Дон Бот - Беги, детка, беги [ЛП]

— Супер! — кричу я, только чтобы прервать их зрительный контакт. — Я люблю твои макароны, мама! — все смотрят на меня так, будто я слегка двинулся, только не ты, Эмилия. Ты все понимаешь.

— Я с нетерпением жду, когда мы переедем в Нью-Йорк. Разве квартира не была фантастической? Ты когда-нибудь видела более красивый вид? — начинает Райли. Да, мой член, язвительно думаю я и делаю большой укус. В то же время бью по твоим голым пальцам ноги своей пяткой, обутой в ботинок. Ты испуганно вскрикиваешь и почти вскакиваешь со стула.

— Что с тобой такое? — спрашивает Райли. — Сядь! — мои брови взлетают вверх. Единственный, кто имеет право тобой командовать — это я, Эмилия.

— Опа, у тебя за ночь выросли яйца, или с каких это пор ты так разговариваешь со своей бабой? — ты гневно зыркаешь на меня, потому что я назвал тебя бабой. Я называю тебя, как хочу, Эмилия.

— Заткнись, — бормочет Райли, снова обращаясь к тебе. — Так что ты скажешь насчет квартиры? — и снова я бью пяткой по твоим пальцам. На этот раз ты просто стискиваешь зубы и набиваешь рот едой, чтобы не нужно было отвечать. Хорошая девочка.

Райли смотрит на тебя с легким сомнением, а мама наклоняет голову.

— Все в порядке, Эмилия?

Ты быстро киваешь.

Мне нравится, что ты знаешь, чего я от тебя хочу, даже если не говорю об этом, детка, а я не хочу, чтобы ты разговаривала с ним, когда я рядом.

— Принеси мне воды! — говорю скучающим тоном, сосредоточившись на своей еде. Только когда ты сразу встаешь, я оглядываюсь и замечаю свою ошибку. Бл*дь!

Я не был достаточно внимательным. То, что я так с тобой разговариваю, было немного неестественно, и ты, кажется, тоже это осознала. Ты нервно оборачиваешься.

— Кто-нибудь еще хочет пить?

Мой отец стоноет. Он так часто стонет в последнее время.

— Да, Эмилия, принеси мне воды! — сердито говорит Райли. Ты поворачиваешься и быстро убегаешь на кухню. У меня соблазн пойти следом, прижать тебя к шкафчику на кухне и поцеловать, чтобы все увидели, что ты моя, и этот ублюдок никогда больше не стал бы так разговаривать с тобой. Ты возвращаешься с напитками и сначала наливаешь мне, что снова бросается в глаза. Твоя рука подрагивает, а взгляд устремлен на меня.

— Хватит! — говорю я. Мама наклоняет голову набок.

— Китон! — гремит мама. Отец смотрит на нее пожалуйста-не-сейчас взглядом. — Это все твоя вина! — все равно продолжает она. Думаю, она хочет умереть, как и ты, Эмилия. — Ты подаешь им пример! Они даже не умеют говорить «спасибо» и «пожалуйста» ! — ничего себе, у мамы очень хорошо получается игнорировать то, что сейчас происходит между нами, Эмилия. Думаю, за последние несколько лет она особо не утруждала себя наблюдением за окружающим, потому что этим занят папа. Он всегда знает, что, как и где происходит.

— Оливия, ешь свои макароны, — игнорируя ее, говорит папа. Она бормочет что-то вроде: «Ну подожди…» и с остервенением ест дальше.

Райли снова поворачивается к тебе.

— В общем, квартира — мечта! А теперь рассказывай, детка! — и снова я бью тебя пяткой по пальцам, но на этот раз между нами вклинивается еще одна более твердая нога и пинает меня прямо по правой голени.

— Ай, — рычу я и возмущенно смотрю на папу. — Что это было? Почему?

— Просто потому, что ты дышишь, — говорит он, даже не взглянув на меня, и продолжает есть дальше.

— Мило, очень мило. — Я вижу триумф в твоих глазах. Ты чувствуешь себя защищенной именно потому, что вмешался мой отец. Эмилия, я сейчас покажу тебе, что никто не может защитить тебя от меня. Слава богу, у меня еще есть левая нога, до которой он не доберется, и я ею пользуюсь. В случае необходимости я засуну ее Райли в рот, чтобы он заткнулся.

— О, я не очень хорошо себя чувствую, детка! — сквозь боль говоришь ты. — Я сейчас не в том настроении, чтобы говорить о Нью-Йорке. Прости.

— Что с тобой? Тебе постоянно плохо, ты уставшая…

— Ты что, беременна? Это было бы чудесно! — восклицает мама. Мы с папой потрясенно смотрим на нее. Это было бы далеко не чудесно. Мы даже не знаем, кто отец. Господи, это какой-то кошмар, Эмилия!

— Нет, это исключено. — Теперь я понял, почему ты скрывалась от меня целую неделю, у тебя были эти дни, детка. А ты знаешь, что я трахаю тебя и с месячными, и ненавидишь это. — Мне просто нехорошо, — говоришь ты, и я улыбаюсь. Позже тебе будет еще хуже, Эмилия.

Знаешь, что хорошего в больной семье, Эмилия? Там никто не задает вопросов. Потому что никто не хочет слышать ответы.

Я лежу в постели и жду, когда наступит наше время. Когда зайдет солнце, и только луна будет давать немного света. Потому что нам двоим не нужен настоящий свет, детка, мы — Тьма. Мы сломлены и внутренне сгнили. Я думаю о красном платье, которое было на тебе, когда вы с Райли пришли на ужин, чтобы объявить о своей помолвке. Я думаю о том, как потом шлепал тебя в ванной до тех пор, пока ты не могла больше сидеть, как следует и твоя задница не приняла цвет твоего платья. Что-то в тебе, Эмилия, забралось под мою кожу. Мне нравится, что ты сломлена. Я люблю этот страх и уязвимость в твоих глазах, когда причиняю тебе боль, а ты так храбро держишь рот закрытым и все терпишь. Ты словно создана для меня и в то же время самое худшее, что могло со мной случиться. Если ты меня не притормозишь, я, в конце концов, уничтожу тебя полностью, пока от тебя ничего не останется. Я человек, который пожирает других, Эмилия, потому что у меня нет совести и сожаления. Иногда я сам себя боюсь.

Это вещи, которые никогда тебе не скажу. Вообще-то я знаю, что тебе было бы лучше без меня. Но я достаточно эгоистичен, чтобы игнорировать это.

Из трех месяцев осталось два, Эмилия. И чем ближе день твоего отъезда, тем больше я чувствую себя загнанным зверем. Беспокойный. Раздраженный. Напряженный до предела. За секунду от взрыва. Я не могу себе представить, чтобы ты жила с ним идеальной жизнью высшего общества Нью-Йорка. Это не подходит тебе так же, как и дорогие туфли и бранчи с какими-то богатыми снобами. Тебе больше подходят прокуренные бары, где ты выпиваешь слишком много, чтобы проснуться в беспамятстве; потерять кошелек и искать телефон, который находится у твоего уха. Тебе подходит сидеть в пять часов утра в подвале какого-то ублюдка и ждать его. Тебе подходит не задавать вопросов, когда он возвращается домой избитым после драки.

Мне немножко понравилось то, что по приходу домой ты была первой, кого я увидел, детка.

Но и об этом ты никогда не узнаешь.

Я ненавижу траву, Эмилия. От нее я начинаю философствовать и копаться в себе. Это не в моем стиле.