Анастасия Медведева - Война Евы

- Моему желанию это не помешает, - замечает исполнительный директор.

Прикрываю глаза на секунду.

- Пусть так. Но я должна была сказать вам это, - произношу собранно.

- Могу я уточнить причину вашего нежелания общаться со мной? - всё также игнорируя меня, спрашивает Глеб.

- Я уже обозначила её: у меня нет на вас времени, - отвечаю я.

- А если я освобожу вас от части обязанностей?..

- Вы не сделаете этого, потому что в первую очередь вы думаете о деле, - отрезаю уверенно.

- Вы хорошо меня изучили, - сухо отзывается мужчина.

- Для этого даже стараться не пришлось, - даю такой же сухой ответ.

- У вас появится больше времени, когда автор закончит книгу, я прав? - продолжает атаковать вопросами Глеб.

- Да, пожалуй, тогда я смогу вздохнуть свободно… - протягиваю, откидываясь на спинку дивана.

- Тогда решено. Через месяц, когда рукопись будет сдана, я буду рассчитывать на второе свидание. Но это уже будет не обед. И, возможно, даже не ужин.

- А что? Завтрак в постель? - усмехаюсь, поднося к губам стакан кофе, но замираю, так и не услышав ответа; перевожу взгляд на мужчину, - Вы серьёзно?..

- Мы взрослые люди. Что вас так шокирует? - спокойно спрашивает Глеб.

- Но кто вам сказал, что вы меня интересуете, как мужчина? - изумленно смотрю на него.

- Вы сами. В моём кабинете. И не словами, а своими действиями - так что оставьте свои попытки изменить смысл произошедшего, - тут же предупреждает Глеб, - я чувствовал ваше желание, - добавляет он, глядя в мои глаза, - И его трудно было игнорировать.

- А я чувствовала ваше желание. И только ваше, - отрезаю медленно и чётко.

- Перестаньте врать себе, - очень спокойным голосом произносит мужчина, развернувшись ко мне, - почему вы так боитесь правды?

- Правды? Какой правды? Что я вам нравлюсь, как женщина? - усмехаюсь немного нервно, стараясь скрыть неловкость за стаканом кофе, прикрывающим половину лица.

- Вы нравитесь мне не только, как женщина. Но об этом можно поговорить позже, - Глеб забирает мой стакан и ставит его на стол, - Правда, которую вы так боитесь принять, заключается в том, что вы вовсе не такая сдержанная, какой хотите казаться.

- Как это понимать? - сжимаю ладони, отвечая мужчине прямым взглядом.

- Вы страстная. Вы чертова лавина страсти и желания. Ваша натура спрятана глубоко внутри - под комплексами и страхами из далекого прошлого. Но со мной вам нечего бояться: я не подниму на вас руку и никак не наврежу вам. Никогда. Потому что я уважаю вас. Я хочу, чтобы вы поняли: я редко кому говорю такие слова. И меня никогда и никто так не интересовал, как вы. Я хочу, чтобы вы думали обо мне; я хочу иметь не только ваше тело, но и ваш мозг. Вы скажете, что это какое-то извращение - я бы и сам так подумал ещё пару лет назад, но сейчас, глядя на вас и видя все эти стены, которые вы выстроили, пытаясь скрыть своё истинное я от глаз мужчин… я отдаю себе отчёт в том, что я хочу владеть вами. Полностью.

- Это что… этакое нестандартное признание в симпатиях? - напряженно спрашиваю, вцепившись рукой в сидение дивана.

- Это то, что я чувствую, глядя на вас. Вы можете продолжать бежать от самой себя, как от чумы. Но я немного изучил женщину по имени Ева. И понял, что ей не по душе, когда кто-то знает больше неё… Так вот, я сейчас знаю вас больше, чем вы сами себя знаете. Подумайте над этим. И придите ко мне с ответом через месяц, когда ваш загадочный и такой же закомплексованный автор, наконец, закончит роман. Если к тому времени вы решите, что всё, сказанное мною - бред, я отступлю.

- Вот, так просто? - недоверчиво переспрашиваю.

- Конечно нет, - спокойно отвечает Глеб, - если вы женщина, а не робот, то в этом месяце вас будут посещать мысли о сексе со мной. Поэтому, отступая, я попрошу у вас ровно об одной встрече - на моей территории и на моих правилах. Обещаю, что не буду домогаться до вас. Насильно привязывать к кровати - тоже не буду.

- А что так? - нервно хмыкаю, - Кажется, связывать людей контрактами - это ваше призвание.

- Мы просто встретимся. В моей квартире. Посмотрим друг другу в глаза - и разойдёмся с миром, если не почувствуем ничего, что могло бы задержать нас дольше, чем на минуту.

Прокручиваю в голове его предложение, прикусывая внутреннюю сторону щеки. То, о чём он говорит… я готова пойти на эти условия. Чего-чего - а самообладания мне не занимать.

И с чего он решил, что я захочу задержаться рядом с ним? Это как-то опрометчиво с его стороны.

Но, хозяин - барин.

- Хорошо, я согласна. Через месяц, после одобрения руководством рукописи, я приду к вам в квартиру и загляну в ваши глаза, - подняв бровь, отвечаю, - Надеюсь, вы сдержите своё слово и не станете удерживать меня насильно.

- Естественно, - без каких-либо эмоций отзывается Глеб, вновь направляя всё своё внимание на содержимое стола.

А с ним можно вести дела.

Улыбаюсь с лёгким облегчением и вновь откидываюсь на спинку дивана.

Что ж, осталось совсем чуть-чуть… ровно через месяц я положу конец всему этому абсурду с намёком на служебный роман. А до тех пор буду усердно писать свою историю, не отвлекаясь ни на кого.

Будет забавно, если в итоге рукопись будет отвергнута.

...

По крайней мере я буду смеяться в голос. Дома. А, может, и в офисе…

Посмотрим по настроению и уровню усталости на тот момент.

В конце концов, никто не застрахован от истерик.

Месяц спустя…

Медленно выдыхаю, поднимаю взгляд и захожу в здание. Сегодня я получу ответ. Сегодня моему творчеству дадут объективную оценку.

Вчера вечером я отправила рукопись Роману Николаевичу, Саше и Глебу.

Сказать, что в этом месяце я была одним сплошным оголенным нервом - это ничего не сказать. Последняя неделя для меня вообще прошла, как в тумане: я присутствовала на собраниях, общалась с начальством, отвечала на какие-то письма, но я вообще ничего из этого не могу вспомнить. Что там происходило? Какие вопросы решались? Моя голова была забита сюжетом и необходимостью писать книгу каждый день, невзирая на усталость, раздражение, а в какой-то момент даже откровенное нежелание что-либо писать… да, оказывается, бывает и так.

И через несколько секунд, когда я поднимусь на лифте и зайду в кабинет главного редактора, мне, наконец, ответят на главный вопрос: имею ли я право называться автором?

Это начиналось, как шутка. Моя личная попытка сбросить напряжение и слить лишние мысли в текст. Теперь всё изменилось. Всё издательство пашет на автора Икс, делая ему лучшую рекламу, обеспечивая ему лучший промоушен. И весь этот пакет услуг будет запущен после того, как Роман Николаевич скажет «да», - или перенаправлен на одного из четверки лучших сетевых авторов, выбранных мною и главным редактором ещё две недели назад в качестве подстраховки.