Ника Иванова - Дед Мороз в личное пользование [СИ]

Вадим Снегирёв. Я три года был просто наблюдателем, не собираясь делать ни единого шага, чтобы сблизиться с ним. Хотя многое о нём знал. Просто не мог удержаться, вспоминая его глаза, которые часто наблюдали за мной с неподдельным интересом, его смущение, когда я ловил эти взгляды. И заметил, что больше ни за кем он так не следил, и мне это льстило, интриговало. Я потихоньку начал расспрашивать Аристарха Георгиевича о Вадиме. Тот нахваливал Снегирёва, своего ученика и подчинённого, а я, исподтишка, задавал вопросы о личных его качествах, а не только о деловых. Моего бывшего тестя провести трудно, почти невозможно. Он ничем не показал мне, что понял причины моего интереса. Постепенно я узнавал о Вадиме всё больше: о его дружбе с Михаилом Самсоновым, о том, что Вадим желанная цель для многих наших молодых сотрудниц, но романов на работе не заводит, о том, что давно уже живёт один, и никого у него в городе из близких людей нет. Этот парень был мне интересен, но он был натуралом по всем признакам, и я решил для себя держаться от него подальше. Но эти его взгляды и смущение… Они не давали мне выбросить Вадима из головы. Я даже не заметил, как полгода назад завёл роман с парнем, очень похожим внешне на Вадима.

Игорь был моей ошибкой. В отличие от оригинала, эта копия даже не думала устраиваться на работу, делать карьеру, становиться самостоятельной единицей. Довольно скоро я понял, что Игорь профессиональный содержанец, и кроме меня у него был кто-то ещё. Он был обаятелен, мил и весел, всем своим видом уверял, что влюблён, а я позволял себя обманывать. Игорь маниакально заботился о своём здоровье, и секс с ним меня устраивал. В последнее время парень стал невыносим, особенно после случайной встречи с Вадимом в супермаркете. Игорь стал настаивать на переезде ко мне, и в конце концов мне пришлось с ним объясниться. Я сказал, что всё о нём знаю, и хочу разорвать эту связь. Мальчику не откажешь в уме. Одного взгляда на Вадима ему хватило, чтобы понять истинную причину своей неудачи. К этому времени лёд тронулся, и Снегирёв, неожиданно для меня, стал проявлять инициативу. Правда, немного странную и забавную местами, но довольно красноречивую. Его дефиле в мокрой рубашке чуть не вынесло мне мозг, заставив почти позабыть о работе. Я даже был благодарен Аллочке, что она уронила чашки на Вадима, дав мне возможность рассмотреть его во всей красе: в меру подкачанное тело с длинными стройными ногами, сильными руками, чётким прессом, узкими бёдрами и широкими плечами. Вид сзади, когда он потянулся за джинсами, чуть не заставил наброситься на него. А эти его серо-стальные глаза с длинными густыми тёмными ресницами, густые брови и пепельные волосы, в которые так хотелось запустить пальцы, часто снились мне по ночам.

Когда я тащил полубесчувственное тельце к себе в квартиру, то всё ещё сомневался: уложить Вадима спать, или привести в чувство и переспать с ним, наконец. Но… Жизнь решила всё сама, или избыток алкоголя в крови одного отдельно взятого индивида.

POV Вадим.

Меня куда-то тащил Дед Мороз, подозрительно похожий на моего шефа. Но вот с какого перепугу Морозову разгуливать в маскарадном костюме по улицам города? А куда же он меня притащил? Мысли о сопротивлении мне даже в голову не приходили, напрочь вытесненные любопытством. Когда я перепью, со мной всегда так. То есть, вечно тянет на авантюры. В голове полный кавардак, в желудке подозрительно плещется водка. Я в основном пил, хоть Мишка постоянно напоминал, что закусывать тоже надо. Добрый Дедушка Мороз приволок меня, видимо, к себе в избушку. А ничего так, судя по коридору жилище весьма просторно. Пыхтя и сопя, стащил с меня куртку и ботинки, перед этим прислонив к стене. Затем, вздохнув с чувством выполненного долга, он снял сначала шапку с париком, а затем бороду. Я хмыкнул. Это всё же оказался Тимофей Ильич собственной персоной. Значит, всё-таки не все мозги ты пропил, Снегирёв. Что-то ещё осталось. И это что-то упорно намекает, что пора найти белого фаянсового друга. Я попытался отлепиться от стены, и пол предательски закачался. Снимавший шубу Морозов, шустрый какой, успел меня поймать, и прислонить обратно. Это он зря, мне надо в кабинет раздумий. Я опять сделал попытку быть самостоятельным, и у меня почти получилось. Сделал пару шагов, огляделся. Рядом виднелась дверь. Наверное, мне туда. У-у, штормит — то как. Меня опять поймали.

— И куда же ты идёшь? — спросил знакомый голос у моего уха.

— Туда, — я ткнул пальцем в выбранную наугад дверь. Морозов вздохнул, и потащил меня в нужном направлении. Весьма вовремя.

У моей заботливой няньки хватило деликатности оставить меня одного. Обниматься с унитазом в присутствии шефа было как-то не комильфо, ну совсем. Мозги слегка прочистились, и мелькнул вопрос в моей пьяной голове: зачем он притащил меня к себе домой? Ко мне же было ближе. Значит, у него есть на меня планы. И что делать? Трезветь, мать твою, Снегирёв. Ты же не хочешь испытать первые прелести мужской любви в коматозном состоянии. Я хочу это помнить. Тем более, есть большая вероятность, что это будет единственный раз. Стащил с плеч пиджак, выбросил куда-то галстук, следом исчезла рубашка. Вообще-то я собирался засунуть под кран только голову, но потом подумал, что если трезветь, то основательно. Решительно, танцуя, как больная на голову мартышка, стащил с себя брюки вместе с бельём, потом зачем-то снял часы с руки, и аккуратно положил на раковину. Забрался в душевую кабину, и включил холодную воду. Через пару минут у меня зубы стучали чечётку, но я упорно торчал под душем. Видимо, решив проверить, не склеил ли я ласты возле белого друга, в ванную вошёл Морозов. Заметив мою голую тушку, скорее всего, сильно посиневшую, шеф ринулся меня вытаскивать.

— Ну, что мне с тобой делать, птица-снегирь моя, — пробормотал Тимофей, вытирая меня пушистым полотенцем. — Вот зачем было под холодную воду лезть?

— Я т-тр-резвел, — попытался отобрать у него тёпленькое полотенце, не отдал. Отбросил его в сторону, и тут же укутал меня в большой мягкий халат. Какое счастье привалило.

— И как? Уже готов сбежать?

— П-почти в но-о-орме. А с-сбег-гать обяз-з-зательно? — наивно похлопал ресницами, при этом стуча зубами. Тимофей замер на мгновение, переваривая мой ответ.

— То есть, сбегать ты не хочешь. А что хочешь?

— Тебя?

— А здесь есть кто-то ещё? — ехидно уточнил хозяин квартиры, и притянул меня к себе за шею, поцеловал. Я переступил с ноги на ногу, и замычал в горячие губы. — Ну, что опять, Вадим?

— Я замёрз, я голый, я в кровать хочу, с большой горячей грелкой на всё тело. Ты будешь моей грелкой? — у него такие завораживающие глаза, когда он возбуждён. А уж это я точно знаю, просто-таки чувствую сквозь ткань халата. И зачем одевал, всё равно снимать придётся. Хорошо быть пьяным и смелым. Можно потом отвертеться… Хотя говорят же, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Посмотрел на Морозова. Не-ет. У этого не отвертишься.