Джессика Парк - Ближе к тебе

– Правда?

– Конечно. Вы так близки, так комфортно себя ощущаете друг с другом… – он пожимает плечами, – все равно когда-нибудь пришлось бы прояснить этот вопрос.

– Прости. Это было так ужасно и глупо. Не говоря уже о том, что все стало только хуже.

– Ты переживала, что влюбилась в него? – мягко спрашивает он.

– Нет. То есть возможно… – Боже, я ненавижу этот разговор и эту ночь. – Я не понимаю, что происходит.

– Думаю, я понимаю, – Крис снова вытирает мои щеки. Несмотря на обстоятельства, он очень спокоен и уравновешен. – Когда ты рядом с Сабином, чувствуешь к нему сексуальное влечение? Становишься возбужденной и напряженной? Хочешь сорвать с него всю одежду?

– Что? Нет! Фу! – морщусь я. – Господи, Крис, серьезно.

Он снова улыбается.

– Что, нет и фу не очень подходит для реакции на того человека, к которому испытываешь страсть и любовь.

– Что ж, нет, – соглашаюсь я.

Он прав. Хоть я и сильно привязана к Сабину, он никогда не заводил меня. Я никогда не фантазировала о нем и не представляла, каково было бы с ним заняться сексом. Просто нет. Не могу об этом думать.

– Но у тебя к нему сильные чувства? – Я киваю. – И именно это тебя смущает. Тебе кажется, что ты должна быть только со мной и ни с кем другим, что ты предаешь меня.

– Да.

– Это не предательство по отношению ко мне, вовсе нет.

– Я не понимаю, как ты можешь такое говорить.

Какое же доброе и нежное у него выражение лица.

– Мне проще понять ваши отношения, потому что я смотрю со стороны. А потому некоторые детали, которые вы не замечаете, для меня очевидны. Мне стоит обсудить это с вами обоими, и, наверное, я смогу помочь. Но сейчас уже начало пятого утра. Тебе нужно поспать, а мне затащить Сабина в дом и проверить его ожог. – Крис замолкает. – Мне не хочется, чтобы ты это видела, и не исключено, что ему тоже.

Действительно, я совершенно истощена морально и физически, а потому надолго меня не хватит.

– Хорошо.

– Как только разберусь с Сабином, приду и буду обнимать тебя остаток ночи. Я ужасно сожалею о том, что произошло. Я не до конца понимал, насколько у брата тяжелое состояние. Или не хотел понимать. Ведь знал, что он сорвется, но никогда не предполагал, что это так жестоко скажется на нем или тебе.

– Вам с Сабином нужно поговорить о прошлом, Крис. Вдвоем. Между вами стена, как будто каждый из вас находится в собственном мире. Но тебе, и особенно Сабину, необходимо разрушить эту стену. Между вами нет места секретам. И я понимаю, почему ты не разговариваешь с ним об отце. Потому что его боль ранит больше, чем твоя собственная, и погружение в нее убивает. То же самое я испытываю по отношению к тебе. Только это единственный выход.

Я сдвигаюсь на край стула. Прижимаюсь к Крису губами и целую с благодарностью, преданностью и надеждой.

Вот о чем мне стоило помнить – какая на вкус настоящая любовь.

Утро встречает меня новым всплеском эмоций. Я вся на нервах и просыпаюсь от гнетущей потребности знать, что мы все еще невредимы. Я одна в постели, но помню, что Крис провел со мной остаток ночи. Пока я спала, знакомые объятия, запах и мерный звук дыхания смогли успокоить меня и подготовить к новому дню.

Спотыкаясь, я бреду в ванную и умываюсь холодной водой. Выгляжу ужасно. Я проспала семь часов, но это не избавило меня от покрасневших и опухших глаз. Надеваю майку и свободные брюки, а затем спускаюсь вниз на кухню.

Крис и Сабин разговаривают в гостиной, но я стараюсь не смотреть в их сторону и не спеша завариваю эспрессо с молочной пенкой. Останавливаюсь возле раковины и выпиваю половину чашки, только после этого найдя в себе силы пройти через комнату и сесть в кресло.

Крис, похоже, совсем не спал. У него красные глаза и отяжелевшие веки, но он продолжает излучать ту же уверенность, что и ночью. Он сидит на диване рядом с Сабином, который слушает брата, обхватив голову руками.

– Сабин, я не хотел так с тобой поступать. На тот момент я мог следить лишь за тем, чтобы вы по возможности оставались в безопасности. – Крис делает паузу. – Как бы ни было ненавистно говорить об этом, но я долго лечился. Каждая минута в кабинете терапевта казалась ужасной, но это помогло. Правда помогло. Научило по-новому смотреть на жизнь и находить слова, чтобы обсуждать ее.

Крису явно трудно, но он способен заставить себя делать то, что нужно.

– По правде говоря, я не хотел сосредотачиваться на тебе. И это еще одна причина моей личной боли, думать о которой невыносимо. Но теперь я понимаю, через что ты проходишь. – Он на секунду напрягается, но тут же берет себя в руки. – Теперь понятно, как мое вмешательство в прошлом отразилось на тебе. Ты чувствуешь себя так, словно у тебя отобрали возможность поступать так же, как я.

– Я хотел защитить тебя, как ты защищал меня, – произносит Сабин сквозь слезы.

– Что ж, черт. Я не защитил тебя. Не остановил происходившее, так что не обманывайся, думая обратное. И тебе стоит знать, что ты помог мне. Невообразимо. Ты делал то, что мне было не по силам, – держал Эстель и Эрика подальше от жестокости отца. Ты прикрывал их. Вспомни обо всех случаях, когда ты прятал их. Никто другой не смог бы отвлечь их так, как это делал ты. Ты пел им, рассказывал истории, играл с ними и заставлял смеяться. Ты хоть представляешь, насколько это важно? Потому тебе совершенно не за что винить себя. Я не хочу, чтобы ты изводился. И также понимаю твою злость. Я слишком часто не позволял тебе становиться у него на пути. Однако не стану извиняться за это, потому что поступал бы так снова и снова. И не позволю тебе снова страдать.

Крис кладет руку на спину Сабина и прислоняется к его плечу.

– Нет правильного способа справиться с тем дерьмом, среди которого мы выросли. Так или иначе мы должны были сломаться. Мы оказались в безвыходной ситуации. Всего лишь дети. Мы делали все, что было в наших силах. Но мне всегда будет казаться, что я сделал недостаточно, что стоило быть храбрее. И уверен, ты думаешь так же.

Сабин продолжает лить слезы, и Крис тихо сидит рядом, позволяя выплакаться. Я никогда не видела, чтобы Сабин так сильно и долго рыдал, это невероятно больно. Однако это необходимо, и я надеюсь, что после ему станет легче.

Крис крепко обнимает брата.

– Ты был замечательным, ты и сейчас такой. И мне очень жаль, что из-за меня все вышло хуже. Я далек от идеала, но люблю тебя и не хочу, чтобы ты сам себя мучил и накручивал. Хватит с нас этого. Прошлой ночью Блайт сказала, что нам стоит обо всем поговорить. Она права. Наверное, мы с тобой впервые по-настоящему откровенно говорим обо всем этом дерьме. О том, каким ужасным было наше детство и какими оно нас сделало. Понимаю, разговор тяжелый и противный, но это единственный действенный метод. Может произойти настоящее чудо, когда делишься своими страхами и грехами. Узнал на собственном примере.