — нежно посмотрел он на Тану. — Вы были в него влюблены?

Она отрицательно покачала головой, а затем рассмеялась, вспомнив: