Лина Мур - Индукция страсти

– Гости в северной столовой? Приёмы обычно устраиваются в центральной, – замечаю я и поворачиваюсь на шум.

– Людей меньше, намного меньше. Это хорошо, я готов поужинать, – добавляю.

– Поужинать? Эйс, ужин уже закончился. Точнее, завершился около часа назад, тебя не было более трёх часов. Боже, неужели, это снова произошло? – Она охает и бледнеет, выдумывая очередные глупости про меня. Ах да, влияние отца и матери, ничего нового.

– Что ты имеешь в виду под «снова это произошло»? – Приподнимаю уголок губ.

– Ну… помнишь, у тебя были периоды времени, когда ты выпадал из реальности? В детстве? Ты не помнил того, что делал и, порой, это было страшно. Мама говорила, что ты был подвержен паническим атакам из-за каких-то бессмысленных ситуаций, и это вводило тебя в транс. Последний раз ты отпустил собаку, и она набросилась на одного из охранников, вроде тебе было двенадцать, – шепчет она, приблизившись ко мне, словно рассказывая тайны, которые никто не должен услышать. Глупость. Меня не волнует, кто и что узнает обо мне, потому что ни один человек не в силах разгадать меня так глубоко. Даже я сам, к сожалению.

– Молли, ты смотришь слишком много программ по телевизору. Я никогда не терялся во времени и всегда помню, что со мной происходит. Признаю, что когда я думаю и осмысливаю ситуации, то на это уходит довольно много времени, но ничего из того, о чём ты упомянула, со мной не случалось. Теперь тебе легче?

– Оу, я… прости, просто переволновалась, – тяжело вздыхает сестра и облизывает подсохшие губы. Эти ужасные губы.

– Никаких инъекций больше, Молли. Они отвратительны. Не ведись на мнение тех, кто заставляет тебя поверить, что искусственно созданная красота – лучшая в этом мире. Ложь. Все лгут, и только настоящие краски говорят больше, чем выдуманные. Почему все собрались в северном зале? – Интересуюсь я, прислушиваясь к смеху и слабым потокам музыки.

– Я… ты… это обидно, но…

– Молли, я задал вопрос, другое не намерен обсуждать. Только я могу сказать тебе правду, радуйся этому, потому что, в отличие от других, у меня нет причин обманывать тебя. Так почему все в другом месте, а не уехали? – Перебиваю её. Да, я всегда говорю о том, что у меня в голове в данный момент, в большинстве случаев люди оскорбляются, но мои родные уже привыкли. Сестра – точно, поэтому её припухшие губы слабо растягиваются, и она улыбается.

– После ужина гости собрались, чтобы пообщаться в узком кругу, перемыть друг другу косточки и так далее. Также там играют в «вист», ты же знаешь, как его любит наш отец. Так что они развлекаются. Большинство уехали и прибудут завтра, как и ещё шестьдесят шесть человек, – делится она, а я киваю ей.

– Это всё Бланш придумала и организовала вместе с мамой, как и весь этот праздник. Они работали над его проведением больше месяца, и это так странно, да? Бывшая жена и настоящая любовница общаются и дружат, ходят по магазинам и обедают вместе. Никогда бы не подумала, что мама сможет так, но ей удалось показать свою лояльность к отношениям Бланш и отца. Она уже поднялась к себе, чтобы пораньше лечь спать. По словам мамы, ты её очень расстроил, и у неё разыгралась мигрень, – сестра хихикает, зная, что эти приёмчики ничего не значат, а лишь показывают противостояние мне. Но меня больше волнует причастность другой женщины ко всему этому. Зачем? Деньги, это понятно. Хотя обычно люди её профессии не забираются так глубоко в семьи, они получают оплату и тихо ожидают следующего гонорара после очередной постельной сцены. А эта слишком многого хочет, и влезла туда, где ей нет места. В мой мир.

– Понятно. Прими две таблетки успокоительного, но не обезболивающего. Твоя головная боль идёт не от плохой работы сосудов, а из-за повышенного эмоционального скачка, которому ты была подвержена с того момента, как узнала о моём возвращении в этот дом.

– Как ты это понял? – Шокировано шепчет она.

– До завтра, Молли, – киваю ей и спускаюсь по лестнице.

– Эйс?

Останавливаясь внизу, оборачиваюсь.

– Я рада, что ты вернулся домой. Я очень скучала по тебе, и мне тебя не хватало. С тобой я чувствую себя в безопасности. Доброй ночи, братик, – она улыбается, но это не вызывает во мне ответных нежных чувств. Констатация факта, не более.

– До завтра, – повторяю, направляясь к северному крылу дома.

Итак, Бланш Фокс завладела не только кошельком отца, но и его волей. Её цепкие пальцы вцепились в наиболее слабые нервные окончания мужских эмоций, и она манипулирует его мечтами, чтобы продлить свою роскошную жизнь. Недолго, обещаю. Но для начала мне необходимо узнать больше. Единственный человек, который имеет нужную мне информацию, мой кузен. И именно его я ищу взглядом, когда вхожу в полуосвещённое пространство с одним большим круглым столом, за которым сидят мой отец и другие гости, играя в карты. Вокруг стоят женщины. Бланш не отходит от отца, наклоняется к нему, отчего её чёрные волосы, отражающие блики света, падают ему на плечо. Она шепчет что-то отцу, и он, улыбаясь, делает ход. На её лице не написано ни единой ненормальной эмоции. Азарт отсутствует. Интерес тоже. Работа. Только она, и всё. Она выполняет то, за что ей платят.

– Ларк, – подхожу к мужчине, сидящему в кресле с сигаретой в одной руке и бокалом с бренди в другой.

– О, Эйс, не думал, что ты ещё появишься, – его улыбка может сказать о многом. Он уже пьян, расслаблен и готов к общению. Обычно женщин считают сплетницами, но мужчины ещё хуже. Их обиды незначительны, но именно они остаются в их разумах и уязвляют сильнее. Мужская примитивная особенность развита немного иначе, чем у женщин. Изощрённее, глупее и интереснее.

– Решил размяться. Ты не против? – Указываю на кресло рядом с ним. Он кивает мне и подзывает нанятого официанта.

– Ничего. Ему хватит, – отвечаю я, на ещё незаданный вопрос, и опускаюсь в кресло, лицом к столу. Мы располагаемся в углу, в затемнённом месте, где меня не сразу узнают, и не будет лишних вопросов, как и неуместной жажды разговора со мной. Это плюс. Ларк тоже предпочитает такого рода места, чтобы никто ему не сообщил, как быстро он губит самого себя.

– Мне мало, Эйс, чтобы справиться вот с этим всем, мне необходимо покрепче и посильнее, – пьяно тянет он, указывая на гостей вокруг стола.

– И что привело тебя к таким выводам? – Безынтересно спрашиваю его, наблюдая за женщиной в чёрном платье, к которой подошла жена одного из друзей отца и оживлённо начала что-то говорить.

– Я хочу её. Тебе, конечно, не понять таких желаний. Но когда тебе постоянно отказывают, а ты ни черта не понимаешь, по какой причине, то это бесит, раздражает и не даёт думать о чём-то другом. Она же шлюха, обычная продажная девка, и ещё воротит нос. Я что, некрасив? Очень даже. Небогат? Богат. Я супермужчина, и мог бы научить её многому, а она делает вид, что меня нет здесь. Понимаешь, Эйс, нет меня для неё так же, как и для отца. Ни для кого меня нет, и не было никогда, я лишь кусок мяса, который можно использовать, – скулёж Ларка под воздействием алкоголя я слушаю более десяти лет, и он не изменился. Ни капли. Он слишком много думает о собственном наслаждении, чем о том, что может повлечь за собой такое желание. Глупо. Скучно.