Пенелопа Дуглас - Дурное поведение

– Ты все еще сражаешься в этой битве, – продолжил он. – Твоя совесть знает, что правильно, Тайлер, но эго все время подталкивает тебя вперед. Главное – не скорость. Все дело в направлении движения. Определи уже свои цели.

– Мне нужно все. – Я обернулся и дерзко ухмыльнулся отцу. – Таковы мои цели.

– Но важно не просто получить все, что хочешь. – Он покачал головой. – Важно желать то, что получаешь. Сделало ли это в итоге тебя счастливее? Стоило ли оно того? У тебя есть процветающая корпорация, в которой работают тысячи людей по всему миру, есть здоровый сын, но по какой-то причине ты не испытываешь удовлетворения.

Я стиснул зубы. Кристиан забил гол, но его не засчитали, и я не стал хлопать.

Почему все вокруг вечно мной недовольны?

Я обзавелся недвижимостью и связями, имел дело с банками и тысячами рабочих по всему миру и чертовски хорошо справлялся с этим. И занять пост в сенате я стремился с благородными намерениями, а не ради какой-то схемы для отмывания денег. Я делал все, что мог. Я справлялся со всем в меру своих возможностей. Мне просто хотелось большего. И я не собирался оправдывать ничьих ожиданий, кроме своих собственных.

– Я просто … – Я умолк, подбирая нужные слова. – После стольких лет я все еще чувствую себя так, словно… словно ничего не доказал. Словно мне все еще двадцать два года.

Отец любит меня, и я всегда это знал. Но, наверное, повзрослев, я возненавидел в нем учителя. Того, кто никогда не говорил мне «молодец» или «все в порядке: ты сделал все, что мог». Нет, учитель всегда ожидал большего, и после многих лет, когда я сдавался и старался не выделяться, потому что боялся разочаровать его, он в итоге отчитал меня перед всем классом, когда его назначили в качестве моего профессора на последнем курсе колледжа. Он надрал мне зад и заявил, что успех не дается просто так, его надо заслужить. Победитель сражается за него, а я – неудачник.

– Я знаю, что могу лучше, – сказал я внезапно охрипшим голосом и ощутил его руку на своем плече.

– Именно поэтому я проголосую за тебя, если ты когда-нибудь пройдешь в сенат.

Он собирался вернуться к друзьям, но затем вдруг заговорил снова.

– Тайлер, постарайся запомнить одну вещь, – настойчиво проговорил он, пока я стоял к нему спиной и слушал. – Можно сделать пару дел и добиться успеха. Или же можно попытаться сделать пятнадцать дел и провалить их все. Определи уже свои цели. Что именно ты делаешь? И для чего ты это делаешь?

И он ушел, оставив меня размышлять.

Он был прав. Я всегда знал, что чем-то придется пожертвовать, и в конечном итоге отказался от того, чего очень хотел, чтобы в остальном добиться успеха. Мне не хватало часов в сутках, чтобы осуществить все свои планы.

И меня окружало слишком много людей со своими собственными ожиданиями.

Я хотел, чтобы «Марек Индастриз» росла, потому что эта компания была моим детищем. Я гордился проделанной работой и видел, каких результатов мы добились, открывая представительства по всему миру и нанимая столько людей.

Я хотел занять место в сенате штата Вашингтон, округ Колумбия, потому что слишком много видел, чтобы доверять кому-либо, кроме себя. Я не мог смотреть новости или читать газету, не думая о том, что сделал бы по-другому.

Я хотел, чтобы сын улыбался мне и шутил со мной. Хотел рассказывать ему истории о своем детстве, чтобы мы вместе смотрели футбол, хотел научить его чему-то. Я полюбил его с первого взгляда и отчаянно хотел, чтобы он не винил себя в принятых мной решениях. Я принял их сам и теперь сожалел.

И я хотел Истон.

Я хотел смотреть, как она стоит в красивом платье в другом конце переполненного зала, и знать, что ее одежда будет лежать на полу моей спальни позже этим же вечером.

Кое в чем из перечисленного я нуждался больше, чем в остальном, но не хотел отказываться ни от одного пункта плана.

– Мисс Брэдбери! – крикнул кто-то позади меня. – Пожалуйста, присаживайтесь.

Продолжая стоять со скрещенными на груди руками, я перевел взгляд и увидел, что Истон протягивает упаковку с бутылками воды одному из помощников тренера. Она развернулась на месте, бросив на меня быстрый взгляд, а затем обратилась к маленькой компании, где сидел мой отец.

– О, нет, спасибо, – поблагодарила она директора Шоу. – Я просто делаю обход. Помогаю…

Она стояла довольно далеко от меня, но мне казалось, что гораздо ближе. Я чувствовал ее жар, и все мое тело гудело от осознания ее присутствия. Истон снова посмотрела на меня и вежливо кивнула.

– Мистер Марек, – поздоровалась она.

Я кивнул ей, краем глаза заметив, как Шоу поднялся со стула.

– Мисс Брэдбери добилась замечательных успехов на своих уроках, – сообщил он всем. – Сначала мы все очень сомневались, но это работает феноменально. Мистер Марек, – позвал он меня, – Кристиан, кажется, хорошо справляется. Вы должны быть довольны.

Я повернул голову, глядя на Истон сквозь солнцезащитные очки, но разговаривая с Шоу.

– Да, я очень ею доволен. – Я постарался не выдать своей ухмылки. – Она уделяет большое внимание практическим занятиям.

Глаза Истон слегка расширились, и она посмотрела на Шоу с взволнованным и в то же время разъяренным выражением на лице. Я фыркнул и снова сосредоточился на футбольном матче, изогнув губы в улыбке. Но Истон не дала мне в полной мере насладиться победой и спустила с небес на землю ответным ударом.

– А мистер Марек любезно принял приглашение выступить в День карьеры, – объявила она непривычно бодрым тоном, а затем сказала Шоу: – Хотя, возможно, мне пришлось хорошенько попотеть, чтобы уговорить его.

Какого хрена?!

– Ну, – засмеялся директор, – все мы тут умоляем, одалживаемся и подкупаем. Истон быстро ориентируется в ситуации.

Да уж, не то слово. День карьеры?!

– Мисс Брэдбери, – вмешался я, – могу ли я поговорить с вами о проектной работе Кристиана?

Со слабой улыбкой, говорящей о том, что Истон чувствует свое превосходство, она кивнула, и я двинулся вдоль поля в ее сопровождении. Остановившись на таком расстоянии, чтобы нас никто не услышал, я повернулся лицом к игрокам на поле.

– Я говорил серьезно, – негромко произнес я. – Я очень доволен тобой, понимаешь? Особенно если вспомнить, от чего я проснулся прошлой ночью.

Истон резко втянула носом воздух и закусила большой палец. Она пыталась скрыть улыбку, и это одновременно покоряло и раздражало меня. Оказалось, что необходимость скрывать отношения возбуждает и становится отличной прелюдией для секса. Мы вели две разные жизни одновременно, поэтому все между нами постоянно было новым и непредсказуемым. И все же мне хотелось в наших отношениях той свободы, которую мы не могли позволить себе на публике. Я хотел видеть, как Истон улыбается мне, и иметь возможность к ней прикасаться. Но я не мог, и это меня все больше раздражало.