Кира Мон - Покажи мне звёзды

– Айрин твоя подруга, но… она и меня старается оберегать. Она… рассказала про Джея. И про Зои.

С лица Кьера исчезают все эмоции. А я ощущаю себя так, как если бы вонзила нож ему между ребер. На самом деле изначально я планировала начать с длинного объяснения о том, какие чувства я испытываю и почему считаю, что это не приведет ни к чему хорошему, если мы продолжим видеться. Но при этом я высоко подняла бы факел своей надежды и ждала бы, что он начнет заверять меня: то, что между нами – это нечто совсем другое, не то что прежде, но все мои слова лопаются, как мыльные пузыри, при виде его безразличия.

– Я извиняюсь за то, что влюбилась в тебя, – выговариваю я. Хотя бы так. Чтобы не писать это когда-нибудь в письме, которое никто никогда не прочтет.

На долю секунды на лице Кьера промелькнуло что-то вроде смятения, а затем он опять восстанавливает контроль над собой. Не произнося ни слова, он смотрит на меня, но я уже все сказала. Все, что было важно. И теперь ему лучше уйти, чтобы я могла выплакаться.

Когда Кьер, наконец, отлепляется от стены, я едва ли не вздрагиваю. Нас разделяют шесть шагов, три, теперь всего один. Опустив руки, он стоит передо мной, и меня посещает смутное подозрение, что он так же плохо, как и я сама, представляет себе, что делать или говорить дальше.

– И ты меня извини. – Он наклоняется ко мне, медленно, не закрывая глаз. Несколько секунд мы стоим, соприкоснувшись лбами, – бесконечный миг – после чего Кьер вновь отстраняется и уходит. Я смотрю ему вслед, пока он не скрывается на лестнице, слушаю, как его шаги становятся тише и как захлопывается дверь.

Лишь теперь я провожу ладонью по глазам, вытирая эти чертовы слезы.

В следующие дни я погружаюсь в работу над новыми статьями. Айрин по моей просьбе спросила у Сюзанны, не ответит ли та на пару-тройку моих вопросов о совместной жизни с матерью, и Сюзанна согласилась при условии, что я не буду называть имен или упоминать название города.

Если я не сижу за ноутбуком, то хожу кругами по своему острову или просто смотрю на море. Я все рассказала Айрин, и она спросила, не хочу ли я приехать к ней в гости на несколько дней. Райан точно согласился бы меня забрать. В настоящий момент у нее целая группа постояльцев-путешественников, и в кои-то веки заняты все комнаты, но я могла бы спать на диване или вместе с ней. Кровать довольно большая, а Айрин не храпит.

В результате я не удержалась и вновь разревелась, теперь уже потому, что это очень мило с ее стороны. Но приглашение не приняла. Пока что мне больше по душе одиночество. Не то чтобы я не нуждалась в утешении, просто еще не дошла до того, чтобы меня можно было утешить.

Мой мозг упорно вгрызается в вопрос, могла ли я поступить как-то иначе, мог ли у нас с Кьером остаться хоть какой-нибудь шанс, если бы я что-то сказала или не сказала, сделала или не сделала. Но в конечном итоге я всякий раз прихожу к заключению, что лучшим выходом было бы с самого начала вообще с ним не сближаться.

Даже думать о нем мучительно. Черт, Кьер.

Дни пролетают один за другим, и я с набирающим обороты беспокойством жду приближающейся пятницы. Мне хочется его увидеть и в то же время хочется спрятаться, так как я заранее знаю, что, как только он появится передо мной, я со своими стараниями пережить всю эту историю буду отброшена минимум на неделю назад.

Но пока этого не случилось, я все-таки получаю первое электронное письмо от журнала, который сделал у меня заказ на статью о молодых самодостаточных женщинах. Редактор восхищена моей манерой подачи текста, и впервые с того момента, как в пятницу вечером Кьер покинул маяк, мне становится чуть легче дышать – наконец-то! Этот текст не о том, как какая-нибудь принцесса выбирает наряды, и тем не менее его приняли!

Словно что-то почувствовав, в тот же день письмо присылает Ян Бремер. Обе статьи он находит «весьма приличными», хотя они и не подходят для «Глобуса». Однако, по его словам, я могу в дальнейшем высылать ему и другие предложения. Я пришлю, Ян Бремер, я пришлю. Ты еще узнаешь, на что я способна.

– Это же так классно, Лив! – радуется вечером вместе со мной Айрин. – Вот видишь, а я уже давно говорила, что до этого придурка, твоего бывшего босса, еще дойдет, что без тебя его жалкий журнальчик скатится под откос.

Я смеюсь:

– Ты так говорила?

– Ну, возможно, не слово в слово. А о чем ты сейчас пишешь? Все еще ту статью, для которой общалась с Сюзанной?

– Да. И когда она будет готова, сразу отправлю ее той женщине-редактору, которой уже понравилась статья о тебе.

– Имеешь в виду ту, где ты описала меня крутой молодой предпринимательницей?

– Ты такая и есть.

– По всей видимости, уже нет. – Голос Айрин вдруг звучит уже намного менее радостно. – Вчера я все обговорила с Сюзанной. Она была немножко в шоке от цифр. Сказала, что мне нужно было рассказать ей обо всем раньше. Как будто это что-нибудь изменило бы.

– И что будет теперь?

– Теперь мы, скорее всего, зарегистрируем «Морские ветры» на двух крупных сайтах интернет-бронирования, с которыми до сих пор не сотрудничали, потому что годовая комиссия за посредничество у них неимоверная. И Сюзанна хочет попросить свою подружку сделать наш сайт чуть более стильным. Но если и из этого ничего не выйдет…

– Тогда что?

– Мы дадим «Морским ветрам» полгода. За этот срок либо произойдут какие-то сдвиги в положительную сторону, либо мы закроемся. Я уже ищу информацию по разным направлениям подготовки в университетах и датах приема документов. И мне даже нравится. Если… если мне все-таки не придется бросать гостиницу, я, может, начну учиться дистанционно или что-то типа того…

Вымученная веселость Айрин снова пробуждает во мне желание как-нибудь ей помочь. Но в данный момент я всего лишь человек, чья цель – суметь за несколько месяцев накопить хотя бы на арендную плату за собственную съемную квартиру. За собственную квартиру в Гамбурге, куда меня больше не тянет возвращаться.

Но, вероятно, это чувство еще успеет измениться. Мне бы только перестать мечтать о том, чтобы остаться жить здесь, так как здесь живет Кьер, при том что лучше бы я мечтала, чтобы поскорее истекли эти шесть месяцев. Пока я вынуждена буду видеть Кьера, я буду страдать, это факт.

Может, мне завтра вечером сходить в «Паб Брейди». Такая мысль осеняет меня во время чистки зубов. Сначала я презрительно фыркнула, но пока после этого оттирала с зеркала брызги зубной пасты, мой разум уже во всю раскрутил эту идею.

А почему, собственно, и нет? В тот вечер четверга в «Брейди» в компании с Кьером и Эбигейл я впервые почувствовала по отношению к нему что-то, отдаленно напоминающее злость. Возможно, это все расставит по местам. Вместо того чтобы думать о наших поцелуях, наших прикосновениях, наших разговорах, обо всем, что влечет меня к нему, я должна, наоборот, лишний раз взглянуть на то, что меня в нем отталкивает. Еще раз увидеть, как он целует Эбигейл, как до этого меня… если это не поможет, то уже ничего не поможет. В этом случае мне стоит задумать о том, чтобы раньше времени закончить свое пребывание на маяке.