Наталья Литтера - Синий бант

– А что, очаровательное создание в самом деле заинтересовано в пианино?

– Неужели отец не знает этого о собственной дочери? – Ида Ивановна невозмутимо поправила брошь у ворота платья.

– Она твердит о пианино последние три месяца. Но предыдущие три месяца она требовала полет на параплане. Так что я не уверен, что это стоит принимать всерьез.

Его собеседница какое-то время внимательно смотрела на Тихона, а потом вздохнула.

– Что же… Если захочешь проверить, насколько это у нее все серьезно, мой телефонный номер есть у Вани. Позвони, я посижу с девочкой пару часов у инструмента – в школе или дома. Этого хватит, чтобы понять, стоит ли овчинка выделки. Или тебе лучше ждать, когда она переключится с фортепиано на что-нибудь другое.

Тин несколько секунд исподлобья разглядывал женщину напротив.

– А если… – он нахмурился, явно подбирая слова, – если у Марфы не обнаружится никаких способностей к пианино: ни слуха, ни… чего там еще надо… – вы ей об этом скажете?

– Нет, конечно, – Ида Ивановна даже пожатием плеч выразила удивление таким вопросом. – Это я скажу тебе или Серафиме Андреевне. Я умею работать с детьми, Тихон. И не переживай. Твою дочь я не обижу. Уж ее… тем более.

Собеседники внимательно посмотрели друг на друга. А потом одновременно кивнули. Два умных человека всегда смогут понять друг друга. Рано или поздно. И несмотря на все былые взаимные разногласия.

Один умный человек еще хотел что-то добавить, но другой умный человек прижал палец к губам.

– Тише! Сейчас Ванечка играть будет.

В четыре руки они сыграли первый куплет. А потом Ваня кивнул музыканту и убрал пальцы с клавиш. И сидел какое-то время, прикрыв глаза. Ждал, пока музыка наполнит его и потечет по венам. И только тогда встал с места.

Он шел к ней. Шел долго, от обочины пензенской трассы, через встречи и разлуки, ссоры и примирения, разлуки и встречи. Чтобы пригласить на самый главный танец. Свадебный.

Дуня смотрела, как он шел к ней. И снова исчез зал и люди вокруг. Весь мир исчез. Только музыка, он и она. Та, которой он сегодня любуется весь день. Все в ней было сегодня невероятно красиво. И изящное платье с меховой пелериной и роскошным бантом сзади. Яркими камушками сверкающая диадема в сложной прическе. Но больше всего Ваня любовался сияющими звездами глаз и тонкими пальцами, на одном из которых теперь красовалось обручальное кольцо. Его Дульсинея. И он молча протянул ей руку.

Вложив ладони в ладони, вышли на танцпол и замерли, подняв соединенные руки. Ожидая нужного такта. Они репетировали заранее, но сейчас собирались танцевать только для себя. Только он, она и музыка.

– Наконец-то мы одни, царица моя.

И царица тут же споткнулась. На третьем шаге. Замерла, глядя ему прямо в глаза.

– Я люблю тебя.

Дульсинея Тобольцева – просто мастер признаваться в любви в самых неожиданных местах. А с другой стороны… Сегодня их свадьба. И нет никого. Только она, он и музыка.

Иван коснулся губ жены легким поцелуем.

– Я тебя тоже, – а потом крепко сжал тонкие пальцы. – Левый квадрат на счет три.

Они разошлись в стороны, держась за руки. А потом встали в нужную позицию, чтобы начать все заново. Это их день, их танец. И Иван с Дуней двинулись вслед за музыкой, не отрывая глаз друг от друга.

В зале звучала медленная, немного чувственная мелодия. Но, словно играя с ней, пара в центре зала двигалась сдержанно и деликатно. И очень красиво.

На последних аккордах партнер аккуратно взял партнершу и несколько раз повернулся. Так аккуратно, что даже бант, который он развяжет спустя несколько часов, не шелохнулся.

А когда Иван опустил жену на пол, она обхватила его за шею и на последней, еще звучащей ноте прошептала: «Мой Ваня». И каждый в зале мог видеть светящиеся счастьем женские глаза, выглядывающие над мужским плечом.

Иван поверх меню разглядывал кафе. Кафе находилось в выставочном центре, выставочный центр – в городе Франкфурт-на-Майне, город – в земле Гессен, земля Гессен – в государстве германском. Прибыл сюда Тобольцев по делам служебным. Однако помимо работы был тут у Вани и личный интерес. И сейчас этот интерес уже на десять минут опаздывал.

Когда стало ясным, что им с Дуней удастся поехать вдвоем в деловую поездку, они были ужасно рады. Не так уж часто у них подобным образом складывалось. С учетом плотных рабочих графиков вдвоем они ездили только отдыхать, и то – раз в год. А тут получилось совместить приятное с полезным. Крупнейшая европейская выставка, посвященная оформлению интерьеров. Ваня едет в составе русской делегации фотографом, а Дуня вывозит порезвиться какую-то очень состоятельную клиентку. Очень удачно все совпало.

А вот теперь так уже не казалось. Нет, дорога была весьма веселой. Первая ночь в отеле, на новой постели – и вовсе жаркой. Но вот потом они друг друга практически не видели. Вечером, едва добравшись до номера, приняв душ, перекинувшись парой слов и разобрав служебную почту – падали в постель, успевая лишь обнять друг друга. Особенно зверствовала Дунина клиентка, захватив царицу в совсем не полагающееся по статусу рабство. И сейчас явно по ее вине Дуняша опаздывает. А, ну вот, наконец-то!

– Надо было кеды надевать, – Дуня совсем не по-царски плюхнулась на стул, залпом выпила уже заказанный Ваней сок и тут же потянулась за его стаканом.

– Надо, надо было мужа слушать, да, – Иван протянул руку и заправил выбившуюся у румяной щеки прядь волос за ухо. А потом подвинул жене меню: – Хека по-царски в наличии нет. Погляди, чем заменять будешь. Я присмотрел стейк. Наши вчера тут обедали – хвалили.

Дуняша кивнула, допивая сок.

– Чувствую, клиентка меня за оставшиеся два дня укатает, еле вырвалась. У нее энтузиазма на пятерых хватит. А главное, выбирает все то, что невозможно сочетать между собой. Как я потом этими покупками буду комнаты декорировать?

Вопрос был риторическим, и Иван мог только сочувственно помолчать. Дуня между тем обратила наконец внимание на меню, бегло проглядела его и вынесла вердикт:

– Раз хека по-царски нет, беру креветки.

– Может быть, все-таки лучше стейк? – Иван взглядом нашел официанта и кивнул. – Стейки тут достоверно вкусные, а креветки… кто их знает?

– Я царица или нет? – Дуня вздернула нос. – Хочу креветок!

– Дело царское, – кивнул Иван, когда заказ был сделан. – И кеды завтра тоже не надевай ни в коем случае.

Дуня рассмеялась. Нога в серой лаковой лодочке под столом коснулась бордовой замшевой кроссовки. А на столе встретились руки – его с широким браслетом черных пластиковых часов и ее – с алым маникюром. Им было что сказать друг другу.

Вечером Дуне стало плохо. И это «плохо» никак не заканчивалось. Вечер перешел в ночь, сил не осталось совсем, но внутри с завидной периодичностью что-то туго завязывалось в узел, рождая болезненные спазмы, и надо было успеть добежать до ванной. Измученная, с испариной и влажными волосами Дуня бессильно доползала до кровати и укрывалась одеялом, потому что начинался озноб.