Наталья Литтера - Синий бант

Таня замолчала, захрустев тем самым печеньем, которое несла брату.

– Ваня, где ты взял эту челюсть? – Дуня безуспешно пыталась отсоединить фосфорные зубы от панциря.

– Выменял в садике у Костика на машинку.

– Ясно. А зачем Таню пугал?

– Я не пугал! Я устраивал световое шоу со спецэффектами!

И так всегда.

«Спокойно, – сказала себе Дуняша. – Сегодня сочельник, все плохое отступает, а хорошее…»

В дверь позвонили.

– Папа! – дети с громким криком бросились в коридор.

Требуются чудеса ловкости, чтобы нажать на кнопку звонка, если у вас в руках объемные коробки, а на плече – сумка с аппаратурой. А чтобы отвлечь внимание двух детей, которые уже вопят за дверью, перекрикивая звонок, «Папа, папа!», нужны чудеса сообразительности. У Тобольцева за плечами десять лет отцовства, и на чудеса он мастер.

Иван аккуратно спустил коробки на пуфик и тут же громко провозгласил: «Кто первый обниматься?» Оба желающих бросились наперегонки и комфортно устроились в отцовых руках. А Тобольцев поверх двух темных маленьких макушек кивнул жене на коробки. Там были детские подарки на Рождество. И только тут разглядел, что держала Дуня в руках. Это была Ванина черепаха, а на ее панцире… Креатив у сына в крови, и можно только гадать, от кого. Скорее всего, и от папы, и от мамы.

Пока трое Тобольцевых шумно обнимались, Дуня аккуратно опустила зубастую черепаху на пол и перепрятала подарки на верхнюю полку встроенного шкафа. А значит, можно снимать куртку и идти мыть руки, параллельно выслушивая новости от Тани и Вани.

– А мы с мамой печенья испекли! – и рот Ивану заткнули детской ладонью с крошками.

– А я когда вырасту, буду световые шоу под бессмертную музыку Петра Ильича Чайковского делать! – поспешил вставить свое слово сын. Черепаха с челюстью на спине была явно частью этого плана. За спиной Ивана послышались удаляющиеся шаги жены, а чуть позже по квартире поплыл запах выпечки. Все трое Тобольцевых дружно повели носами.

– Знаешь, а мама гадание приготовила! – дочь примостилась у отца под боком. Сам отец устроился в гостиной под елкой, с черепахой в руках. Надо как-то этот перформанс модифицировать, а то ночью неровен час увидишь… – Это она уже давно сюрприз готовила, но держала в тайне. А вчера мне под большим секретом сказала, что будем гадать. – Танечка мечтательно вздохнула и добавила: – Прямо как в сказке.

Иван рассмеялся, поворачивая живность в разные стороны. Двухсторонний скотч, надо же. Ванину бы энергию да в мирное русло. Но для младшего Тобольцева мирное русло – это скучно.

– А ты мне рассказала. Значит, он уже больше не секрет. Я пойду скажу маме, что мамин секрет больше не секрет, – вскочил на ноги сын.

– Нет! Нет! Я сама скажу!

Дети умчались на кухню, дав Ивану пятиминутную передышку на борьбу с двухсторонним скотчем. Освобождая черепашку, он прислушивался к перепалке с кухни.

– Мам, а если секрет кому-нибудь рассказать, это уже не секрет? – звонкий голос сына.

– Да, – мягкий ответ жены.

– А Таня рассказала про твой секрет папе!

– А папе можно! – возмущенный ответ дочери. – Он никому не расскажет.

– А если секрет, то вообще никому нельзя!

К тому моменту, когда троица вернулась в гостиную, освобожденная черепашка торопливо ковыляла в сторону дивана, а светящаяся челюсть в руках Ивана обрела голос и интонации Джека Воробья:

– Ну и где ваше гадание?!

Дети дружно взвизгнули от восторга, а Дуня наконец улыбнулась. Впервые с того момента, как он вернулся домой.

Хорош переживать, царица, ну поругались, с кем не бывает.

Зато сейчас – нарядная елка, довольные дети, вкусно пахнет печеньем. И челюсть Джека Воробья плотоядно укусила красивую женскую ногу. А потом и руку, и ухо – когда женщина устроилась рядом и положила голову Ивану на плечо.

– Не спи, не спи! – челюсть громко клацала в умелых руках. – Что нам готовит наше будущее?!

– Да! Да! Да! – наперебой загалдели дети.

– Ваше будущее на елке, – рассмеялась Дуня. – Там висят красные бархатные шарики, а на их ленточках написаны предсказания. Ищите!

Первым шарик снял ветки, разумеется, сын, при этом чуть не уронив елку, – Иван вовремя поймал.

– Папа, прочитай!

Пока Иван разворачивал ленточку, Танюша, обойдя елку кругом, спросила:

– Мама, а пятый кому?

– Бабушке Иде, – Дуня снова прижалась щекой к мужнину плечу. – Ну что там, уважаемая челюсть, написано для Ванечки?

Челюсть профилактически цапнула царицу за палец, а потом прочла одно слово: «Друг».

– Здорово! – обрадовался сын. – Я бы хотел друга. Такого, как…

И замолчал.

Тане выпала поездка на море. Практичная дочь тут же заявила, что ей срочно нужен новый купальник. В горошек. А потом Дуня негромко прочитала свое:

– Ваше желание сбудется.

Она подняла на мужа большие влажные глаза и одними губами произнесла: «Сбылось». Ответить Иван не успел – дети наперебой затребовали, чтобы папа прочел свое предсказание. И, сдерживая улыбку, он исполнил их желание:

– Вас ждет очень вкусный ужин.

– Сбылось! Сбылось! У нас есть вкусное печенье. У папы желанье сбылось! – дети принялись скакать вокруг елки и родителей.

– Ужин был не весь. Десерт зажали, – заговорщицки прошептала Дуне на ухо челюсть, воспользовавшись тем, что дочь и сын отвлеклись на прыжки.

– Ваше желание сбудется.

Перед глазами Тобольцева вправо-влево качалась алая с зеленым ленточка.

Дуня ошиблась. Это был очень счастливый день. Настоящий сочельник, когда все плохое уходит, а все самое хорошее сбывается.

После того как неугомонные дети наконец уснули, родители с удовольствием начали ползать под елкой. Ваня вынимал яркие упаковки с бантами из принесенной домой коробки, а Дуня красиво все это раскладывала. Завтра Танечка с Ванечкой встанут…

– А это тебе, – Иван протянул Дуне красный пакет.

Внутри оказались тапочки. Мягкие, удобные, розовые. С вышитыми коронами. На правом корона. И на левом корона.

– Дарю тебе, Дульсинея, домашних росинантов, – важным голосом произнес Иван.

И Дуня не смогла сдержать счастливую улыбку. А потом надела росинантов на ноги, чуть притопнула, словно попробовала, хороши ли в носке, и, бросив «Погоди, я сейчас», скрылась из комнаты.

Через пять минут она вернулась с синим пакетом.

– Это тебе, – протянула мужу.

Внутри оказались тапочки. Мягкие, удобные, темно-серые. С вышитыми коронами. На правом корона. И на левом.

– Жалую тебе, автостопщик, тапки царские, – важным голосом произнесла Дуня.

– Любимый Ванечка, – поправил жену Иван.

– Любимый Ванечка, – согласилась Дуня и села рядом.

Целоваться под елкой было замечательно. Продолжение оказалось еще более замечательным.