Владимир Ли - Ты мне не пара [СИ]

Вот и сейчас, крепко пожали друг другу руки при встрече, а потом стали рассказывать о произошедшем на каникулах. Мне особо и нечего было поведать — все лето провел в городе, работал в больнице. Ваня же объездил пол-страны — отец устроил его экспедитором в транспортную компанию, как и в прошлогоднее лето. Рассказал истории — как собственные, так и от бывалых напарников, о курьезными случаях, разборках на дороге, необычных происшествиях. Поделился впечатлением об интересных местах, где ему довелось побывать. А потом спросил:

— Как ты, Серега, разобрался со своей проблемой? Вроде с виду выглядишь лучше, чем раньше.

Ваня знал о моем разрыве с Кирой, пытался как-то отвлечь от охватившей меня тоски. После помогал справиться с учебными и другими делами, почти водил за руку, а я шел за ним как сомнамбула, погруженный в свои беды. Сейчас смотрел беспокойно в мои глаза, наверное, искал в них прежние отчаяние и боль.

— Знаешь, Ваня, я обратился к психотерапевту, Мельнику. Слышал о нем? — задал свой вопрос другу. Тот призадумался, а потом ответил: — Нет, не помню.

— Хороший врач, заведует лабораторией в институте психологии и психотерапии, — пояснил я. После продолжил: — Он сейчас работает над новой теорией о пси-поле, предложил мне пройти эксперимент на головном мозге с перестройкой эмоциональных и интеллектуальных центров. Я согласился, хотя был риск побочных, возможно даже — опасных, последствий. Но мне в том состоянии терять стало нечего, так что пошел на этот эксперимент. Прошел уже месяц после него, вроде все обошлось. Каждый день занимаюсь по предложенной Мельником методике, результаты неплохие — да ты сам заметил.

Наверное, произошедшая со мной перемена стала заметна не только Ване. Сокурсники смотрели на меня с любопытством, подходили, спрашивали о разном, но не касались моих чувств. Девчата, а их в моей группе большинство, перешептывались между о чем-то, бросая исподволь на меня взгляды. Похоже, что обсуждали мою драму с отвергнутой любовью — о ней им стало известно неизвестно откуда, хотя я ни словом не обмолвился с кем-то, кроме Вани. В нем же был уверен полностью — он умел держать доверенные ему тайны. Думаю, сами насочиняли романтичную историю, когда видели меня в том подавленном состоянии.

Особенно пристально смотрела Наташа Вавилова, ее не скрываемый интерес привлек мое внимание. Еще на первом курсе у меня с ней завязались некие отношения, которые я посчитал обычной интрижкой. Они длились недолго, прервал их, когда потеряли для меня привлекательность. Наташа же еще какое-то время пыталась продолжить связь, отвадил ее без обиняков — между нами все кончено. Казалось, она смирилась с моей отповедью, не приставала больше со своими нежностями. А теперь неизвестно от чего у нее вновь пробудился интерес. Но ни она, ни кто-либо другой мне не нужны, мое сердце, пусть и разбитое, заполнено только Кирой. При мысли о ней вернулась боль, привычным уже внушением унял ее до терпимого уровня.

Потянулись учебные будни — лекции, семинары, лабораторные работы. Как-то незаметно пришло ощущение, что новый материал дается легче — запоминал если не с первого, то со второго чтения. Та же фармакология, где надо заучивать от корки до корки, ложилась в мою память без особых трудностей. Да и лучше понимал суть преподносимых сведений, можно сказать, схватывал на лету. Прежде не отличался особыми успехами в учебе — реально оценивал свой уровень как средний, оценки в зачетке тоже соответствовали — в основном четверки. Теперь же от занятия к занятию успехи росли, стал выбиваться в число отличников. Однокурсники, прекрасно знавшие возможности друг друга, поражались мною — откуда такие таланты?!

Ваня, единственный из группы, кому я сказал об эксперименте, как-то полушутя-полувсерьез заметил: — Мне тоже, что-ли, подставить свою голову твоему колдуну?

Но, немного погодя, добавил:

— Нет уж, рисковать не буду, а то встанут мозги набекрень! Лучше лишний раз заучивать, чем тронуться умом.

Кроме учебных тем успевал штудировать материалы, относящиеся к изучению психики. Теперь более отчетливо понимал то, о чем мне говорил Мельник — о природе психоэнергетики, характеристиках пси-поля, влиянии на личностные качества. Изучал и пробовал применять практические методики психологического тренинга. У меня уже скорее стало получаться с усвоением новых упражнений, выработался свой подход к ним — осмысление их сути, детальная проработка всех этапов, а не механическое повторение рекомендаций специалистов, как проводил раньше. Эффект от подобных занятий не заставил ждать, к концу осени решилась главная моя проблема — воспоминания о Кире не вызывали боль, только легкую грусть. Хотя из сердца она никуда не ушла, мечтал когда-нибудь, пусть даже через годы, вернуть ее любовь.

Каждый месяц проходил тестирование в лаборатории Мельника, так мы условились с ним еще до выписки из клиники. Между нами сложились отношения партнерства, общности интересов в совместном проекте, а не только те, что связывают пациента и врача. Вместе обсуждали новые опыты, я предлагал свои эксперименты и точки зрения по различным аспектам с их обоснованием. Наверное, Мельник посчитал мои доводы стоящими внимания, принимал их благодушно. Как-то после очередного обследования он пригласил в свой кабинет и предложил то, на что я в тайне души надеялся:

— Сергей, хочешь работать у нас? Постоянно, а не только на тестировании.

— Хочу, Илья Николаевич. Но Вы знаете, я еще учусь. Могу после занятий.

— Да, конечно. Оформим тебя инженером-исследователем. Наряду с участием в опытах, которыми мы сейчас занимаемся с тобой, будешь еще работать по другим темам нашей лаборатории. Хватка у тебя есть, голова на плечах также, так что должен быть толк. Подучишься еще тому, что надо знать и приступишь. В зарплате не прогадаешь, будет существенно больше, чем сейчас получаешь санитаром в больнице. Так что, согласен?

Долго не раздумывал, тут же согласился — меня самого привлекала научная работа в перспективной области. Да и руководитель настроен ко мне доброжелательно, что тоже посчитал важным. А о заработке речи нет, идет приятным довеском. Обсудили детали моей будущей работы и я помчался домой поделиться радостью с мамой. Такого воодушевления не испытывал давно, предчувствовал, что передо мной открывается новый путь к жизненным вершинам. Очевидно, что от меня потребуется много трудов, впереди ожидают не только успехи, но неудачи. Но они не страшили меня, видел в розовом цвете свое будущее. Даже представил такую картину — я маститый ученый, увенчанный степенями и государственными наградами. Мои открытия спасут жизнь многим страждущим, благодарные люди воздвигнут меня на пьедестал славы. А еще видел в этих мечтаниях вернувшуюся ко мне Киру, она поймет, что я достоин ее любви.