Маргарита Смирновская - Поймать лаптем удачу

— Слушаю! — прокричала осипшим голосом я.

— Здравствуйте, с вами говорит следователь Раменского МВД, майор Петров Алексей Романович. Вы Вика, сестра Марии Александровны Кондратенко?

Я не сразу поняла. Нет, ясно, что Кондратенко — это Маша, но почему звонит следователь? И почему он называет меня Машиной сестрой?

— Я… — мне хватило сил только прошипеть это, больше ничего не смогла. И тут меня охватило страшное предчувствие.

— Тогда я вас жду через час у себя в кабинете. Вам удобно?

— Д-да…Но что случилось?!

— Не переживайте, приходите, я вам все объясню. Вам адрес сказать?

— Нет, я знаю, где это. Но…

— Тогда до встречи.

Он повесил трубку. Вот сволочь! Сначала напугал, а потом: «Не переживайте». Как не переживать? Маша должна быть в Испании! С этим уродом… Неужели влипла еще куда-нибудь? Она беременна, ей переживать нельзя. Я бегом рванула в ванную и встала под холодный душ, чтобы, наконец, проснуться.

После душа, выпив чашку кофе, я помчалась в старое здание МВД. По дороге я пыталась понять, почему Маша назвала меня своей сестрой, и как она оказалась в полиции, а не в Испании. Может, все-таки Павел ее обокрал? Хотя он на такой машине ездит, зачем ему это…

Так я, вся в своих мыслях, даже не постучавшись, вошла в кабинет. Передо мной сидел грузный мужчина лет тридцати пяти-сорока. Глядя на него, можно было предположить, что он редко стирал одежду, совсем ее не гладил, почти не мылся и не брился. Вид у него был совсем неухоженный. Холостяк, решила я. Он был очень полный, высокий, с большими выразительными глазами и большим ртом. Он широко мне улыбнулся.

— Ну, садитесь, что же вы стоите?

Я села. Как-то не ожидала я увидеть такого огромного майора. В телевизоре они все худощавые, невыспавшиеся, с помятым лицом, как у меня, например. А этот больше смахивал на торговца гамбургерами в подземном переходе Москвы. Пусть на таджика он не похож, но за приезжего хохла вполне сошел бы.

— Виктория, значит. Вы, однако, раньше пришли.

— Вы мне не объяснили, что случилось. Где Маша?

Майор засопел и сказал:

— Вы сейчас все поймете.

Он взял со стола пульт и направил куда-то позади меня. Я обернулась и увидела телевизор. Там включилась запись автомобильного видеорегистратора. Петров быстро промотал запись вперед и остановил. И я услышала:

— Надо за Викой обязательно вернуться. В Испании у нее будет больше шансов удачно выйти замуж.

Этот голос, несомненно, принадлежал Маше.

— Зачем тебе Вика? У нас скоро будет большая семья. Скучать тебе будет некогда, — ответил мужской голос.

— Паш, я не могу ее одну оставить. Она без меня даже вовремя не поест, вовремя на работу не встанет… И у нее ужасная работа. Она там быстро постареет, и так и останется старой девой. Паша, Вику мы возьмем с собой. Она мне и по хозяйству сможет помогать.

— Да, цыпленочек, и гулять по клубам вы будете вместе, и шопингом заниматься, — саркастично заметил Павел. — Маш, ну кто она тебе, что ты о ней так заботишься? Она же грубая, дикая…

— Это ее жизнь такой сделала, — хлюпнула носом подруга. — Она всего добивается сама. На отпуск откладывала, вещи не покупала, в клуб не ходила, копила… Она даже в салоне красоты ни разу не была.

— Ну да. Вот в этом ты не смогла ей помочь. А одежду она не покупала, потому что ты, поди, ей одалживала свою…

— Ты вредина! Нельзя таким быть!

В этом я была с подругой полностью согласна. Да, это так, я брала Машкину одежду, но чаще не бесплатно, а покупала за треть от полной стоимости. Хотя были вещи, которые мне Маша просто дарила. Но не покупала я себе новую одежду не столько из-за экономии, сколько из-за моего безразличия к ней.

— Я говорю что думаю, — продолжил Павел. — Вика — приживалка. Устроилась очень удобно. Ты ее кормишь, следишь за ее здоровьем и графиком…

— Замолчи, Паш! Вика мне настоящая сестра, и даже больше чем сестра! Она так же обо мне печется, как и я о ней. Помогает с Инночкой и даже тебя ездила со мной искать, хотя сутки не спала. Ой, что это?

— Это за мной, — нервно ответил Паша. — Сейчас попробуем оторваться.

На экране показался грузовой «Мерседес», который пытался подрезать автомобиль Павла.

— Это брат? Разве он хочет нас убить? Паша, давай остановимся, не станет же он стрелять в беременную женщину.

— Этот станет.

— Паш, мне он сегодня показался нормальным…

— Это только показалось.

— Паш…

— Да помолчи ты!

В машину бился «Мерседес».

— Паш, он нас убьет!

Это было последнее, что крикнула подруга. Машина перевернулась. Ее задел грузовик. Хлопнула дверь, и послышались чьи-то мужские голоса.

— У него в сумке надо искать. В портфеле. Он всегда там держит его.

Хлопок двери. Возня.

— Нет там.

— Проверяй.

— Да нет же.

— Бери портфель с собой. Я в багажнике проверю. Ты его карманы проверь, бардачок и сумку его телки.

От увиденного я похолодела. По телу побежали мурашки. Хоть и не было видно лиц Маши и Павла, но я отчетливо их представляла. Только слово «телки» заставило меня вернуться в реальность. Точнее, разозлило. Ну разве Маша похожа на телку?!

— Ничего нет, — разочарованно сказал один из мужчин.

— Уходим. Поехали. Надо машину эту спрятать.

Майор выключил запись.

— Теперь вы понимаете, почему я вас вызвал?

— Да, — выдавила я. — Маша…

— Она жива. — Это прозвучало как само собой разумеющееся. От неожиданности я встала. — Но я вас не отпускал. Присядьте. — Он дождался, пока я, вконец обессиленная, села. В голове было только одно: «Жива! Жива!».

— Из этой записи я понял, что вы для Марии являетесь самым близким человеком, которому она очень доверяет. Но я все-таки не понял: Маша имела в виду брата Павла Михаила или своего брата Виктора?

— Михаила. Брата Павла. Маша и Павел утверждали, что Михаил угрожал брату.

Я сама не верила себе. Бред! Как в кино… Но это случилось.

— Понятно. Вы когда-нибудь видели Павла?

— Видела. Вчера вечером. Время не помню.

— Вы сможете его опознать?

Что? Павел умер?!

— Павла? Он мертв?

— Да. У него был разрыв артерии. Он скончался в скорой. Крепкий человек был. Так вы сможете его опознать?

— Да. Хотя я…

Я не договорила свою мысль. Уж больно она заумной мне показалась. Я Павла видела всего один раз. Но мне его никто не представлял как Павла. Под его именем мог прийти кто угодно.

— А почему его не опознает кто-нибудь из родственников? — спросила я.

— Его отец болен, мать не в состоянии, жена в роддоме, а брат… сами понимаете. Он, разумеется, опознает, но нужно подтверждение.

Как-то это все странно. У него же должны быть друзья, коллеги. Почему именно я? Но мне было любопытно.

— Я опознаю.

Я хотя бы пойму, кто ко мне в дом приходил, решила я для себя.