Виктория Свободина - Строптивая помощница для титана

— Ярослав Леонидович, я не тщеславна. Во всяком случае, не настолько.

Кажется, я начала догадываться, почему вдруг начальник проявил инициативу с объятиями — его не отпускает идея поработать со мной, как с певицей, а объятия… ну может так психологическая помощь? Если так, то я даже готова поддержать эту инициативу, лишь бы подольше еще так постоять.

— Есть и те, кто выходит на сцену не только ради получения внимания. Для многих это становится просто работой, за которую они получают деньги. Очень хорошие деньги, и работают они на тех условиях, которые считают для себя приемлемыми. Вот вы, Саша. Сколько бы вам на самом деле хотелось зарабатывать? Хотелось бы не выпрашивать ни у кого деньги? Ведь именно деньги дают возможность жить так, как хочется, где захочется, а, порой, и с кем захочется.

О-о. А это уже похоже на подкуп. Стало грустно. Хотя, к слову, именно сейчас я как раз живу именно так, как хочу, да и с тем, кем хочу. Если так подумать, то я, возможно, куда счастливее своего шефа, хотя денег у меня не сравнимо меньше.

— Но вы ведь не купили любовь той, которой любили, а может и любите? Иначе она была бы сейчас с вами. Деньги, это, безусловно, хорошо, но переступать через себя, только ради них, я не стану.

Ярослав отпустил меня и отступил. Стало невыразимо холодно. По сути, я сейчас отказала шефу. Вновь. Еще и задев больное место. Хотя ни одного предложения озвучено не было. Но сейчас отказ дался мне гораздо тяжелее. Хочется бросится к Ярославу, повиснуть у него на шее извиниться и сказать, что буду делать все, что он захочет, лишь бы только его это радовало. Я бы сделала это, но не ради денег, и чьей-то там чужой любви.

Глава 57

— Извините, я не имела права так говорить, — виновато опустив взгляд, шагнула к шефу.

— Вы все верно сказали, Александра. Идемте, — прохладно ответил начальник, тем не менее, как-то так уже привычно, по-хозяйски беря меня под руку.

Пока идем, чувствую возникшее между мной и начальником напряжение, прохладу, и понимаю, что ничем хорошим для меня это не обернется. Не надо было так резко отвечать шефу.

На улице возле машины босса возникла заминка. Это Ярослав может с чистой совестью ехать домой, а вот у меня еще работа, на которую я сильно опаздываю. Хорошо хоть мы в центре, ехать относительно недалеко, но придется взять такси, чтобы прибыть вовремя.

— Ярослав Леонидович, я не поеду. Хочу… — думай, думай! — …Еще погулять.

Ох, как шеф смотрит.

Ярослав словно что-то знает. Но нет, не может быть.

— Сколько в вас энергии, Александра. Такой насыщенный рабочий день, и вновь гулять, — в голосе начальника сквозит насмешка.

— Да, очень энергичная, — с тяжким вздохом глубоко уставшего человека, отвечаю я.

— Вас ждать к ужину?

— Постараюсь быть.

— Хорошего вечера, Александра.

Начальник сел в машину и уехал. С некоторым сожалением смотрю вслед автомобилю. Вот сейчас так хочется ехать с шефом в комфортном салоне домой, а впереди еще работа.

С очередным тяжким вздохом достаю телефон, чтобы вызвать такси.

На студии мне предложили еще дополнительную работу, на последующие дни, хотелось, конечно, взять, но пришлось отказаться. У начальника и так уже возникают вопросы, а если я вот так каждый раз буду “гулять”, вопрос может встать ребром. Да и всех денег не заработаешь.

На ужин опоздала. Начальник уже ушел к себе, но меня накормили.

На следующее утро, уже после почти привычного совместного завтрака, отправились с Ярославом на работу. Мне кажется, шеф на меня все еще сердится, поскольку прохладца в его обращении ко мне так и не ушла. Говорит сухо, все больше по делу, и вот это: “Александра”, прямо намекают.

Возле входа в приемную, облокотившись спиной на дверь, на полу, сидит неожиданный посетитель.

— Ник, что ты здесь делаешь? Еще и в такую рань? — удивленно произносит шеф.

— Песню вчера написал. Приехал сдавать текст, — как-то не особо весело ответил Дежер. Выглядит певец как-то не очень. Круги под глазами, уставший взгляд, словно всю ночь не спал.

— Я смотрю, написание песни далось тяжело? — иронично отметил Ярослав, тоже заметивший неважный вид подопечного.

— Муки творчества, они такие, — беззлобно ответил Ник, вставая.

— В следующий раз, чтобы не ждать, можешь скидывать мне свое творчество на электронную почту.

Начальник открывает дверь приемной и пропускает сначала меня, а потом и своего гостя внутрь.

— Нет, Слав, так не интересно. Хочу видеть твою реакцию.

Начальник на ходу забирает листок, который еу протягивает Денжер, так же на ходу в него заглядывает, вчитывается, и вдруг шеф останавливается, читает очень внимательно, забыв о том, что шел к кабинету.

— Отлично, Ник. Я впечатлен. Это точно ты писал? Ни у кого не заказывал?

— Нет. Честно.

— Хорошо. Тогда еще две песни, и начинаем с тобой активную работу.

— Вряд ли я еще скоро смогу что-то выдать.

— Не торопись. Время у тебя есть.

— Ладно. Я поехал?

— Да, ты пока свободен.

— Хорошо. Только кофе выпью, а то обратно не доеду — засну за рулем.

— Не садись тогда. Александра, свяжитесь с нашими водителями, пусть тот, кто свободен, отвезет Ника домой.

Начальник ушел к себе в кабинет, Денжер улегся на диване, и пока я звоню в гараж и готовлю кофе, смотрит на меня со злорадной победной ухмылкой. Еле сдержалась, чтобы сделать свой “фирменный” кофе с солью.

— Ник, ты что-то хочешь мне сказать? — поинтересовалась я, ставя чашку с кофе перед певцом. — Чего ты так смотришь?

— Как, забыла?

— О чем?

— Мы же договаривались. Я пишу песню, ты ее поешь.

Ах, вот оно что.

— Покажи песню.

Довольно щурясь, Ник протягивает мне листок. Сев на диван рядом с парней, вчитываюсь в строчки песни.

— Ну как, нравится?

— Написано хорошо, душевно. Но очень уж грустно.

Песня о любви. Причем неразделенной и потерянной. То-то начальник после прочтения, поспешил в кабинете спрятаться, возможно чем-то сумела задеть душу.

— Грустно, не грустно. Какая разница. Договор есть договор. Вот песня. Пой давай. Я весь внимание.

— Так тут от лица мужчины поется.

— Не суть.

— А давай ты что-нибудь от женского лица напишешь, и весело-задорное. Тогда спою.

— Саша, ну от какого от женского-то? Я от мужского едва написал. Хватит привередничать.

Да уж, ничего не поделаешь, договор дороже денег.

Отворачиваюсь от Ник, из скромности, граничащей с вредностью, хочу тихо и быстро пропеть-прочитать песню, но мне мешает сам Денжер.

— Погоди-ка, я камеру не успел включить. Секу-у-унду… Все, начинай.

И этот туда же. Нельзя попеть спокойно. Сразу все норовят записать.

— Мы так не договаривались. Никаких камер и любых записывающих устройств.