Кира Мон - Покажи мне звёзды

– Если ты после этого не бросила в него саму кружку, я бы сказала, что это простительно. – Айрин делает короткую паузу. – Тем не менее, Лив, мне жаль. Могу себе представить, как ты сейчас себя чувствуешь.

– Глупо я себя чувствую. – Помимо всего прочего, мне хочется безостановочно плакать, но не все же можно высказывать вслух.

– Лив… послушай, если ты не хочешь быть одна в Рождество, в следующую среду можешь вместе со мной поехать к Сюзанне и нашей матери в Корк. Нам еще надо кое-что подготовить, поэтому собраться решили на три дня раньше, но если для тебя это слишком долго, можешь приехать попозже. Возможно, это тебя немного отвлечет… с нами весело, – добавляет она.

Я улыбаюсь.

– Спасибо, Айрин, но, думаю, мне лучше остаться тут и поработать. И сделать еще пару выводов из произошедшего.

– Как скажешь… – Похоже, мне не удалось убедить Айрин. – У тебя есть еще пара дней, чтобы передумать, и тогда просто дай мне знать, хорошо?

Собственно говоря, я и сама не до конца уверена, почему отклонила приглашение Айрин. После того как мы попрощались, я несколько минут ковыряю ногтем незаметное пятнышко на столе. Наверное, мне просто хотелось избежать сочувственных взглядов, с которыми тайком будут посматривать на меня Айрин и Сюзанна. А еще я не хочу слушать, какой Кьер идиот, – Сюзанна, по крайней мере, точно недвусмысленно выразится на эту тему. Так и вижу перед собой ее лицо, если потом я хотя бы попробую ей объяснить, почему он на самом деле не такой. Не идиот.

Не важно, как убедительно Кьер пытался все отрицать сегодня утром: вчера ночью он показал мне ту сторону себя, которую привык прятать. И от этого отнюдь не становится легче, потому что я думаю, что лучше его поняла. Он потерял всех людей, которые были с ним рядом, просто всех, а предательство Джея и Зои в конце концов заставляет его отступать – судя по всему, его охватывает ужас при одной лишь мысли, чтобы вновь кого-нибудь полюбить. А ситуация с Эмбер к тому же еще хуже все запутала. Может быть, теперь Кьер держится на расстоянии от других не только ради того, чтобы защитить себя, может быть, он считает, что других нужно защищать от него.

Потрясающе.

Я поднимаюсь со стула, чтобы опять открыть холодильник.

Тоник. Джин.

И к чему конкретно меня приведет то, что мне кажется, будто я понимаю Кьера?

Вот именно.

В последующие дни я стараюсь сосредоточиться на работе. Закончив статью о молодых людях, которые перевозят к себе родителей, начинаю работать над текстом, для которого ищу себе много-много блогеров и расспрашиваю об их опыте в виртуальном мире, об их целях и мечтах. Из их историй я получила столько материала, что подумываю, а не написать ли об этом целую серию статей.

Предстоящей встречи с Кьером я ожидаю со смешанными чувствами. В ответ на сообщение с длинным списком покупок я получила уже знакомый поднятый вверх большой палец, а на просьбу купить еще две бутылки джина, которую я потом дописала, он вообще никак не отреагировал.

С утра пятницы я раз за разом прокручиваю в голове его поведение на прошлой неделе, надеясь ощутить что-нибудь, похожее на злость, но даже к полудню чувствую лишь смятение и отчаяние. И когда ранним вечером он с рюкзаком и пакетом наконец подходит к маяку, все хотя бы отчасти нормальные мысли первым делом отправляются в нирвану. За его обыкновенной улыбкой я вижу что-то вроде утомления и желаю, чтобы между нами все сложилось по-другому.

– Отнести тебе продукты наверх?

– Было бы неплохо, спасибо.

– Нет проблем.

Он проходит мимо меня, я буквально из последних сил заставляю себя не броситься к нему, чтобы остановить, удержать, распахнуть его куртку и прижаться лицом к его груди. Море. Ветер. Соль. Так от него будет пахнуть.

Молча поднимаюсь следом за ним по лестнице и стою на кухне как посторонний предмет, пока Кьер вынимает покупки из рюкзака.

– Масло, яйца и тоник в пакете. Ничего не забыл?

– Нет, – качаю головой я. – Вроде бы все на месте, спасибо.

От неестественной вежливости, с которой мы кружим вокруг друг друга, у меня начинает болеть голова. Появляется кратковременное предчувствие, что Кьер вот-вот скажет что-нибудь, что прорвет новую возведенную между нами границу, но в итоге он просто закидывает на плечо пустой рюкзак, прощается и исчезает на лестнице.

Только когда больше не слышно ни единого звука, я вздыхаю полной грудью. Надеюсь, не все наши встречи теперь будут протекать таким образом, иначе я спрошу Айрин, не знает ли она кого-то другого, у кого есть время по пятницам.

Кьер распаковал только рюкзак, а пакет так и стоит нетронутым перед холодильником, и я поднимаю его и ставлю на стол. Две бутылки тоника. Масло. Помидоры. Яйца, морковка, лук, а между ними… маленькая коробочка, обернутая в темно-синюю бумагу. На ней серебристые звезды.

Забыв обо всем вокруг, ошеломленная, я сажусь за стол. Подарок? Рождественский подарок? От Кьера?

Мало что было бы способно удивить меня сильнее.

Быть может, это такое своеобразное извинение?

Пребывая в некотором шоке, барабаню пальцами по столу.

Это подарок к Рождеству, решаю я. Значит, я открою его завтра.

Чтобы сразу же не наплевать на свое решение, убираю коробочку в сундук в спальне. Остаток дня я думаю только об этом, а лежа поздно вечером в кровати, понимаю, что я впервые за долгое время с нетерпением жду сочельник. Возможно, это своего рода прощальный подарок. Возможно, Кьер уже меня опередил и попросил Айрин, чтобы кто-нибудь другой каждую пятницу ездил на Кэйрах.

Разве это не было бы наилучшим вариантом?

Да, было бы.

Поворачиваюсь на другой бок.

Или это всего-навсего обычный рождественский подарок.

Черт.

Субботним утром спрыгиваю с кровати и пробегаю мимо сундука, зная, что меня там дожидается. Принять душ. Позавтракать. Затем одеться потеплее, чтобы выйти на улицу, еще больше оттягивая момент распаковки подарка. Вероятно, я жду какой-то радости от предвкушения, а может быть, это всего лишь страх. Когда я, потрепанная ветром, возвращаюсь к обеду на маяк, то сначала поднимаюсь на кухню сделать себе горячий шоколад, а потом устраиваюсь в гостиной в нише у окна с чашкой, от которой идет пар, в одной руке и смартфоном – в другой. Сейчас я буду звонить маме, а не вскрывать прощальные рождественские подарки. И разузнаю что-нибудь о своем отце.

Проходит четыре гудка, прежде чем у нее срабатывает автоответчик. Ну а как же. Слушаю, как ее голос проговаривает короткое приветствие, после чего откашливаюсь.

– Привет, это я, Лив. Желаю тебе счастливого…

– Алло? Лив?

Я едва не поперхнулась своим рождественским поздравлением.

– Привет. Да, это я, я просто хотела… я… как дела?