Бриттани Ш Черри - Элеанор и Грей

– Я не смогла найти обычный лед, а потом подумала, что и с фруктовым будет неплохо. К тому же это вишневый лед, так что – вуаля! Теперь у тебя вишневая кола. – Она перевела взгляд на Грейсона и вскинула бровь. – О, Грей… привет, что случилось?

– Ничего. Просто болтаю с Элеанор. – И он снова нацепил на себя свою улыбочку, и Шай тут же попалась, как газель, угодившая в логово льва.

– Как мило! Она – мой самый любимый человечек на свете, так что сегодня на твоей улице праздник. Ладно, ребята, не буду мешать. – Шай помахала мне с таким видом, словно не замечала ужаса в моих глазах и застывшую в них мольбу: «Положи этому конец! Спаси меня!» – Она направилась прочь, чтобы дальше играть роль светской львицы, которой и была, а я, скованная паникой, осталась в компании Грейсона.

– И сколько это еще будет продолжаться? – спросила я его.

Он пожал плечами.

– Не знаю. До тех пор, пока Лэндон не прекратит вспоминать мне историю со Стейси Уайт.

– И что же ты сделал со Стейси Уайт?

Прищурившись, он вскинул бровь.

– В смысле, что я с ней сделал?

– Просто все это прозвучало так, будто что-то произошло.

Он заерзал и отвел глаза.

– В действительности все совсем наоборот. Ничего не произошло, но это никого не касается.

– Теперь это касается меня, если из-за той истории тебе приходится сидеть здесь и таращиться на меня.

– Ладно, понял. – На мгновение он умолк, а затем снова заговорил: – Почему бы Шай не дать Лэндону второй шанс?

– Он ей изменил. И недели не прошло!

– Да, я знаю, но…

Я захлопнула книгу. Теперь стало совершенно очевидно, что в ближайшее время почитать не удастся.

– Никаких «но». Меня поражает, что вы, парни, считаете, будто можете заполучить любую девчонку благодаря своей внешности. Но Шай не дура и знает себе цену.

Грейсон уткнулся языком в щеку.

– Неужели ты только что намекнула, что я красавец?

– Даже не думай.

– Поверь, уже подумал. – Он принялся барабанить пальцами по ногам. – Так чем ты занимаешься?

– Мне казалось, мы только изображаем разговор.

– Да, но мне это надоело. Значит, ты любишь… читать? – Кивком головы он указал на книгу.

– Как точно подмечено, Капитан Очевидность, – заметила я.

Он расхохотался.

– А ты дерзкая.

– Вся в маму.

– Мне это нравится.

Я с неудовольствием ощутила, как вспыхнуло мое лицо. Мое тело реагировало на его образ, казавшийся притягательным без особых стараний, хотя разум отвергал его. Весь год я наблюдала, как парни вроде Грейсона охмуряют девчонок, и те тают словно воск в их руках, не понимая, что происходит.

Мой разум требовал, чтобы я не стала одной из таких дурочек, но, очевидно, сердце не желало прислушиваться к доводам разума.

Я отвела глаза, потому что сердце отчаянно заколотилось, стоило нам встретиться взглядами.

– Никогда не читал « Гарри Поттера», – сказал он, и впервые в жизни мне стало жалко Грейсона Иста. Какой же унылой была его жизнь!

– Возможно, это и хорошо, – откликнулась я. – Прочитай ты его, и я могла бы глупо влюбиться в тебя вопреки всем своим принципам.

– Ты дерзкая и прямолинейная.

– Прямолинейность я унаследовала от отца. – Он улыбнулся.

И мне это понравилось.

Как бы там ни было.

– Выходит, тебе нравятся книги и стрекозы?

Я обомлела.

– Откуда ты узнал про стрекоз?

– Ну, на тебе свитер и заколки со стрекозами.

Ах, точно. Я готова была поспорить на кругленькую сумму, что была единственной девчонкой на вечеринке с такими заколками.

– Мы с мамой их любим.

– Стрекоз?

– Да.

– Чудно́.

– А я не такая, как все.

Он прищурился, разглядывая меня с таким видом, словно пытался просканировать мою ДНК.

– В чем дело? – спросила я, чувствуя, как сердце ухнуло вниз.

– Ничего. Просто… клянусь, мне кажется, я откуда-то тебя знаю.

– Немудрено, мы ведь учимся в одной школе, – язвительно заметила я.

– Да, конечно, просто ты… – Он осекся, покачав головой. – Не знаю. Ты не была на вечеринке у Клэр Уэйд, нет?

– Пролет.

– А у Кента Феда?

Я непонимающе воззрилась на него.

– Да. Это странно, потому что я готов поклясться… – Но он не успел договорить, потому что к нам подскочил Лэндон.

– Миссия провалилась, чувак. Шай настоящая сука, – констатировал он, мрачно нахмурившись. Судя по всему, моя кузина больно ранила его эго.

– Еще раз назовешь так мою кузину, и я покажу тебе, что по-настоящему означает это слово, – гаркнула я.

Лэндон мельком взглянул на меня и закатил глаза.

– Да пожалуйста, чокнутая.

– Не надо вести себя как засранец, Лэндон, – сказал Грейсон, заступаясь за меня. – И она права, Шай ничего тебе не сделала. Это ты ей изменил. И если она не хочет возвращаться к тебе, это не делает ее сукой.

Постойте, что?

Неужели Грейсон Ист только что заступился за нас с Шай?

Что ж, замечательно.

Если так пойдет, когда-нибудь я стану матерью его детей.

Идиотские бабочки, порхавшие у меня в животе, не желали исчезать, поэтому легко представить мое облегчение, когда Грейсон собрался уходить. У меня бледная кожа, и когда я краснела, это сразу бросалось в глаза. Мое лицо превращалось в самый спелый помидор на всем белом свете. И сейчас я не желала, чтобы он это заметил.

– Ладно, приятель. Пошли отсюда, – сказал Лэндон, глядя сквозь меня. И это было как нельзя кстати. Я ответила ему таким же взглядом.

– Поговорим позже, Элеанор. – Грейсон помахал мне рукой на прощание. – Наслаждайся книгой.

Я едва слышно попрощалась, а затем уставилась в текст. Но время от времени образ Грейсона мелькал в моих мыслях вместе с Роном Уизли.

Вскоре появилась Шай, и мы отправились домой.

– Похоже, вы с Грейсоном мило поболтали, – заметила она.

Я пожала плечами.

– Не без этого.

– Он отличный парень, Элли. Не то что Лэндон. Грейсон искренний.

Она сказала это так, словно пыталась уговорить бабочек остаться в моем животе, в то время как я пыталась оборвать им крылышки.

Я снова пожала плечами.

– Нормальный парень.

– Просто нормальный? – усмехнулась она, вероятно, заметив мои пунцовые щеки.

– Да.

Просто нормальный.

Шай собиралась переночевать у меня, и когда мы вошли в дом, экран телевизора еще вовсю светился. Мелькали кадры из фильма ужасов, и, торопливо схватив пульт, я выключила телевизор. Родители устроились на диване. Папа лежал на спине, а мама – в его объятиях.

– Разбудим их? – спросила Шай.

Схватив одеяло, я укрыла их.

– Нет. Они всегда перебираются в кровать под утро.

Это было вполне привычно для моих родителей – мама в папиных объятиях после того, как они уснули перед телевизором. Когда она начинала ворочаться, папа улыбался, снова обнимал ее, поудобнее прижимая к себе. Никогда не видела людей, которые были как единое целое. И если бы не родители, то я бы не поверила, что на свете существуют родственные души.