Даниэла Стил - Жить дальше

— А что с твоими зубами? — заинтересовался вдруг Бьорн.

— Выпали, — невозмутимо объяснил Энди. Он привык к Бьорну, и теперь его не так интересовал сам синдром Дауна, как то, что Бьорну уже восемнадцать лет и это самый старший из мальчиков, с которыми Энди приходилось играть до сих пор.

— Значит, доктор поставит тебе новые? — продолжал расспросы Бьорн. — В прошлом году у меня сломался зуб, так доктор его приладил снова. — Он показал Энди зуб.

Тот восхищенно кивнул — зуб ничем не отличался от своих здоровых соседей.

— Нет, мои вырастут снова. У тебя тоже так было, наверное, когда тебе было столько лет, сколько мне, ты, наверное, забыл.

— Может, я просто не обратил внимания.

Тригви и Пейдж с любопытством наблюдали за этим диалогом — ребята отлично ладили друг с другом.

— А ты играешь в бейсбол? — спросил теперь Бьорн.

— Ага, — снова улыбнулся в ответ Энди, на этот раз выбирая себе гамбургер.

— И я. Еще я люблю боулинг. Ты любишь боулинг?

— Никогда не играл, — признался Энди, — мама говорит, я еще мал. Шары там слишком тяжелые.

Бьорн кивнул — это он понимал.

— Мне тоже кажется, что тяжелые, но папа меня возит… а иногда мы ходим на боулинг с Ником. Или с Хлоей. Хлоя сейчас больна. Она на прошлой неделе сломала ногу. Но скоро она вернется домой.

— Ага, — серьезно кивнул Энди, — моя сестра тоже больна. Она ударилась головой при аварии.

— Разбила голову? — сочувственно покачал головой Бьорн — он понимал, как это плохо, когда сестра болеет, плакал, когда впервые увидел Хлою после аварии.

— Да, что-то в этом роде. Я ее еще не видел, она пока не пришла в себя.

— Ox, — вздохнул Бьорн, довольный, что теперь у него с Энди так много общего — у обоих больны сестры, и они оба играют в бейсбол. — Я участвую в Олимпийских играх для инвалидов. Вместе с папой.

— Здорово! А в каких видах спорта?

Бьорн принялся объяснять ему, как играет в бейсбол и как любит прыжки в длину, а Тригви и Пейдж поняли, что их присутствие уже необязательно, и направились в сад.

— Я так и думал, что они подружатся, — улыбнулся Тригви. — Возраст Энди как раз соответствует уровню развития Бьорна. Он сейчас на уровне десяти-двенадцатилетнего мальчика, но ему проще общаться с детьми помладше. Энди — то, что надо. — Тригви был тронут тем, как уважительно и спокойно разговаривал Энди с Бьорном — ясно, что тот понравился ему. — Вам повезло.

— Нам обоим повезло. Они чудесные ребята. Как жаль, что две знакомые нам юные леди солгали в прошлую субботу, и теперь из-за этого столько неприятностей, — сказала Пейдж, наблюдая за мальчиками через огромное стекло. Кто бы мог подумать, что прошла всего неделя с того момента, как драматическое событие в жизни их дочерей свело их вместе. Всю эту неделю Пейдж исповедовалась Тригви и даже не задумывалась о том, как он выглядит, симпатичен ли он ей. Просто он был все время рядом. Но теперь она заметила, что Тригви вовсе недурен собой.

— Иногда мне хотелось бы перевести часы назад, — сказал он и посмотрел на нее. Она сидела в длинном шезлонге, откинув волосы и подставив лицо солнечным лучам. Пейдж наслаждалась этим днем.

— Не думаю, что это будет правильно… может быть, лучше, наоборот, вперед, только побыстрее, чтобы миновать крутые повороты, — улыбнулась она.

— Да, но кажется, что именно крутые повороты и столкнули нас, ведь так? — Они одновременно рассмеялись, хотя дело обстояло именно так.

— И все-таки я бы очень хотела, чтобы поскорее наступил тот момент, когда Алли встанет на ноги, — вздохнула Пейдж.

— Она обязательно поправится, — ободрил ее Тригви. — Алисой уже доказала всем свою жизнестойкость.

Никто не мог представить, что она выкарабкается после второй операции. А теперь врачи дают обнадеживающий прогноз. Конечно, это, видимо, будет не скоро. Вы готовы к долгим испытаниям, Пейдж?

— Я отдаю себе отчет, сколько сил нам всем понадобится. Доктор Хаммерман сказал, что могут потребоваться годы для окончательного выздоровления.

— Возможно. Не знаю, как это все сложится с вашей дочерью, но я хорошо знаю, как это было с Бьорном. Он носил памперсы до шести лет, и до одиннадцати с ним то и дело случались неприятности. Я волновался из-за того, как он будет переходить дорогу, а в двенадцать лет он очень сильно обжегся, пытаясь что-то приготовить на плите. Прошло много, очень много времени, пока он стал таким, какой он есть, потребовалась масса терпения и усилий как с моей стороны, так и с его. Я встретил на этом пути много добрых людей, они очень мне помогли.

Наверное, вам это тоже придется пройти, если вы начнете с Алли с самого начала. — Он не стал говорить о том, что Алли — они это оба прекрасно понимали — может никогда не стать снова нормальной девушкой. Дай бог, чтобы она поправилась, но никто не дает гарантий, что она будет нормальной.

— Об этом страшно и думать… Но какая бы судьба ни была ей уготована, я молю об одном — только бы она осталась с нами, только бы жила!

— Я понимаю.

Как же хорошо было ей рядом с этим человеком, так ее понимавшим! Ей даже не хотелось уезжать из его дома. Но не могла же она оставить Алисон одну, и, кроме того, она должна была кое-что захватить и для Хлои. Девочка просила привезти ей журналы, пирожные и косметичку. Она почувствовала себя лучше настолько, что даже захотела поесть чего-нибудь вкусненького.

Когда Пейдж отправилась в госпиталь, мальчики играли в бейсбол на лужайке перед домом. Тригви помахал ей рукой на прощание. Впервые за столько дней она почувствовала себя счастливой — независимо от того, что ждало ее впереди, он ее поддержит. Тригви — надежный друг. Проведенное с ним время было островком спокойствия в океане кошмара.

В госпитале все было спокойно: Алисон спала, по-прежнему подключенная к аппарату искусственного дыхания, состояние ее определялось по-прежнему как критическое, но стабильное. Пейдж, как обычно, села рядом, тихонько разговаривая с дочерью. Потом она сделала небольшой перерыв и сходила к Хлое. Рядом с ее кроватью сидел Джейми Эпплгейт. Он принес ей несколько лазерных дисков и букет цветов. Он был очень вежлив с Пейдж и спросил, когда он сможет навестить и Алли.

— Боюсь, что не скоро, — ответила она. Алли пока точно не до посетителей, да и ее вид мог испугать ее сверстников. Пейдж рассказала Хлое о Бьорне и Энди, отдала привезенные журналы, косметичку и сладости и оставила молодежь.

Пейдж вернулась к Тригви ближе к вечеру и нашла мальчиков весело играющими в карты. Оба плутовали и хохотали, а Тригви готовил ужин и что-то напевал себе под нос.

— Я собираюсь приготовить любимое блюдо — жаркое по-норвежски, макароны и шведские мясные шарики.

— Бульон с шариками — это хорошо, — воскликнул, влетая в кухню, Бьорн, за которым гнался Энди. Потом они умчались наверх смотреть кино.