Наталья Литтера - Синий бант

А папа? Милый добрый папа, как ты не утратил эту веру в светлое и доброе? Как удалось пройти мимо сплетен, Ницц и скандалов, не запачкавшись?

Дома Майя раскрыла футляр и долго смотрела на свою скрипку. Гладила пальцами теплое дерево, касалась тонких струн, любовалась. Но так и не сыграла. В этот вечер скрипка болела. Она тоже непросто переживала свое повышение и хотела немного помолчать. Они отлично понимали друг друга: Майя и ее скрипка.

Илья так и застал жену в репетиционной – за разглядыванием инструмента.

– Привет, – привычно наклонился и поцеловал в макушку, а после начал ослаблять узел галстука, – как твои дела?

– Нормально, – она заставила себя улыбнуться.

– Что со скрипкой?

– А что с ней?

– Со стороны кажется, что вы знакомитесь.

Теперь Майя улыбнулась по-настоящему:

– Мы с ней разговаривали.

– Мне тоже надо с тобой поговорить.

– Да? – Майя внимательно посмотрела на мужа.

– Ты знаешь, что на этой неделе у меня важная делегация и кроме деловых вопросов для гостей организована культурная программа. Завтра намечен поход в Большой, а после спектакля – ресторан, общение в неформальной обстановке.

Майе не надо было объяснять, что это означает. Она должна быть там. После того, как отыграет в оркестре. Несмотря на усталость. Фамилия Королёва подразумевает обязанности и понятие «должен».

– Хорошо, – проговорила негромко и снова погладила скрипку.

Завтра утром она встанет, поедет на репетицию, постарается войти в зал, высоко держа голову и расправив плечи…

– Посмотри на меня, – пальцы Ильи приподняли ее подбородок, и лицо уже не спрятать.

И он его читал. Внимательно, пристально, а потом сказал:

– Это будет всегда. Чем выше и дальше ты будешь забираться, тем больше завистников и недоброжелателей окажется вокруг, а еще больше – домыслов. Но ведь это не значит, что ты остановишься, правда?

Понял. Все понял сам. А она думала, не замечает, слишком занят делегацией, не до театральных глупых сплетен ему.

А он понял. И как-то разом отпустило.

– Я буду играть.

– Вот и славно, – легкий поцелуй в лоб. – Уже поздно. Скрипке пора спать.

Когда Майя проснулась следующим утром, его уже дома не было. Только на соседней подушке лежал лист бумаги. Четкий почерк с резкими выбросами вверх и вниз. Письмо от Июля. Чуть позже, по дороге на кухню, она положила его в скрипичный футляр.

Елена Дмитриевна напоила вкусным кофе с булочками. Потом Майя проинспектировала гардероб, решая, в чем пойти на поздний ужин с делегацией, а после начала собираться в театр.

Полтора часа спустя, зайдя в репетиционный зал и открыв футляр, она, прежде чем взять в руки инструмент, внимательно перечитала утреннее послание мужа.

« Дам вам совет, будущие поколения. Меня послушайте. Не смиряйтесь, до самого края не смиряйтесь. Даже тогда – воюйте, отстреливайтесь, в трубы трубите, в барабаны бейте… До последнего мига боритесь… Мои победы только на том и держались. Характер – это и есть судьба.

Майя Михайловна Плисецкая »

Ступенька за ступенькой. На ногах удобные кроссовки. Вверх. Можно подняться на лифте – быстро, просто, комфортно.

Но Майя точно знала, что на крышу Дуомо [5] Миланский кафедральный собор. надо подниматься по лестнице. Только одолевая ступень за ступенью, осознаешь в полной мере, что ты – поднимаешься. Зачем. Ради чего.

Кружевные готические ладони раскрылись, явив в середине последнего пролета миланское небо. Такое же, как везде. И совершенно уникальное одновременно.

Лестница вдоль северной стены Дуомо ведет в небо.

Телефон пиликнул там – уже у края неба. Июль.

«Ты где?»

Вместо ответа навела камеру. Милан с высоты птичьего полета. Сообщение прочитано, ответа нет. Но Майя знает все и так.

Июль закончил дела и вернулся в гостиницу. Пора и ей поторопиться. Сегодня они идут в театр.

Спускалась Майя на лифте. Потому что ее ждала другая лестница – Ла Скала [6] La Scala (итал.) – «лестница». . И Июль.

Фото в телефоне красноречиво рассказало о том, где в данный момент находится Май. Радовало то, что она нашла чем себя занять в его отсутствие.

Это была деловая трехдневная командировка. Итальянцы – непревзойденные мастера по части отделочных материалов, и у Ильи интенсивное расписание: несколько поездок на заводы, встречи с руководителями, обсуждение поставок продукции напрямую, минуя посредников, что значительно уменьшит затраты. Кроме этого, за неторопливыми обедами устанавливались новые знакомства и связи. Рукопожатия, вежливые разговоры, обмен визитками – целый церемониал. И по-настоящему деловые вопросы с новыми знакомыми начинали обсуждать уже за чашкой кофе, после трапезы. Другая культура, другие традиции. Илья уезжал после завтрака, а Май оставалась одна. И все же вопрос, лететь одному или вдвоем, не стоял. Италия весной была прекрасна, и оба помнили свое чуть запоздавшее свадебное путешествие. Майе удалось уладить вопрос отсутствия в театре на несколько дней, и деловая поездка стала вдруг деловой только наполовину.

Выключив экран телефона, Илья глянул на часы и понял, что времени осталось не очень много. Впрочем, если надо, Май умела собираться быстро. С этими мыслями он направился в душ, где и провел последующую четверть часа.

Любимая женщина влетела в номер в тот момент, когда Илья уже застегивал свежую рубашку.

Слегка притормозив у порога, она направилась к мужу, прикоснулась губами к его груди – где стучало сердце, и почти восторженно выпалила:

– Там так красиво, просто невозможно! Я быстро!

И тут же умчалась в ванную. В этом была она вся. Илья посмотрел на захлопнувшуюся дверь, услышал шум воды, а затем продолжил свои приготовления к вечеру. Застегнуть рубашку, завязать галстук, надеть пиджак, потом линзы… И вот линза, подцепленная из контейнера с жидкостью, в самый последний момент упала. Поэтому вышедшую из ванной Майю встретил набор негромких, но емких фраз.

– М-да… – задумчиво произнесла она в ответ.

Илья обернулся. Красноречиво выгнув бровь, мол, «я оценила набор слов», Майя прошествовала к шкафу, из которого вскоре были извлечены платье и чулки.

– В чем причина столь гневной тирады? – поинтересовалась она, скидывая с себя толстый махровый халат.

Илья не ответил. Он смотрел, как Май, повернувшись к нему спиной, надевает чулки, поставив на край кровати сначала одну ногу, а затем вторую. Он смотрел на ее стройную спину с выступающими позвонками, на собранные в небрежный узел волосы и думал о том, что эта женщина – его жена. Кажется, давно уже должен был привыкнуть. И привык. Но в некоторые моменты, наблюдая за Май словно со стороны, любуясь ею, ее почти уже зрелой красотой, Илья открывал для себя жену заново.