Ксения Фави - Мачеха для сына Принца

Она всхлипнула. Я смотрел на нее, не отрываясь, и чувствовал, как мою душу разъедает стыд. Если бы я настолько безгранично ее не любил, то всерьез бы задумался – не лучше ли просто отстать от этой женщины? Раз не хватает мозгов устроить ей нормальную комфортную жизнь. Но я даже представить себе не мог, что откажусь от нее, потому очень осторожно попытался обнять.

- Малышка моя… Прости.

Яна позволила приблизиться к ней, забрать в объятья. Я сел на кровати, прижал ее к груди.

- Никому тебя не отдам и ни на кого не променяю, - шепот, казалось, раздался из самого моего сердца. Девушка в моих руках шевельнулась.

- Вадик, - мое имя прозвучало обнадеживающе мягко, - тебе стоит снять розовые очки. Я доверяю тебе, но не нужно считать всех женщин такими уж безобидными.

Я вздрогнул.

- Да я вообще больше никого к себе не подпущу!

Фраза прозвучала так эмоционально, что Яна даже улыбнулась. Я погладил ее по нежной щеке.

- Я тоже сегодня многое пережил и осознал, хоть я себя и не оправдываю. Но никому больше не позволю лезть в наш мир грязными ручонками! Счастлив, что ты не отталкиваешь меня, Янчик. Ты моя самая лучшая на свете девочка.

Я и сам не знал, что на меня нашло, и почему из меня полился поток откровенности. Но я и правда был безумно благодарен Яне. Уверен, совсем скоро между нами все будет даже лучше прежнего. Я сделаю для этого все возможное и невозможное. Остается лишь разобраться с ее здоровьем.

- Доктор что-то сказал тебе? – осторожно спросил я притихшую девушку. – Если нужно, мы вернемся в столицу, и ты пройдешь обследования в лучших клиниках. Ника как раз дала мне координаты их семейных докторов.

Яна вдруг подняла на меня внимательный взгляд.

- Я не больна, Вадим, - сказала она.

Я не очень понял.

- Конечно, - все же стоило ее приободрить, - уверен, это временное недомогание.

Мякинина отстранилась и села напротив.

- Доктор тоже так считает, - она отчего-то усмехнулась, - Вадик, у Леопольда Карловича подозрение, что я беременна. Конечно, нужно сдать анализы…

Она что-то говорила, но я уже не слышал. Меня, как в той сказке, окунуло сначала в кипяток, потом сверху хлынул ледяной поток. И в финале хлопнуло железякой по темечку так, что заложило уши. Яна родит мне ребенка?!

- Я не уверена… - услышал я тихий голос.

- А я знаю наверняка! – я сам не понимал, что на меня нашло. – Ты точно ждешь моего ребенка!

Я весь клокотал от восторга.

- Откуда ты знаешь, Принц? – прищурилась Яна.

- Потому что я так хочу.

Она вдруг рассмеялась громко и взахлеб.

- Ты не меняешься, Вадик. Если ты чего-то хочешь, то пусть весь мир подождет.

Сейчас я действительно хотел, очень хотел…

- Яна, - перевел дух и взял любимую за руку, - я не подготовился, и ты можешь счесть меня раздолбаем. Но я не хочу упускать больше ни секунды. Выходи за меня, Мякинина, я из кожи вон вылезу, чтобы ты была счастлива. Потому что я этого хочу.

Мой робкий взгляд утонул в ее теплом-теплом. Я уже знал ответ, он не требовал озвучки. Но все же в следующую секунду прозвучало нежное: - Я согласна.

Позже я куплю кольцо, какое только смогу себе позволить, что-нибудь еще по-девчачьи милое. Устрою любимой романтический сюрприз. Но это будет лишь для того, чтобы сделать ей приятное. Не столь серьезно. Самое главное произошло сейчас – я понял, насколько я хочу быть с этой женщиной. Я узнал, что она носит моего ребенка. Получить статус не жены, так хотя бы невесты, она должна была без промедления! Скоро, но… Мы шли к этому всю жизнь, каждый через свой опыт.

Я аккуратно взял в ладони любимое лицо, коснулся губами щеки. Потом поцелуй достался маленькому носику, второй щечке. Наконец я добрался до губ, ощутил ее вкус. Углубил движения, с восторгом чувствуя, как отчаянно она отвечает…

- Фу! Фу! Фу! Вы целуетесь!

Мы резко отпрянули друг от друга и не сдержали улыбок. В проеме открытой двери показались два мелких хулигана. Матвей стоял, скривившись. Киря просто хлопал глазенками.

- Скоро я женюсь на Яне, - лаконично сообщил я детям. Про братика или сестричку пока решил не говорить, пусть малые узнают новости постепенно.

Матвей широко улыбнулся, Кирюша повторил за братом. Пацаны прошли в комнату.

- Бабушка сказала, - начал говорить старший сын, - когда папа поженится с кем-то, у нас будет вторая мама. Я ждал…

Мотя перевел дух, мы с Яной замерли.

- Но ведь первая мама у детей бывает только одна! Значит, и вторая одна! – он смешно развел руками. – Я сразу понял, наша вторая мама – это ты, Яна! Я не хотел, чтобы папа поженился на Вере или тете Ире… Это был бы очень глупый поступок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы не выдержали и засмеялись. Все же Матвей бесподобен.

- Надеюсь, ты теперь перестанешь донимать Верочку? – прищурился я.

Шкодник втянул голову в плечи.

- Иди сюда, мой хороший.

Я повернулся к Яне, в ее глазах стояли слезы. Матвей растрогал нашу беременную маму. Как все же здорово, что мои дети приняли Яну! Хотя… Может, это и правда неспроста? И устами ребенка прозвучала истина, о которой мы, взрослые, не подозреваем?

- Мама… - осторожно произнес Матвейка.

Яна прижала мальчишку к груди и поцеловала в макушку.

- Мама! – воскликнул Киря, которого оставили без внимания. Мелкий с наскоку прыгнул на кровать и полез к Яне обниматься. Да, не каждая бы выдержала этот коктейль хулиганья и нежности. Но любимая выглядела счастливой. Я тихонько встал и вышел из спальни.

Любимый горожанами терапевт Леопольд Карлович еще не ушел. Толстячок вольготно устроился на диване с рюмкой коньяка. Однако его лицо было слишком задумчивым для человека, расслабляющегося в конце рабочего дня. Он услышал мои шаги, вскинул голову. Словно в чем-то засомневался, потом все же заговорил.

- Вадим, - позвал меня доктор, - у меня к тебе разговор.

Интересно, что он собирается обсудить. С Яной проблемы? Я встревожился.

- Конечно, Леопольд Карлыч.

Врач встал, поставил напиток.

- Подбросишь меня до дома?

Я знал этого мужчину много лет, и он всегда отличался скромностью. Даже конфеты ему попробуй всучи. А тут такая просьба… Он явно хочет уединения.

- Без проблем.

Ночевать мы вероятно будем у Мякининых. Сейчас отвезу доктора, поговорим, и я как раз заскочу к маме.

- Я не хотел говорить в доме Евы, - когда мы тронулись, Леопольд сказал очевидное, - сегодняшние события натолкнули меня на мысль, что они с Яной кое о чем не знают.

Мои брови сошлись на переносице.

- Что вы имеете в виду?

Доктор кашлянул.

- Павел Мякинин долго и тяжело болел. В какой-то момент я стал единственным человеком извне, с которым он мог поговорить. Тогда он и рассказал мне о своей задумке. Скажу сразу, я пытался его переубедить! Но он, видимо, уже был не совсем в себе, хоть и его дееспособность никто не оспаривал.