Наталья Нестерова - Позвони в мою дверь

Она хлестала мужа по щекам и приговаривала:

— Сучок! Поганец! Дрянь! Мразь!

Юрина голова болталась из стороны в сторону.

Было не больно и странным образом приятно. Словно унижение поглощало страхи и раскаяния.

Когда Юра заплакал, пьяными и расслабляющими слезами, Лена слезла с него, заставила подняться и потащила в ванную. Склонила голову мужа над раковиной, засунула в рот пальцы, вызывая рвоту, приговаривала во время спазмов:

— Ничего, потерпи. Еще немножко.

Затем включила холодную воду, и вскоре Юру пронял озноб. Лена отвела его в спальню и уложила. Он тут же захрапел.

Она прошла на кухню, нервно закурила.

Хотя муж был самым близким человеком, Лена никогда не показывала ему своих истинных чувств.

Играть несложно, привыкаешь быстро. Легко забыть родной язык, когда вокруг иностранцы. Через некоторое время уже не только чужие слова произносишь, но и мыслишь иностранными. Ленина мама была образцом искренности и открытости. Вследствие этих замечательных качеств в доме не утихали ссоры и мелочное выяснение отношений. Сегодня Лена впервые допустила промашку.

Вместо того чтобы покорно поднять лапки кверху:

— «Да, милый! Конечно, милый! Прости меня!» — сорвалась с цепи. И получила в подарок неизбежную подружку искренности — склоку. Юра своих пьяных рыданий может и не простить. Чтоб ему пусто было!

Почему она должна все держать в своих руках?

Почему не может, как Зинка, легко плыть по жизни? Ведь по внешним данным Зинка ей в подметки не годится! Что теперь будет? Петров землю взроет, но до правды докопается. Он не простит. Как было бы хорошо, выйди она тогда замуж за Петрова! Все Зинка! Не думать о ней. Раз и навсегда сказать себе:

«Соперниц у меня нет и быть не может». Подослать к Петрову киллера? Рискованно. Он теперь держит ухо востро. Но так ли верен своей дорогой женушке? "Один раз ты мне отказал. Стоп, что значит отказал? В постель затащил с большим удовольствием. Жениться не стал, но теперь мне и не нужно.

Петров, ты ведь никогда не сделаешь плохо женщине, с которой переспал? Ты же благородный, ты у нас рыцарь, задери тебя черти!"

Как ни был Юра пьян накануне, утром он прекрасно помнил, что произошло вечером. В отличие от Лены.

— У меня раскалывается голова, — стонала она. — Откуда столько осколков? Милый, что мы тут творили?

— Забыла, как меня мордовала? — огрызнулся он.

— Я? — поразилась Лена. — Ты что-то путаешь.

Принеси мне кофе, дорогой.

По просьбе жены Юра приготовил завтрак: вытащил из холодильника сыр и колбасу, бросил их на стол, достал хлеб, сделал бутерброды. Лена сидела за столом в воздушном пеньюаре. Голова — страшная боль — была повязана шелковым шарфиком в тон халатику.

— Ты вела себя мерзко, — сообщил Юра, жуя бутерброд.

— Прости, милый, я ничего не помню.

— И того, что объявился Петров?

— Это — да. Ну и что?

— Как — что? Он обязательно станет ковыряться.

— Но ты не сделал ничего противозаконного.

В чем ты виноват, скажи, пожалуйста? В том, что спасал холдинг?

— Не говори со мной как с придурком! Ты считаешь, он не узнает, кто… Ты поняла?

— Конечно, не узнает. Установишь за ним наблюдение, о каждом его шаге будут доносить. Смешно подумать, будто он может тебя обыграть.

— Это правда, — самодовольно кивнул Юра.

— Заметил, что Зина на него волком смотрит?

— Твоя заслуга?

— Вот, помогай людям, — голосом обиженной девочки проговорила Лена, — а потом тебя же обвиняют.

Муж не хотел подстраиваться под ее тон.

— Ты ведь уже что-то придумала? — спросил он прямо.

Лене было важно, чтобы Юра сам подошел к нужной мысли. Решение должно исходить от него.

— Просто пожалела Петрова. Он истосковался, наверное, по бабам, а Зинка нос воротит.

Ровенский задумался. Внимательно посмотрел на жену и совершенно другим голосом, ласково предложил:

— Лен, а ты не могла бы.., как бы сказать.., немного его утешить? А тут я заявляюсь. Мы его и повяжем?

— Ты с ума сошел! — воскликнула Лена и тут же схватилась за голову. — Ой, как болит!

— В нашем положении все средства хороши. Я же не прошу тебя с ним.., до конца. Я не мерзавец последний, чтобы жену под другого подкладывать.

— А как тебе это видится?

— Будто я случайно вас застукал. Конечно, Петрова такая мелочь не остановит, но деморализует — точно.

— Особенно если ты заявишься с Зиной.

— Мысль! Как твоя голова, дорогая?

— Проходит. Что будем делать с Потапычем?

Просчитай его реакцию.

— С одной стороны, — задумчиво сказал Юра, — его жаба душит, а с другой — благородство может взыграть.

«Под него не хочешь меня подложить?» — едва не вырвалось у Лены. Но она только трезво заметила:

— Нельзя допустить, чтобы они объединились за твоей спиной.

— У Потапыча рыльце в пушку.

— Не дави на это, — советовала Лена. — Помани его жирным куском, чтоб слюнки потекли, он о всяком благородстве забудет.

Прощаясь с женой в прихожей, Юра поцеловал ее;

— Не обижайся за вчерашнее, я здорово перебрал. Я тебя обожаю!

— Я тебя тоже. Все будет хорошо, милый. Еще не выросли те рога, которые мы бы не сумели обломать.

«Или наставить», — добавила она мысленно.

Утром, когда все еще спали, Зина собиралась на работу. Она заглянула к детям, чмокнула их в лобики. Не выдержала и открыла дверь в комнату Петрова. Бородатое лицо, непривычное, почти чужое. А плечи, руки поверх одеяла до боли родные и уютные.

Забыть бы все, зажмуриться и юркнуть к нему, прижаться к теплому сонному телу. Она тяжело вздохнула, затворила дверь и стала надевать шубу.

Теперь ее рабочее место располагалось не на юру, а в той части зала, где сидели дизайнеры. Зина включила компьютер и постаралась сосредоточиться на проекте. Не удалось, позвонил Витек Маленький: «Зайди ко мне». В переживаниях бессонной ночи Зина совершенно о нем забыла. Вот еще одна проблема. Как себя с ним вести?

Виктор пребывал в крайне скверном настроении.

Ему надоела пионерская дружба с Зиной, украденные поцелуи и неопределенность. А тут еще муженек заявился. Виктор полагал, что благодетельствует, одаривает Зину своим вниманием, но она, глупая, от счастья увиливала. На одной чаше весов лежало его чувство, на другой — подозрение, что его водят за нос. Этого Витек никому не прощал, даже женщине, которую мечтал назвать женой. Вторая чаша резко пошла вниз.

— Что ты думаешь делать? — прямо спросил Витек.

— Не знаю, — уныло ответила Зина.

— Тут нечего знать, ситуация предельно ясная. Ты объявляешь мужу о разводе и переезжаешь ко мне.

Или не объявляешь. Значит, все это время морочила мне голову. Я не привык ходить в дураках и оставаться с носом.

— Витя! Но дети его любят, он прекрасный отец.