Екатерина Вильмонт - Курица в полете

— Боже правый! Я думал, меня уже ничем нельзя удивить, я столько повидал, но это! Истинный шедевр! Элла, вы волшебница!

— Нет, просто я люблю готовить, — улыбнулась довольная хозяйка дома.

Когда Элла подала форшмак, извинившись, что подает прямо на чугунной сковородке, Махотин втянул носом воздух.

— Пахнет потрясающе, а эта корочка выглядит просто фантастически.

— Погоди, ты это попробуй! — сказала, глотая слюни, Люба.

Кроме салата был подан еще соус, похожий на тартар, где кроме микроскопически нарезанных пикулей был еще укроп.

Дамы с интересом смотрели на Махотина. Он, уже проникшись доверием к кулинарным талантам хозяйки, с детским любопытством и восторгом следил за тем, как Элла большой ложкой подхватила кусок неведомого блюда и положила ему на тарелку.

— Возьмите соус, но сперва попробуйте, может, соус и не понадобится.

Он взял кусочек на вилку и отправил в рот.

— О боже! — воскликнул он. — О боже! Так не бывает!

Элла не успела еще положить кусок Любе, как Вячеслав Алексеевич уже умял свою порцию и с виновато-выжидательной миной уставился на Эллу.

Она тут же положила ему еще.

— Элка, он сейчас все слопает, дай мне скорее и себе положи!

Себе Элла положила совсем чуть-чуть. Люба ела медленно, наслаждаясь каждым кусочком.

Все остальное съел Махотин и еще выскреб со сковородки присохшую корочку.

— Не правдоподобно! — сказал он. — Вы простите меня, я как с цепи сорвался! Никогда нигде не ел ничего подобного.

Элла сияла.

— Боже мой, Элла, из чего это приготовлено?

— Элка, не говори ему! — со смехом потребовала Люба. — Я когда-то ему рассказывала об этом чуде, так он такую рожу скроил: какая, мол, гадость!

А ты меня научишь?

— Нет, Элла, не учите ее, у нее все равно так не получится, в это надо вложить еще душу и талант, а моя жена к кулинарии относится чисто потребительски и потому испортит самый лучший рецепт! — веселился Махотин. — Как, еще и десерт?

Нет, это невероятно! Вы чудо! Любочка, давай выпьем за Эллу!

— С удовольствием! За тебя, Эллочка!

— А еще я бы предложил выпить за жуликоватых издателей, благодаря которым мы встретились! Дайте поцеловать вашу ручку, кудесница.

— Вот что значит ублажить мужика, — хохотала Люба, — смотри, как он распелся! Да твое счастье, что я не умею так готовить, ты бы в дверь не пролез при такой кормежке и был бы способен вести разве что какое-нибудь кулинарное ток-шоу!

— Что? — словно протрезвел сразу Вячеслав Алексеевич. — Элла, вы можете вот сейчас рассказать мне, как вы делали этот чудо-форшмак?

— Зачем? — хором воскликнули женщины.

— Надо!

Они переглянулись.

— Элла, прошу вас!

— Ну ладно, — пожала плечами Элла. — Надо взять вареное мясо, вареную картошку, пропустить все это через мясорубку и добавить несоленую жирненькую селедку, ее тоже через мясорубку, положить сметану и замесить такое вот тесто, попробовать, и если все нормально… Понимаете, вкус селедки не должен чувствоваться, он должен ощущаться только где-то.., на горизонте, что ли.., ну я не знаю, как сказать, но, думаю, хорошая хозяйка меня поймет… Потом смазываете сковородку сливочным маслом, лучше чугунную, выкладываете тесто, придаете форму, ножичком делаете надрезы, ну как на котлетах, и в духовку, пока корка не зарумянится. Вот и все!

— Грандиозно! Особенно про горизонт! Люба, ты уловила мою мысль?

— Более или менее!

— Вы о чем? — растерянно спросила Элла.

— Простите, дамы, я вас оставлю на пять минут, вы позволите мне пройти в другую комнату?

— Пожалуйста. Любка, в чем дело?

Люба таинственно улыбнулась и развела руками;

— Я могу только догадываться.

Вячеслав Алексеевич вернулся почти сразу:

— Его нет в Москве. Все откладывается. Так, что тут у нас, десерт? Выглядит в высшей степени аппетитно, но, что бы я теперь ни ел, я буду мечтать о вашем форшмаке. Как из таких достаточно грубых продуктов получается такая воздушная, я бы даже сказал, изысканная прелесть? Дайте ручку поцеловать!

— Славка, смотри, приревную и никогда уже не приведу тебя к Элле! — шутливо пригрозила Люба.

— Отлично! — хлопнул в ладоши Махотин. — Тогда я буду тайно к ней ходить, под покровом темноты, и один есть форшмак!

Оставшееся время они провели весело и мило.

Уже собираясь уходить. Люба спросила:

— Элка, ну форшмак требует тонкости и таланта, я поняла, а как у тебя такие фантастические котлеты получались, это можешь сказать?

— Могу, конечно. Во-первых, ни в коем случае не класть яйцо, и, во-вторых, если ты подаешь котлеты с пылу с жару, то в каждую, когда лепишь, положи маленький кусочек льда, ну а если льда нет, то кусочек сливочного масла, вот и весь секрет.

— Но как же без яйца? Они не развалятся?

— У меня никогда не разваливаются.

— Боюсь, мне даже примитивные котлеты не одолеть, — вздохнула Люба. — В другой раз позови нас на котлеты!

— Ничего подобного! — закричал Махотин. — Никаких котлет, только форшмак!

— В другой раз я сделаю для вас одного форшмак, а для Любы котлеты, чтобы вам не пришлось таскаться ко мне под покровом ночи, — засмеялась чрезвычайно довольная Элла.

— И тебе не лень готовить два обеда? — поразилась Люба.

— Господи, да что стоит сделать несколько котлет? Четверть часа!

— Она не только талантлива и красива, она еще и грандиозно добра! Элла, я ваш преданный поклонник на веки вечные!

С этим они удалились.

У Эллы на душе было необычайно тепло и приятно. Давно так не было.

Прошло два дня, Эллу мучила совесть. Она так и не позвонила Мише. Но ей не хотелось его видеть. Она знала, что он примчится и придется готовить ему «курицу в полете», а сейчас ей это было противно. Но она все-таки решила, что позвонит ему, когда вернется из Туниса. А то он начнет расспрашивать, охать, вздыхать, и ей сразу станет скучно. Но в этот момент зазвонил телефон. Только бы не Миша, подумала она, забыв, что он ведь не знает о ее возвращении.

— Элла Борисовна? — спросил незнакомый мужской голос с той единственной в мире интонацией, по которой она сразу опознала одессита.

— Да!

— Элла Борисовна, мне рекомендовал обратиться к вам Вячеслав Алексеевич Махотин.

— Слушаю вас!

— Видите ли, тут такое дело…

— Вам нужна консультация по авторскому праву?

— Что? По какому авторскому праву?

— Ну я же занимаюсь авторским правом.

— Ах да, он что-то об этом говорил. Нет, меня интересует совсем другое. Мне нужно с вами познакомиться.

— Зачем? — удивилась Элла. Неужто Махотин решил заняться сводничеством? Никогда бы не подумала!

— Видите ли, у нас есть идея одного шоу…

— Шоу? — еще больше удивилась Элла. — А я тут при чем?

— У вас, кстати, потрясающий голос, об этом он не говорил… А слух у вас есть?