Бриттани Ш Черри - Элеанор и Грей

Я ухмыльнулась.

Шай явно была смущена.

Лимузин отвез нас к дому Грейсона. Мы с Шай собирались провести ночь в гостевом домике, а утром вернуться домой.

На обратном пути все молчали. Казалось, мы с Грейсоном еще до конца не осознали, что произошло. Когда машина остановилась возле его дома, он первым выскочил из машины и подал руку Шай.

Она поблагодарила его и поспешила прочь, давая нам возможность остаться наедине.

Он помог мне выйти из лимузина, и я поблагодарила его.

– Не за что. Я надеюсь, сегодняшний вечер был… – Он провел кончиком пальца по губам и слегка покраснел. – Таким же чудесным, как и для меня.

– Он был идеальным.

И даже больше.

– Замечательно. Это просто замечательно. – Он смущенно улыбнулся. – Спокойной ночи, Элли.

– Спокойной ночи, Грей.

Я уже направилась к гостевому домику, как он снова окликнул меня.

Я обернулась, увидев, что он слегка покачивается на носках туфель, засунув руки в карманы.

– Ты не жалеешь? – спросил он.

– Нет. – Я покачала головой, и мое сердце расцвело от счастья. – Не жалею.

Мы стремительно летели в пропасть чувств, и уже ничто не могло это изменить. И ни о чем не жалели. Между нами давно возникло глубокое уважение и понимание. Мы вместе пережили самые трудные дни и нашли путь к свету.

И мы, о боже, научились ценить жизнь. Теперь мы с распростертыми объятиями приветствовали каждый день.

Когда девочки заснули, Грейсон ворвался в мой мир. Мы смеялись, целовались, занимались любовью.

Любовь…

Я любила его, и в этом не было ничего сложного. Словно мне с самого начала было предначертано любить этого мужчину.

– Доброе утро, – приветствовал Грейсон дочерей, выйдя в столовую к завтраку. Он выглядел посвежевшим, и я подумала, связано ли это как-то с нашими с ним ранними приветствиями.

Он подошел к Лорелай, поцеловав ее в лоб, и взял банан.

– Привет, папочка! – откликнулась Лорелай, поглощая кашу.

Грейсон ушел на кухню, чтобы налить себе кофе, что-то напевая себе под нос.

Карла вскинула бровь.

– Что это с тобой? – поинтересовалась она, когда он снова вернулся в столовую, продолжая в том же духе.

– В смысле? – спросил он.

– Ну, не знаю, ты ведешь себя как-то… странно.

Грейсон подбросил банан левой рукой, тут же поймав его правой.

– Не понимаю, о чем ты, Карла.

Она подозрительно прищурилась, но вернулась к еде.

– Как скажешь, папа.

Грейсон ушел на работу, оставив нас с девочками доедать завтрак.

– Он вел себя очень странно, – снова заметила Карла, положив себе еще каши.

– Как?

Она пожала плечами.

– Не знаю. Он напомнил мне… прежнего папу. Каким он был до того, как все случилось. Словно снова стал самим собой. После смерти мамы он ни разу не пел.

Я изо всех сил старалась не показывать ей своих чувств, но Грейсон действительно снова стал петь.

И это было прекрасно.

Мы с Грейсоном жили словно во сне. И это был самый прекрасный сон на свете. Каждый день, когда мы встречались, у меня перехватывало дыхание. Каждый раз, когда мы прикасались друг к другу, я чувствовала, что он мой.

Как-то ночью, после долгих разговоров и выпитого вина, мы снова начали предаваться любовным играм в гостевом домике. Я стонала, когда он покрывал всю меня поцелуями. Его руки ласкали мое тело, восторженно обводя все его изгибы, словно я была единственной, к кому он всегда хотел прикасаться. Каждый раз, когда его губы прикасались к внутренней поверхности моего бедра, я выгибалась ему навстречу. Каждый раз, когда его язык ласкал мое лоно, я кричала от наслаждения.

Ну а затем я всегда возвращала ему эти ласки, укладывая на спину и склоняясь над его возбужденным телом. Мне нравилось, как он стонал каждый раз, когда я дотрагивалась до него. Как вскрикивал от наслаждения, когда я прикасалась к нему своим языком.

– Да, – молил он, выгибая бедра мне навстречу, и я наслаждалась его страстью. – Ммм, – стонал он, цепляясь пальцами за простыни. Я чувствовала его желание в каждом его вздохе, в каждом слове. – Да, да, пожалуйста…

И мне нравились издаваемые им звуки, его безудержное желание.

Когда ласки закончились, мы нацепили белье и улеглись, крепко обнявшись.

Мы разговаривали, смеялись, и я была счастлива как никогда.

– Ты боишься щекотки? – прошептал он, проводя пальцами по моим бокам, и я заерзала в постели.

– О нет, перестань!

Заливаясь смехом, я пыталась вырваться. Когда мне это не удалось, я тоже принялась его щекотать, и оказалось, что Грейсон боится щекотки не меньше меня.

– Ладно, ладно! – смеялся он. И я была в восторге от этого смеха.

– Ладно! Ты победила! Победила! Перестань, Николь! – воскликнул он.

Я замерла, и меня тут же пронзила острая боль.

Словно что-то вонзилось прямо в сердце, и я тут же отодвинулась от него.

Он мгновенно сел на постели, осознав, что произошло.

– О боже… Элли, прости, – прошептал он.

Я едва сдерживала слезы. Они предательски подступали к глазам, но я сдержалась, сумев изобразить улыбку.

– Ничего, – ответила я, качая головой.

Он открыл рот, но не смог вымолвить ни слова. Конечно, что он еще мог сказать?

Он только что назвал меня ее именем.

Внутри у меня все сжималось от боли и смущения. Я чувствовала себя полной идиоткой. Неужели он каждый раз думал о ней, прикасаясь ко мне? Неужели целовал меня, представляя ее?

О боже…

Мне надо было немедленно попасть в душ.

– Я… – начал было он, вставая, но я покачала головой.

– Все в порядке, правда. Думаю, нам пора спать, – сказала я и, сорвав с постели простыню, завернулась в нее. – Я приму душ, а потом поеду домой.

Произошедшее выбило почву из-под ног.

Я почувствовала, что меня использовали.

Он смотрел на меня так, словно хотел многое сказать, но знал, что ничего уже не исправить. Не было таких слов, которые бы помогли мне оправиться от унижения, поэтому он просто оделся.

Уходя, он снова пробормотал извинение, но я даже не ответила.

Закрыв за ним дверь, я отправилась в душ и встала под струи горячей воды, чтобы хоть немного согреться.

Я хотела, чтобы вода смыла с меня все: его прикосновения, предназначавшиеся не мне, вкус его поцелуев. Мне хотелось забыть его имя.

Вода струилась по моему лицу, смывая слезы.

Наверное, вот так всегда и пробуждаются от счастливых снов.

Но проснувшись, вы уже не можете вернуться в вымышленный мир, который сами себе создали.

Реальность обрушивается на вас со всех сторон, и с этим ничего нельзя поделать.

– Он назвал тебя ее именем? – потрясенно воскликнула Шай, когда я сидела рядом с ней на диване, прижав колени к груди.

– Да.