Даниэла Стил - Колесо судьбы

Расс улыбался ей, пока они ехали домой в новом, только что купленном «Ягуаре».

— Думаю, это прекрасная идея, Тэн. Ты могла бы пару дней посидеть дома, ты же знаешь.

— Мечтаю об этом.

Но у нее не оказалось на это времени. Около восьми часов у нее пошли воды, и она в ужасе сообщила об этом Рассу. Она знала, что это должно было когда-нибудь произойти, но вдруг это случилось сейчас. В ней вспыхнуло всепоглощающее желание убежать, но бежать было некуда. Ее тело последовало бы за ней повсюду. Но Расс тут же понял, что с ней происходит, и принялся успокаивать:

— Все будет просто замечательно.

— Да откуда тебе-то знать? — взвилась Тана. — А что, если мне надо делать кесарево сечение? Господи, мне же сто лет, ради бога!

На самом деле ей было сорок лет и четыре месяца. Вдруг она взглянула на Расса и расплакалась. Она была в панике. Схватки начались, как только отошли воды.

— Тэн, ты полежишь немного здесь или поедешь в больницу?

— Хочу остаться здесь.

Он вызвал врача, дал стакан имбирного пива, врубил телевизор у кровати и улыбнулся про себя. Эта ночь будет для них великим событием, и Расс надеялся, что все пройдет хорошо. Он был уверен, что так и будет, и был в особенном возбуждении. Он настаивал на упражнениях по Ламазу для них обоих, и, хотя не присутствовал при рождении своих дочерей много лет назад, сейчас он хотел быть с Таной при рождении этого ребенка. Он обещал ей это, ждал с нетерпением и не мог дождаться.

Пять месяцев назад она прошла полное обследование, но они предпочли не знать заранее пол ребенка. Расс испытывал возрастающее чувство возбуждения и беспокойства за жену и дитя.

К полуночи Тэна ненадолго задремала и сразу же набралась сил и храбрости. Она улыбнулась ему, а он отсчитывал время схваток. В два часа он снова позвонил врачу. На сей раз им посоветовали ехать в больницу.

Расс взял из шкафа сумку, ожидающую уже три недели, помог Тане сесть в машину, выйти из нее у больницы и проводил в приемный покой. Она еле-еле шла, а схватки свели на нет всю ее храбрость, хотя его помощь чуть-чуть ослабляла боли.

Но эти схватки были чепухой по сравнению с тем, что ей пришлось вынести через три часа в предродовой палате. Она корчилась от боли на кровати, вцепившись в его руку, а он почувствовал, как паника нарастает в нем. Он не ожидал, что это будет именно так.

Тана была в агонии, а к восьми часам ребенок еще не появился. Взошло солнце, а она лежала тут, немыслимо страдая. Ее волосы были влажны от пота, в глазах застыло безумие. Она смотрела на него так, будто он мог что-то для нее сделать и не делал. Все, что он мог, — это дышать в унисон с ней, держать ее за руку и повторять, как он ею гордится.

Вдруг в девять часов все вокруг забегали. Тану покатили в родильное отделение, закрепили ее ноги, подняв вверх. Тана кричала и плакала от дикой боли, нахлынувшей на нее. Это была самая жуткая боль из всех, когда-либо испытанных ею. Ей казалось, что она тонет. Тана вцепилась в него, доктор настойчиво требовал продолжать. Рассел плакал, а Тана поняла, что больше она этого не вынесет. Она хотела умереть… умереть… уме… — Я вижу головку!.. О боже!.. Любимая… вот она… И вдруг показалось крошечное красное личико. Рассел рыдал. Тана посмотрела на него и натужилась так, что это отчаянное усилие вытолкнуло ребенка из ее чрева. Доктор держал его в руках, а младенец начал хныкать. Отрезали пуповину, перевязали ее и быстро вытерли ребенка, прочистили ноздри, завернули в теплое одеяльце и вручили Расселу.

— Твой сын, Расс… — Доктор улыбнулся им обоим. Они так напряженно и долго работали. Теперь Тана победоносно смотрела на мужа.

— Ты был просто удивителен, любимый! — Голос ее был хриплым, лицо посерело. Он нежно ее поцеловал.

— Я? Я был удивителен? — Расса глубоко потрясло только что увиденное, он был поражен тем, с чем ей пришлось справиться.

Это было величайшее чудо, какое он только видел. И в сорок лет! Она получила то, что хотела. Тана смотрела на мужа. Все, все, чего она когда-либо желала… Все! Ее глаза наполнились слезами. Она потянулась к нему, а Расс бережно вложил младенца ей в руки, как когда-то заложил его в ее чрево.

— О! До чего же он хорош!

— Нет, — Расс улыбался ей сквозь слезы. — Это ты прекрасна, Тэн. Ты самая прекрасная женщина в мире. — Потом он посмотрел на своего сына. — Но он тоже довольно привлекателен.

Гаррисон Уинслоу Карвер. Они давно уже договорились назвать мальчика именно так. Он пришел в мир с благословением в имени, в жизни, в любви.

Тану отвезли обратно в палату незадолго до полудня. Она знала, что никогда-никогда больше не решится на такое, но была рада, что прошла через это однажды. Рассел оставался с ней, пока она не погрузилась в сон. Ребенок спал в кроватке, поставленной для него рядом с ней. Тана спала, вся чистенькая, умиротворенная, сонная и… влюбленная в Расса сильнее, чем прежде.

Один раз она открыла глаза, сонные от укола для снятия послеродовых болей.

— Я так сильно тебя люблю, Расс…

Улыбаясь, он кивнул. Его сердце принадлежало ей навсегда после того, что он наблюдал сегодня.

— Ш-ш-ш… спи… Я тоже тебя люблю.

Когда маленькому Гарри исполнилось шесть месяцев, Тана в отчаянии смотрела на свой календарь. На следующей неделе ей надо выходить на работу. Она обещала, что придет, и знала, что уже пора. Но малыш был так мил, и она очень любила проводить с ним все время после полудня. Они совершали долгие прогулки. Тана радостно смеялась, когда мальчик улыбался. Они иногда даже заглядывали в контору Расса. Такая жизнь была сплошным удовольствием, и так не хотелось от этого отказываться. Но Тана не была готова отказаться и от карьеры.

А когда она снова оказалась на судейской скамье, то почувствовала огромную радость, что не бросила работу совсем. Так приятно было вернуться назад. Дела, приговоры, присяжные, решения — рутина. Невероятно, как быстро летели дни. И как не терпелось ей по вечерам прийти домой, к Гарри и Рассу!

Иногда она обнаруживала Расса уже дома, ползающего вместе с Гарри по ковру и играющего с ним в разные игры. Это доставляло удовольствие и сыну, и папе. Гарри был для Таны и Расса как будто первым рожденным на земле ребенком. Ли подшучивала над ними, когда приезжала к ним с Франческой, своей малышкой. Она ожидала второго ребенка.

— А как ты, Тэн?

— Послушай, в моем возрасте уже Гарри — просто чудо. Благодарю, не надо испытывать судьбу. — Несмотря на то, что беременность протекала легко, роды оказались даже более болезненными, чем она себе представляла. Хотя со временем даже это перестало казаться таким уж мучительным. И они оба были так счастливы с этим ребенком. — Если бы я была в твоем возрасте, Ли, возможно… и даже тогда… нельзя же иметь все — карьеру и десяток детишек.