Оксана Гринберга - Цена соблазна (СИ)

Или же это Пабло? Неужели что-то случилось на выставке?! В голову тут же полезли дурные мысли — она вспомнила, как Родька спрашивал, застрахованы ли картины.

Не выдержав, Майя отодвинула занавеску, дотянулась и взяла мокрой рукой аппарат, после чего уставилась на незнакомый номер.

— Слушаю вас, — произнесла в трубку.

Затем выключила воду, опустилась на край ванной и, роняя капли с длинных волос на дизайнерскую плитку, долго-долго слушала то, что ей говорили.

***

— Артем, мне надо в больницу! — сказала она в трубку, кусая губы. — Нет, мы не едем к Максу. Я не могу, а Никиту одного с тобой не отпущу… Да, мы договаривались, но какие еще шашлыки, если с Родькой плохо?! — Слезы давно уже текли по ее щекам, проложив на них, казалось, даже не дорожки, а две междугородные трассы. И Майя, не выдержав, всхлипнула. — Не надо ко мне приезжать! И за мной тоже не надо. Я сама… Вызову такси, а Никита пока погуляет с Орелией…

Но от Артема, как оказалось, так просто не отделаться. Вернее, вообще не отделаться.

Сказав — точнее, приказав им сидеть дома, — он приехал как-то слишком быстро, хотя жил… Майя понятия не имела, где он сейчас жил. Знала только, что раньше у его родителей была «трешка» в одном из спальных районов, и дорога до престижной центральной школы с языковым уклоном у Артема занимала почти час, тогда как она доходила за несколько минут.

Но это было давно, а сейчас Артем поднялся в ее квартиру, хотя его никто не приглашал. Дверь открыла Орелия, потому что Майя сидела, совершенно разбитая, словно оцепеневшая, за той самой барной стойкой, где еще вчера пила кофе с Родькой.

Он говорил ей, что у него нет жены, но Майя вполне за нее сойдет…

Теперь на ее кухне хозяйничал совсем другой мужчина — в обманчиво выцветшей футболке с логотипом" Дольче" и темных джинсах, облегающих крепкие бедра. Сунул ей в руки бумажный стаканчик с кофе — капучино, как она и любила, — и наказал сейчас же выпить, а то она на человека не похожа. Бесцеремонно полез в посудный шкаф, достал расписное блюдо, выложил на него какие-то сладости — кексы, орешки, посыпанное шоколадной крошкой печенье — и поставил перед ее носом.

Затем обратил свой взор на Орелию и сына, все еще расхаживающего по квартире в пижаме. Сказал няне на английском, чтобы та одевала Никиту. Нет, в ее услугах они не нуждаются, так что сегодня у нее свободный день. Порывался было дать денег, но тут Майя решила, что пора выходить из ступора.

— Артем, сейчас же прекрати! — заявила ему, уставившись на купюры в руках Спасского и на растерянное лицо Орелии. — По какому праву ты распоряжаешься в моей квартире и в моей жизни? Не надо никому и ничего платить! — Она давно уже рассчиталась с няней, выдав той приличную сумму на расходы. — И вообще… Тебя кто-то сюда звал?! Что ты здесь забыл?

— Сейчас мы все вместе поедем в больницу. — Артем на ее вспышку гнева внимания по привычке не обратил, но преследовать Орелию с целью дать той денег перестал. — В какой он, в Первой?

— Да, Первой Городской, в хирургическом, — отозвалась Майя машинально. — Операция закончилась, но он все еще в реанимации. Не знаю, пустят ли меня к нему или нет, но я поеду… Мне сказали, что он пока еще без сознания, — Тут Майя замотала головой, потому что слезы снова подступали к глазам, хотя она твердо сказала им "нет!"

Артем уселся напротив нее — на вчерашнее Родькино место! — и посмотрел Майе в глаза.

— Марусь, ну все… Все, хватит уже плакать! Он жив, и это самое главное.

— Жив, — всхлипнула она. — И он поправится, обязательно!

Артем кивнул.

— Что произошло? Ты так толком ничего мне не рассказала.

Потому что она так толком ничего и не знала.

— Мне позвонили из полиции, сказали, что на Родьку напали и избили. Ночью, когда он возвращался домой… — В Н-ске Родька всегда останавливался у своих родителей. — В его телефоне был мой номер. Вернее, я оказалась последней, кому он вчера звонил. Полиция спрашивала, не знаю ли я что-то… Но я ничего знаю! Ничего, ничегошеньки не знаю!

— Марусь, прекрати истерику. Все будет хорошо, — заявил ей Артем. — Мы сейчас поедем и сориентируемся на месте. Но тебе все же не помешает переодеться, — он кивнул на ее рабочий комбинезон, который Майя, поговорив с полицией, бездумно натянула после ванной.

И она покорно поплелась в свою комнату. Вытащила из шкафа джинсы, какую-то блузку, мазнула расческой по волосам, собирая их в хвост. Уставилась в зеркало на свое бледное отражение с покрасневшими глазами и помотала головой.

Это… Это нисколько не свидание, и ей совершенно все равно, как она выглядит!

Когда вернулась, Артем подсыпал Никите, сменившему пижаму на майку и шорты, в тарелку с молоком кукурузные хлопья, а Орелия с независимым видом заваривала себе кофе.

— Вчера утром Родька забегал ко мне, и мы тоже пили с ним кофе… — начала Майя, но тут осеклась, потому что в голову пришла крайне странная мысль.

Ровно день назад Родька вот так же сидел на ее кухне и увлеченно разглагольствовал о теории заговора. О том, что кто-то сознательно обрекает их одноклассников на страдания.

Он утверждал, что им с Майей удалось вырваться, избежать этой череды трагических случайностей, уехав из Н-ска. Но, стоило Родьке вернуться в родной город, как проклятье 11 «А» его все же настигло.

Могло ли это быть простым совпадением или же ночное нападение — очередное звено в заколдованной цепи?

— Что такое, Марусь? — спросил у нее Артем.

— Мне надо подумать, — отозвалась она тусклым голосом, опускаясь на высокий стул возле барной стойки. — Мне надо обо всем хорошенько подумать и во всем разобраться!..

Вот и Родька собирался во всем разобраться. Кажется, договорился о встрече с кем-то, кто мог пролить свет на происходящее, — но так ей и не признался, с кем именно.

— Хорошо, подумай! — согласился Спасский. — Будешь завтракать? — и потряс перед ней пачкой кукурузных хлопьев.

Майя покачала головой, удивившись тому, насколько быстро бразды правления на ее собственной кухне уплыли в чужие руки. Но сейчас было не до сопротивления — ей нужно было обо всем поразмыслить. Попытаться вспомнить — быть может, в их беседе проскользнуло то самое имя?.. Может, Родька упоминал, с кем именно он договорился о встрече? И если не у нее дома, то на выставке?

Вскоре их сын доел свои хлопья, но Майя так ничего и не вспомнила.

Спустились к машине. Артем застегнул ремни на Никиткином кресле, после чего подсадил Майю, и та, пребывавшая в задумчивости, забыла оттолкнуть чужую руку.

— Марусь, так в чем же дело? — спросил Спасский, заводя машину. — Расскажешь?

Она открыла было рот, но рассказать ничего не успела. Джип рванул с места как угорелый, заставив соседскую «Шкоду», решившую было выехать из арки дома первой, попятиться от греха подальше и благоразумно пропустить черное Артемово чудовище. Никита счастливо засмеялся, а Майя снова повисла на ремне безопасности — Спасский резко затормозил перед выездом на оживленную улицу.