Джессика Парк - Мэтт между строк

Он был в таком хорошем настроении, что ему даже не пришло в голову волноваться из-за позднего звонка.

– Алло?

Мама Рэйчел сообщила ему, что Селеста плачет – точнее, бьется в истерике, – очень спокойным и мягким голосом, но это не имело значения. Комната поплыла перед глазами Мэтта. Женщина на другом конце телефона объясняла, что его сестра лежит на полу ванной, дрожа и рыдая, и не может успокоиться. Ему было все равно, что остальные девочки спят и ни о чем не подозревают. Единственное, что его волновало, это необходимость как можно быстрее забрать Селесту домой. Он бросился к настенным шкафчикам, пытаясь нащупать ключи от машины. У него потемнело в глазах, и он почти ничего не видел.

– Мэтт?

– Куда делись мои чертовы ключи? – Он похлопал себя по карманам и окинул взглядом столики.

– Мне кажется, они висят у входной двери. Ты куда?

Мэтт пробежал мимо нее, и она последовала за ним в коридор.

Он сорвал ключи с крючка и уже схватился за ручку двери, но вдруг замер, а потом повернулся к Джули лицом, на котором была написана ярость.

– Я говорил тебе. Черт побери, я тебе говорил, Джули! – он на нее кричал.

Она отошла на шаг назад.

– Ты о чем?

– Мне позвонила мама Рэйчел. У Селесты истерика.

– Что случилось? – Джули сняла с крючка толстовку и побежала к двери. – Мне казалось, она так уверена в себе.

– Нет! – взревел он, тыкая в нее пальцем. – Ты со мной не поедешь!

Он был бы счастлив никогда больше ее не видеть.

– Мэтт? Подожди. Я могу помочь. Могу поговорить…

– Нет! Ты уже помогла. Теперь разбираться с этим придется мне .

Если только ему это удастся. Если Селеста не перешагнула через край. Кто знает, что именно произошло на вечеринке. Мэтт захлопнул за собой дверь. Он не мог ясно мыслить – только действовать.

Он вел машину очень аккуратно, ни на мгновение не спуская глаз с дороги. Он плохо помнил, как забирал Селесту, находившуюся в полубессознательном состоянии. Пока они были в доме Рэйчел, его сестре еще как-то удавалось сдерживать рыдания, но в машине она разразилась плачем, который заставлял кровь стынуть в жилах. Мэтт мог только одно: всю дорогу держать ее за руку, снова и снова повторяя, что все будет хорошо. Он знал, что ничего хорошего их не ждет, но все равно говорил ей эти слова.

Мэтт как-то добрался до дома, пронесся мимо Джули с Селестой на руках, забежал в спальню сестры и опустил ее на кровать. Он укрыл ее и начал растирать ей спину. Селеста была безутешна и не могла сказать ни слова, поэтому Мэтт просто сидел рядом с ней и слушал, как она отчаянно рыдает. Его гнев рос с каждой минутой. Наблюдать за агонией сестры было невыносимо. Все это случилось из-за Джули. Она поступила безрассудно и безответственно. Она потребовала от Селесты слишком многого, и вот к чему это привело.

Некоторое время спустя Селеста выплакала почти все свои слезы и повернулась к нему лицом.

– Мне так жаль, Мэттью. Мне так ужасно жаль.

Мэтт видел, с каким трудом ей дались эти слова. Его убивала мысль о том, как хрупка его сестра.

– Тебе не за что извиняться. Теперь ты дома. Все хорошо. – Он вытер слезы с ее лица большими пальцами рук. – Сделай несколько глубоких вдохов. Можешь? Ради меня? Вот так.

Она внимательно смотрела на его лицо и дышала вместе с ним, пока не смогла заговорить. Она даже выдавила крохотную улыбку.

– Иногда – например, прямо сейчас – ты очень на него похож. Ты знал об этом?

Мэтт покачал головой:

– Нет. Не говори так.

– Это правда. Вы действительно похожи. Я вижу это в твоих глазах. А еще ты, так же как и он, наклоняешь голову набок, когда волнуешься. Но сейчас можешь прекращать волноваться. Мне уже гораздо лучше.

– Это хорошо. Я рад. Теперь тебе надо поспать, согласна?

Ему нужно было спросить у нее, что произошло. Он это понимал, но не мог себя заставить. Он не был готов к этому разговору. Ему снова ничего не оставалось, как ощущать свою беспомощность.

– Да, мне необходимо поспать, но сначала я бы хотела поговорить с Джули.

Мэтт сжал челюсти.

– Вы можете поговорить и завтра.

– Я хотела бы поговорить с ней сейчас. Мне это нужно.

– Если ты так хочешь. – Он наклонился и поцеловал ее в лоб. – Увидимся утром. Прости, что все так получилось. Это была ошибка.

Мэтт взял ее ладонь обеими руками и попытался подобрать правильные слова. Он хотел сказать, как сильно ее любит, и что с радостью отдал бы все на свете, чтобы поменяться местами с Финном – чтобы ее любимый брат мог к ней вернуться. Но произнести это было невозможно, поэтому он просто сидел с ней и держал ее за руку.

– Доброй ночи, Селеста.

В коридоре стоял полумрак, но на лице Джули явно читались боль и огорчение. Мэтту было все равно. Она заслужила свои страдания.

– Мэтт? Боже мой. Я не знаю, что…

Он жестом попросил ее замолчать.

– Ничего мне не говори. Иди к ней. Она хочет тебя увидеть.

Мэтт с безразличием прошагал мимо нее, пока она шла к двери Селесты с Картонным Финном в руках. Потом прислонился к стене и, сложив руки на груди, сам начал впадать в некоторое подобие истерики. Он никогда в жизни ни на кого так не злился. Как он мог пустить в мир Селесты постороннего человека? Из всех его ошибок эта была самой ужасной: позволилть Джули зайти слишком далеко. Его лицо приняло холодное, отсутствующее выражение.

К тому времени, как Джули вышла из комнаты Селесты, Мэтт едва сдерживал гнев. Ему не хотелось даже смотреть в ее сторону. Его переполняло отвращение к ней и к себе самому. Когда она приблизилась к нему, он прорычал:

– Не подходи ко мне. Я не могу сейчас с тобой разговаривать.

– Мэтт…

– Ради бога, не разговаривай сейчас со мной. Не надо.

– Мне так жаль. Ты даже не представляешь насколько.

– Ничего не хочу слышать. Не говори мне ни слова.

– Мэтт, ты же знаешь, я люблю Селесту, и я никогда бы не сделала ей ничего плохого.

– Но вот сделала же.

– Дай мне, пожалуйста, еще раз объяснить, почему…

– Ты не умеешь останавливаться, да? Хочешь об этом поговорить? Хорошо. Давай поговорим. Ты думаешь, что можешь поселиться в нашем доме и лезть в наши дела? Нет. А еще ты не имеешь права вести себя так, будто во всем виноват я. Как будто все, что я для нее делаю, это полная ерунда. – Он подошел к Джули, и теперь их разделяла пара сантиметров. – Я из кожи вон лез, чтобы Селеста оставалась в стабильном состоянии, а ты пришла и все разрушила. Разбила ее. Господи, Джули. Ты здесь всего пару месяцев и уже считаешь себя вправе говорить, что нужно Селесте? Никто не просил тебя ничего чинить. И ты не можешь этого сделать. – Он запустил пальцы в волосы и продолжил тираду, не узнавая собственного голоса: – Ты не способна ничего поменять. И нам не помогают твои постоянные упреки, что мы все посходили с ума. Слышишь меня? Что с тобой не так? У тебя, что ли, своей жизни нет? Или таким образом пытаешься залечить раны, которые нанес тебе твой дерьмовый папочка? Ты его обожаешь и прощаешь ему все на свете, хотя он не делает для тебя вообще ничего – только отправляет пару паршивых писем в год.