Саманта Янг - Поиграем

Я отрешилась от них, пытаясь снова читать свои заметки, когда Квентин вывел меня из состояния сосредоточенности:

— Но это твоя первая реплика, Мальволио!

— Я не могу вспомнить ее, — ответил Теренс, по-мальчишески улыбаясь. Его взгляд метнулся ко мне. — Возможно, Нора знает.

— Как ты можешь не помнить свою первую строчку? — удивился Квентин.

В действительности Теренс ее помнил. Просто выпендривался.

— Ну, Нора. Давай. Могу поспорить, ты знаешь каждую строчку в этой пьесе.

— Каким бы впечатляющим это ни было, — прервал Квентин, — у нас нет времени. Строчка!

Но Теренс ухмыльнулся мне, дразня. Я фыркнула, уверенная, что сейчас увижу дым, исходящий из ушей Квентина.

— «Да, и будет исправляться до тех пор, пока его не сотрясут предсмертные корчи».

— Ах, вот видишь! — Теренс хлопнул в ладоши и жестом показал мне продолжить. — Продолжай.

Я скорчила гримасу:

— Учи свои реплики.

— Вы все любители, — проворчал Квентин.

— Ну, да, — поморщилась Джейн.

— Это вроде есть в названии нашей труппы, дорогой, — Теренс продолжал беззастенчиво улыбаться.

Режиссер что-то пробормотал, но был слишком далеко, чтобы я могла услышать.

— Это только мне кажется… — Я резко откинулась вперед, услышав голос Джека прямо позади себя, — или они все раздражают тебя сегодня?

— Я бы включила тебя тоже в этот список, — фыркнула я. Указала на его место, а затем на сцену. — Как ты здесь оказался?

— Пока ты смотрела в свой ноутбук, притворяясь, что работаешь, тайно мечтая обо мне.

Я вздохнула и обернулась.

— Я не пойду с тобой, Джек.

— Я не собирался спрашивать снова. По крайней мере, сегодня.

— Ты не хочешь встречаться со мной. Ты просто… в замешательстве. Ведь ни одна женщина никогда не говорила тебе «нет».

— Верно, но не только поэтому. Ты загадка, Нора О'Брайен. Давно не встречал никого подобного.

— Очень плохо для тебя, я не хочу, чтобы меня разгадали.

Квентин нахмурился глядя на нас.

Джек наклонился ближе, так что его рот оказался рядом с моим ухом.

— Тогда в чем же дело? Трагическое прошлое? Слишком часто разбивали сердце?

Я деланно осмотрелась.

— Что это за непрерывное жужжание?

Джек усмехнулся.

— Или, возможно, однажды разбитая горем, но достаточным, чтобы испытать испуг надолго.

— Я, однозначно, не буду испытывать твой пистолет [30] Здесь присутствует игра слов: gun shy — застенчивость, испуг, и слово gun — пистолет. в ближайшее время.

— Или, возможно, проблемы с папой. Я встречал такое у женщин раньше. Так? Это проблемы папочки?

Я напряглась, угрюмо уставившись на экран.

— Мой папа мертв.

Донован, Индиана.

Ноябрь 2015.

— Я получила все твои письма, — сказала мама на следующее утро. Мы сидели за стойкой, и завтракали в ее красивой кухне в стиле Новой Англии. — Я просто не чувствовала, что заслуживаю читать их, не заслуживаю стать частью твоей жизни, после того как относилась к тебе. Тогда я думала, что ты заслужила быть свободной от меня.

Я не ожидала, что мама скажет такое.

Но в этой поездке все шло не так, как ожидалось.

После известия о смерти отца мы почти не разговаривали. Сначала я плакала, а потом успокоилась, и слова покинули меня, когда поняла, что папа ушел из этого мира почти год назад, а я и понятия об этом не имела.

Вместо того чтобы продолжать разговор о моих письмах, я позволила своему гневу вести меня.

— Но почему ты не связалась со мной, чтобы сказать, что он умер?

— Нет же, я написала тебе. Отправила письмо по последнему адресу, с которого ты писала, но оно вернулось нераспечатанным.

Дерьмо.

— Я переехала.

Мама кивнула.

— Я так и думала. Я пробовала социальные сети, но не смогла найти тебя.

Потому что я удалила свою учетную запись с Facebook после смерти Джима.

Дерьмо.

— Извини, — прошептала я, и мой гнев рассеялся.

— Теперь твоя очередь рассказывать. — Мама изучающе рассматривала мой «голый» безымянный палец. — В разводе?

Я вздрогнула.

— Он умер. В начале прошлого года.

На лице матери отразился ужас:

— Нора… мне очень жаль.

Вздохнув с трудом, я сказала:

— Это были дерьмовые несколько лет.

Затем я увидела фотографию нас, которая мне нравилась больше всего — мама обнимала папу, а папа крепко обнимал меня. Мне было около восьми или девяти. Сейчас мама повесила снимок возле кухонной двери.

— Он ненавидел меня?

— Нет, — ответила мама мгновенно. — Он грозил тебе, но я знала твоего отца лучше, чем он думал, и он был зол на себя. Он обвинял себя в том, что прогнал тебя. На самом деле ему стало только хуже. — Она вздохнула. — Боюсь сказать, но трудности пробудили не лучшие качества в твоем отце.

— Мне жаль, что я сбежала, — сказала я, глядя маме в глаза. — Вот почему я приехала сюда, чтобы сказать это. И понять, прощена ли за то, что сбежала, когда ты во мне нуждалась.

Мама нахмурила брови.

— Здесь нечего прощать. Это мы должны быть теми, кого ты должна простить, Нора. Я понимаю, почему ты ушла. Ты была умным замечательным ребенком, а я заставила тебя думать, что ты не заслуживаешь того, чего можно достичь за пределами этого городка. Я мучила тебя. И была жестокой долгое время, и только когда ты ушла от нас, я очнулась. Слишком мало, слишком поздно.

— Ты так изменилась, — задумчиво произнесла я, рассматривая маму, радуясь, что ее глаза перестали быть тусклыми и уставшими. — А этот дом?..

Ухмыляясь на мой незаконченный вопрос, мама ответила:

— Это все твой папа. Сукин сын сидел на деньгах, Нора. Наследство от дяди, доставшееся ему, потому что у того не было детей. Часть этих денег отец использовал для создания своей строительной компании. Деньги, подлый ублюдок, хранил втайне от своей жены и удачно вложил. Не говоря уже о том, что я узнала от Кайла Трента на похоронах твоего отца. Кайл заплатил приличную сумму за компанию и дом, но отец попросил скрыть это от меня.

Потрясенная, я не могла осмыслить сказанное.

— Но почему он лгал?

И тогда меня осенило.

Я могла бы пойти в колледж.

— Обучение, — прошептала я.

Глаза матери наполнились чувством вины.

— Я действительно думала, что мы не можем себе этого позволить. Если бы я знала, что мы можем отправить тебя в колледж, а потом еще куда-нибудь, я клянусь… — мама покачала головой. — Я очень злилась на твоего отца после его смерти, когда получила все эти деньги. У нас с ним уже не было хороших отношений, и я знала, что единственный способ выжить, это все время работать. Мне нравилось работать. Мне нравилось быть среди людей. И я чувствовала горечь, из-за того что потеряла наш красивый дом, а мой ребенок, который до этого слушал, как ее папа наполняет ей голову большими мечтами об образовании Лиги Плюща, собирался на работу, которую ненавидел. Когда поняла, что он удерживал тебя от учебы, не давал нам покоя и безопасности… я хотела воскресить его, чтобы убить.