Наталья Нестерова - Позвони в мою дверь

Но о доверенности быстро забыли. Маня не оставила без внимания и более важные документы.

Свидетельства о рождении детей, свидетельство о браке родителей, университетский диплом Петрова — все было весело разукрашено, то есть испорчено.

Зина, Ваня и Саня, замерев, наблюдали, как Петров впервые в жизни наказывает дочь. Мама успела шепнуть Маняше: «Громче кричи» — и та верещала как резаная, убегая от отца.

Петров, хромая, носился за дочерью по квартире. И ее вопли: «Папа, не надо! Папочка, я боюсь!» — совершенно отбили у него охоту к рукоприкладству. Но он все-таки настиг Маню, легко подавил ее сопротивление, оголил попу и громко шлепнул ладонью. Маня заорала так, что в ушах заложило.

Зина подскочила к ним с намерением треснуть мужа по голове, но ее заступничество не понадобилось. Петров передал Зине на руки плачущую дочь:

— Убери от меня эту вредительницу! Ваня и Саня облегченно перевели дух.

Жизнь налаживалась. Она напоминала Зине кадры телевизионных репортажей из мест, пострадавших от наводнения или землетрясения. Сначала обездоленные люди бродят среди порушенного имущества, потом берутся за дело: возводят крышу над головой, варят еду на костре. Постепенно их жизнь приходит в норму.

Решающую роль, конечно, сыграло то, что Другой под видом Петрова Зине нравился. Она чувствовала, что может полюбить его, привязывается к нему. Но это означало полное забвение прошлого, того, что произошло за время их разлуки. Простить, забыть и постараться начать жить заново — решила Зина.

Ее теперь все чаще захватывало настроение, так любимое ими обоими прежде, — веселой дурашливости. Зина в лицах пересказывала сцену своего ухода из «Имиджа плюс». В жизни спектакль длился несколько минут, а в Зинином изображении получился в нескольких действиях. Она комично пародировала Витьков и крадущихся подслушивать сослуживцев, выдала длинный диалог «по мотивам» реально случившегося.

Петров мысленно перекрестился, услышав признание Витька Маленького: «Я предложил вам руку и сердце! А вы пренебрегли моими чувствами! Решительно отказали мне! (Зина театрально прижимала руки к груди, потом разводила их в стороны.) Жестокая!»

Петров весело хохотал. Зининым ремаркам по ходу действия:

— В этот момент партер, стоявший за перегородкой на четвереньках, грохнулся лбами об пол.

А нависший над ними бельэтаж рухнул. Еще долго было слышно копошение милых коллег, пытавшихся встать на ноги.

Петрова, несмотря на данное самому себе слово, много раз подмывало поговорить с Зиной откровенно. Но та мгновенно замыкалась, стоило ему произнести: «Когда я был в Омске» или «В госпитале я нашел себе работу» — и переводила разговор на другое.

Однажды он не выдержал и спросил прямо:

— Ты считаешь, что мы живем нормально? Между нами все в порядке?

— Сейчас я покажу тебе статью. — Зина стала копаться в своих вырезках.

В отличие от документов, вырезки находились в полном порядке. Зина вручила мужу статью, в которой шла речь о цикличности семейных конфликтов, которые происходят у большинства супружеских пар и нередко приводят к разводу. Первая крупная ссора, как правило, случается на третьем году брака, вторая — на седьмом, а третья — на десятом.

— У нас как раз десять лет, — подсказала Зина.

Петрова чужие склоки не интересовали, он не стал читать, ухмыльнулся:

— Интерес к доморощенной психологии ты у сестры подхватила?

— Что ты имеешь против Вали? — мгновенно насторожилась Зина;

Петров загадочно ухмыльнулся. В прежние времена Зина набросилась бы на него и «пытками» вытребовала ответ. У нее зачесались руки. Петров ждал. Зина глубоко вздохнула, натянула на лицо маску, которую привыкла носить на работе. Петров мысленно чертыхнулся: опустила пуленепробиваемый колокол.

Дернула его нелегкая связаться с этой женщиной! И ведь любая другая сравниться с ней не может! В толпе Зинку не заметишь, глаз не остановится. Не дурнушка, конечно. Но красавицей записной не назовешь, хотя каждый день поражаешься: питается она, что ли, обворожительностью колдовской? Есть в ней отравляющая женская сила, не пагубная, а жизнетворная. Но ей теперь карьеру подавай! И не запретишь, хотя наплачешься.

Петров молчал, смотрел на нее странно, будто на музейный экспонат. Зина гордо пожала плечами и вышла из комнаты.

В большой квартире лучшим местом уединения оставалась ванная. Зина щелкнула замком, подошла к зеркалу. Почему она не красавица? Как Лена Ровенская или Дуся, например? Зина чувствовала, что логика, трезвое мышление ей отказывают. И хотелось просто, по-бабьи, быть сокрушительно красивой — тогда все проблемы перемелются, как орехи в мясорубке.

На празднование Нового года к ним пришли Валя, Денис и их дочь Оленька. Петров нарядился Дедом Морозом. В разгар представления он обратился к Оле: «А теперь ты прочитай дедушке стихотворение». Девочка вдруг насупилась и начала всхлипывать:

— Ты не настоящий! Ты дядя Павел! У тебя ботинки!

Все уставились на ботинки Петрова. Точно, не сообразил переобуться, да и валенок в доме не было.

К большому неудовольствию остальных детей, Оленька заревела. Зина и родители утешали ее.

Ване и Сане не терпелось получить подарки. Маняща с чувством превосходства над ровесницей объясняла, что Дедов Морозов бывает много — в телевизоре, в мультиках, на Елке, куда ее водила мама, но на самом деле он один. Денис восхитился ее детской способностью философски объединить множество в единстве. Оля рыдала.

Петров под шумок сбегал на кухню и, вернувшись, громовым голосом заревел:

— Кто тут считает, что я не настоящий? Эта девочка?

Оля испуганно затихла под его указующим перстом.

— Ну-ка, посмотри, что у меня в кармане! — приказал ей Петров.

Девочка робко повиновалась и тут же выдернула руку из кармана, полного кубиков льда.

— А теперь, — объявил Дед Мороз, — я буду замораживать всех, кто в меня не верит!

Жестом фокусника Петров вытащил два аэрозольных баллона со взбитыми сливками.

— Кому станет сладко, тот в меня верит, а кто заледенеет, пусть пеняет на себя.

Первая струя досталась Оле, а потом все — и взрослые, и дети, хохочущие и увертывающиеся, оказались облитыми сладкой шипучей массой. В суматохе и беготне едва не свалили елку, основательно испортили обивку мебели. Умываясь, чуть не пропустили бой курантов.

После того как возбужденные дети, наконец, угомонились, взрослые развлекались по своей программе: танцевали, утоляли неожиданно пробудившийся аппетит, рассказывали смешные истории из прошлого. Петров поведал, как он злился на Дениса, предполагая, что тот забивает клинья под Зину.

— Ты просто чудом остался жив, — подытожил Петров.