Литтмегалина - Год дурака

– София, – указал на меня Роланд.

– Борис Олегович, – отец Роланда поцеловал мою руку, для чего ему сначала пришлось оторвать ее от стола, а потом разжать стиснутые в кулак пальцы. Получилось неловко, но он как будто бы ничего не заметил.

– Лиля, – представилась женщина с перьями. – И наша дочь – Ирина.

Ирина холодно кивнула, как будто видела меня впервые.

Так… либо Лиля говорила о себе во множественном числе, либо она имела в виду, что Ирина дочь ее и… Бориса Олеговича. Что-то не припомню, чтобы Роланд упоминал, что его родители в разводе…

Мы разместились – Элеонора Викторовна во главе стола, Роланд и я по одну сторону, Борис Олегович, Лиля и Ирина по другую. Повисла столь напряженная тишина, что пролетай под потолком стая голубей, они бы все дружно обгадились. И тут Элеонора Викторовна отчетливо произнесла:

– Весь гадюшник в сборе.

– Начинай свиваться в кольца, дорогая, – любезно призвал Борис Олегович.

– Как чудесно собраться всей семьей, – изрек Роланд, обводя присутствующих довольным взглядом. – Давно этого не случалось.

– Бог миловал, – буркнула Элеонора Викторовна. – Татьяна, салаты.

Откуда ни возьмись, возникла маленькая женщина с большим подносом, заставленным тарелками. Поднос опасно кренился и, казалось, весил не меньше ее самой. Лиля поспешила помочь, переставляя тарелки на стол.

– Не прогибайся, – сурово приказала Элеонора Викторовна. – Ты и без того прогибалась более чем достаточно, когда мыла здесь полы.

Лиля вздрогнула и застыла с низко опущенной головой.

– И ведь добилась своего, – осклабился Борис Олегович.

– Завещание покажет.

Все принялись за салат. Я была настолько шокирована происходящим, что едва могла глотать, и только налегала на вино в надежде, что оно поможет мне расслабиться – до тех пор, пока Роланд не отодвинул мой бокал. На его месте я бы больше тревожилась о поведении его родственников.

– Элеонора Викторовна, мне хотелось бы с вами посоветоваться. Я рассчитала свою домработницу. Может, вы посоветуете, куда обратиться, чтобы нашли приличного человека? – заискивающе начала Ирина.

Элеонора Викторовна снисходительно улыбнулась.

– Это не ко мне, дорогая. Я когда-то наняла твою мать.

– Даже самый умный, самый проницательный человек может ошибиться, – страстно запротестовала Ирина. – К тому же недостойные люди так хорошо маскируются под порядочных!

«Мерзавка», – подумала я. Даже не подумала вступиться за мать. Да и Борис Олегович знай себе пожирает вторую порцию салата, как ни в чем не бывало.

– Ты все понимаешь, Ириночка, – вздохнула Элеонора Викторовна.

– Такие попадаются подчиненные, – подвякнула Ирина.

«А уж какие начальницы», – подумала я.

Элеонора Викторовна покачала головой и недовольно понюхала бокал с вином.

– Татьяна! Горячего и водки!

В ту же минуту Татьяна внесла фаршированную рыбу с картофелем и графин кристально прозрачной ледяной водки. Едва ее разлили по рюмкам, как Элеонора Викторовна и Борис Олегович залпом опустошили свои.

– Что ж мы без тоста, – опомнился Борис Олегович после второй порции. – Славик, скажи тост.

– Минуту, – Роланд открыл в своем смартфоне текстовый файл и прочел: – Так выпьем же за этот вечер, теплый, как материнское молоко, и игривый, как шампанское.

Снулые лица присутствующих наводили на мысль, что вскормлены они были не материнским молоком, а чистым уксусом. Элеонора Викторовна выпила, не закусывая. Ирина лакала мелко, как крыса из лужи.

– Сейчас начнется, – пообещал Борис Олегович, когда Элеонора Викторовна снова наполнила свою рюмку. – Смертельный номер: брюнетка разгрызает блондинку напополам.

Элеонора Викторовна и глазом не моргнула.

– Поразительно, как бывает, – начала она, надкусив рыбу. – Казалось бы, вульгарная прислуга, ни образования, ни интеллекта, рожает незаконную дочь… девочка безнадежна с такой наследственностью. Но что-то в ней пересиливает и сейчас, к ее чести, я могу сказать, что Ирина совсем не похожа на свою мать.

– Спасибо, – растроганно захлопала ресницами Ирина.

– Зато явное сходство с братом. Ярослав, ты ощущаешь родство с сестрой?

– Я? Конечно, – ответил Роланд, фокусируя безразличный взгляд на Ирине.

– Ирине тридцать два года… как и Ярославу, – многозначительно подчеркнула Элеонора Викторовна. – И она уже занимает высокую должность в солидной компании. Какая молодец. Не ты ли ей помог, дорогой? – она вперила тяжелый взгляд в Бориса Олеговича.

– Я – никогда, – Борис Олегович поднял ладони.

– Ярослав, уволь ее, – резко бросила Элеонора Викторовна.

– Хорошо, – покорно согласился Роланд.

– Ты не можешь уволить сестру, – вмешался Борис Олегович.

– Не могу, мама. Ее приняли на общих основаниях, – возразил Роланд тем же тоном.

– Передай мне соль, – помрачнела Элеонора Викторовна.

Роланд встал, обогнул стол и отнес соль матери, после чего вернулся обратно.

– Сволочь, скотина, – прошипела Элеонора Викторовна, густо посыпая рыбу солью. – Трахал все, что шевелится.

– А в твоем присутствии все шевелящееся переставало шевелиться, – фыркнул Борис Олегович.

– На что ты намекаешь?!

– Ни на что. С тобой и дуб поникнет, дорогая. И сейчас я тоже ни на что не намекаю. Славик, передай мне соль.

Роланд встал, чтобы передать соль отцу, и вернулся на свое место.

– Но сына ты мне все же заделал, дорогой . Правда, потом тебя пришлось удалить, чтобы ты не оказал на него свое тлетворное влияние. Передай соль, Ярослав.

Роланд встал, чтобы передать соль матери, и вернулся на свое место.

– Мое тлетворное влияние? К тому времени, как я наконец добился возможности свидеться с ним, ты так его испоганила, что я понял, что и суетиться не стоило. В том числе и в момент зачатия. Сын, соль.

Роланд встал, чтобы передать соль отцу, и вернулся на свое место. Лицо у него было совершенно непроницаемое. Он стал бы первоклассным игроком в покер, если бы только не считал покер нецелесообразным.

Борис Олегович попробовал рыбу и скривился:

– Какая гадость, соль аж рот жжет. Славик, тост.

Роланд посмотрел в свой смартфон.

– У меня есть тост за мир в семье.

– Не, мы столько не выпьем, – покачал головой Борис Олегович и заглотнул водку просто так.

У меня складывалось впечатление, что он здорово набрался, да и супруга его не отставала. Лиля тихо плакала, вытирая глаза салфеткой. Делала она это профессионально – даже тушь не размазалась. Скорее бы десерт… мне до смерти хотелось убраться отсюда.

Принесли десерт и, к ужасу моему, еще водки. С каждой рюмкой языки набирали обороты, а люди все меньше походили на людей.

– Не гены, так воспитание сыграло роль. Стыдно, что твоя дочь потеряла девственность с твоим же шофером?