Евгения Перова - Связанные любовью [litres]

– Не нравлюсь?! Я?! А Лыткин нравится?! Девочка, у тебя плохой вкус! Он же деревня, чурбан неотесанный! Мешок с баблом!

– Да вы-то кто такой? Федерико Феллини? Тоже мне, звезда… местечкового разлива. Да пусти ты меня!

Павлик схватил меня и попытался поцеловать, довольно грубо – я оттолкнула его и ударила со всего маху по щеке, он взвыл и снова кинулся на меня, но я успела выскочить за дверь и повернуть ключ, который, к счастью, торчал снаружи. Пока он колотил в дверь, не соображая, что можно спокойно вылезти в окно, я добежала до машины и уехала. По дороге позвонила Челинцеву и отпросилась на пару дней – хватит с меня этого кино! Весь следующий день я отсыпалась, чистила перышки и всячески наслаждалась покоем и свободой, пригласив на вечер Таньку, которая, как я надеялась, в лицах представит мне происходившее сегодня на съемочной площадке. Ближе к вечеру позвонил Джуниор:

– А что это тебя сегодня не было видно?

– У меня выходной! И завтра тоже.

– Понятно. Не знаешь, что с Павликом?

– А что с ним?

– Мрачный, злобный и фингал под глазом.

– И хороший фингал?

– Мощный.

– Так ему и надо!

– Так это ты врезала?

– Ага! С большим удовольствием.

– Он что, приставал к тебе?! Убью мерзавца!

– Да брось ты! Охота мараться! Я сама могу за себя постоять. Так что учти на будущее!

– А у нас с тобой есть будущее?!

– Посмотрим, как вести себя будешь!

– Да я чистый ангел!

– Знаем мы этих ангелов…

Через сорок минут в мою дверь позвонил посыльный с целым ведром роз. Неужели это извинение от Кривцова?! Но букет оказался от Пети. Я усмехнулась и покачала головой: ишь как старается Лыткин! А через полтора месяца сдалась.

Была середина июня, в открытое окно доносился аромат цветущих в усадебном парке лип, Петя сидел напротив меня и вздыхал, а я посмеивалась про себя, хотя настроение было хуже некуда: точно в такой же июньский день, когда одуряюще пахли цветущие липы, я потеряла ребенка. Конечно, потеряла я его раньше, но именно в июне это стало окончательным фактом. С тех пор я ничем не могла заполнить ужасную пустоту внутри. Иногда мне казалось, что я действительно пустая, как сосуд. Пустая и звонкая.

Всю ночь накануне я не спала – сидела в кресле перед балконом и смотрела на железную дорогу, по которой изредка проходили дальние поезда и товарняки. Колеса грохотали, тепловозы гудели, дом подрагивал, словно тоже двигался по рельсам. А теперь смотрела на Петю. Он что-то рассказывал, я кивала, а сама думала: «Вот человек, которому я нужна. Я его не люблю. Но вдруг он сможет заполнить черную дыру в моей душе? Может, устроить себе эту подлость? Чего я жду? Какого принца на белом коне?»

Петя был вполне симпатичным и мужественным, но почему-то казался мне забавным, особенно меня смешила его круглая голова – он стригся очень коротко, почти налысо. Ёжик русых волос, густые брови, зеленые, как крыжовник, глаза и слегка курносый нос. Лицо немного мрачное, но когда он улыбался, на щеке вдруг появлялась милая ямочка. Сильный, умный, элегантно одетый, галантный. Чем не принц? На черном «Лендровере». И лишь один недостаток – Петя был вечным Джуниором. Я подозревала в нем кучу комплексов, связанных с отцом. А главное, меня смущали его деньги. Легко представить, что станут говорить о нас местные сплетники! Но вообще-то – какая разница? Наплевать.

Прервав Петю на полуслове, я сказала:

– Ладно. Я согласна.

Он недоумевающе уставился на меня:

– В смысле?!

– В том самом! – И, усмехнувшись, посмотрела ему прямо в глаза. Петя слегка покраснел. Я поднялась, взяла сумочку, огляделась – не забыла ли чего. – Ну что, поехали? Наверно, к тебе? Боюсь, моя халупа тебя напугает!

Джуниор тоже встал и теперь таращился на меня сверху вниз – он был выше на целую голову.

– Ты это серьезно?!

– Ну да. А ты что, уже не хочешь?

– Как это – не хочу?! Поедем!

Всю дорогу мы молчали – я упорно смотрела в окно, а он время от времени косился на меня, но ничего не говорил. Джуниор жил в небольшом коттедже рядом с родительским особняком. Я прошлась по комнатам – ну что ж, вполне прилично, никакой безвкусицы.

– Красиво живешь! – сказала я.

– У меня был хороший дизайнер. Выпьешь что-нибудь?

– То же, что и ты.

– Это будет крепко!

– Не важно.

– Ну, смотри. Это скотч.

Он вручил мне бокал – действительно оказалось крепко, но я не подала виду. Отпила немного и еще раз огляделась.

– Спальня у тебя такая же стильная?

– Ты так прямолинейна! – усмехнулся Джуниор.

– Ну, мы же не затем приехали, чтобы пить скотч, правда?

Спальня была выдержана в светлых тонах: ковры, зеркала, роскошная кровать с резной спинкой… Я решительно прикончила свой бокал и повернулась к Пете спиной. Сняла блузку, потом брюки, порадовавшись, что надела именно эти, льняные – вряд ли мне удалось бы так же элегантно сбросить с себя джинсы! Распустила волосы…

И вздрогнула, потому что Джуниор подошел совсем неслышно и обнял меня за талию. Я построила на лице что-то вроде улыбки и повернулась к нему. Он даже галстук не развязал! Джуниор смотрел на меня очень серьезно и внимательно, а потом просто прижал к себе. Возможно, это выпитый скотч так подействовал, но я вдруг страшно возбудилась: он в костюме и при галстуке, а я почти голая! Шершавая ткань костюма покалывала мне кожу, пахло от Джуниора скотчем, табаком и горьковатым мужским парфюмом. Руки, что гладили мою обнаженную спину, были сильными и теплыми. Я приподнялась на цыпочки и поцеловала его – гораздо более пылко, чем собиралась.

Да-а…

Никакого сравнения с…

Ну, с тем, что у меня было раньше! Целых два раза.

Джуниор оказался очень нежным любовником, чего я совсем не ожидала, да и смущался, пожалуй, гораздо больше меня. А я так расслабилась, что даже забыла, где нахожусь.

Открыв глаза, я некоторое время с недоумением глядела на потолок с лепниной, потом вспомнила все. И тут же на меня навалилась чудовищная тоска. Я не понимала, в чем дело: мне же было так хорошо! Только что! Еще все тело сладко ныло от пережитого чувственного потрясения, а душа почему-то просто разрывалась от боли. Я несколько раз глубоко вздохнула и запрокинула голову, стараясь загнать обратно подступившие слезы. Похоже, я стала совершенной истеричкой! Почувствовав, что Джуниор смотрит на меня, я отвернулась. Но он придвинулся ближе, обнял меня и поцеловал:

– Не плачь, дорогая, не надо! Ну что ты? Иди ко мне…

Я покорно положила голову ему на плечо и снова вздохнула. Да что же это со мной?!

– Я все понимаю, – очень тихо сказал он. – Я знаю, ты меня не любишь. Но я постараюсь, чтобы ты была счастлива.

Я взглянула на него…

А он смотрел на меня.

Потом мы обнялись, не в силах больше выдерживать такое напряжение чувств. Это была минута удивительной близости и нежности, больше никогда не повторившаяся.