Мэдлин Хантер - Герцог-авантюрист [litres]

Тут Страттон наклонившись, снял ботинки, затем встал.

– Вы так чудесны в лунном свете, – прошептал он. – Совершенно неземная. Словно усыпана серебром.

Клара опустила глаза. Если она не ошибалась, этот самый лунный свет делал ее тонкую батистовую сорочку совершенно прозрачной. Она не знала, действительно ли выглядела неземной, но обнаженной – это точно.

Ей хотелось прикрыться шторой, и она лишь с трудом сдержалась. Клара прекрасно понимала, что уважающая себя женщина должна проявлять сдержанность, осторожность, благоразумие и… и… Охваченная возбуждением, она уже хотела отбросить все рассуждения о здравом смысле и прочие скучные наставления бабушки, но в последний момент вдруг подумала о том, что, уступив Страттону, проявит совершенно непростительную слабость, а этого никак нельзя было допустить.

Клара подняла глаза, чтобы сказать Страттону, что его присутствие в ее спальне крайне нежелательно, но едва взглянула на него, как он снял с себя сорочку, и Клара в то же мгновение забыла все, что собиралась сказать.

Девушка молча смотрела на стоявшего перед ней мужчину – смотрела со страхом и восторгом. Адам же вдруг подумал о том, что она станет еще красивее, когда снимет ночной чепец. И Клара ведь не закричала и не прогнала его сразу же, как увидела в своей спальне. И сейчас в ее взгляде отражалась напряженная внутренняя борьба. Однако же… Ведь чепец у нее на голове свидетельствовал о том, что она вовсе не ждала его. Женщина, ожидающая визита любовника, не станет надевать чепец. Выходит, глупая экономка Клары пришла к неверному умозаключению. И он, Адам, тоже. Он поначалу подумал, что Клара с нетерпением ждала его и поэтому отдала слугам соответствующие распоряжения. И он тогда с трудом удержался, чтобы не побежать вверх по лестнице, перескакивая через три ступеньки. Но оказывается…

Шагнув к девушке, Адам заключил ее в объятия и проговорил:

– Ты так ничего и не ответила. Я оказался здесь из-за комедии ошибок, но остаться мне или нет – решать тебе.

Прижав ладони к груди герцога, Клара прижалась к нему и прошептала:

– Ты должен уйти на рассвете, не позднее пяти утра.

– Да, непременно.

– И ты не должен никому говорить об этом. Поклянись. А еще поклянись, что об этом не узнают в моей семье.

– И они тоже не должны знать?

– Да, они тоже не должны ничего узнать.

– Клянусь, – кивнул Адам.

В тот же миг, приподнявшись на цыпочки, Клара обвила руками шею герцога и поцеловала его в губы.

– В таком случае я не стану вести себя как трусиха, – сказала она. – Хоть ты и отозвался обо мне столь нелестно.

– Просто мне ужасно хотелось склонить чашу весов в свою пользу.

– Да, знаю. И это сработало.

Адам сдернул с головы Клары чепец, и ее волосы рассыпались по плечам. Погрузив в них пальцы, Адам привлек девушку к себе и впился в ее губы страстным поцелуем – таким, о котором мечтал уже несколько часов. Ему стоило огромных усилий, чтобы не овладеть Кларой сразу же, прямо на полу.

Когда поцелуй их прервался, он расстегнул ворот ее сорочки и тотчас же снял. После чего подхватил девушку на руки и понес к кровати. Но Клара, едва оказалась в постели, тут же натянула одеяло до подбородка. Адам опустился рядом с ней и тихо спросил:

– Тебе холодно?

Она покачала головой.

– Тогда не укрывайся. Я хочу тебя видеть.

Клара закрыла глаза, когда Адам откинул в сторону одеяло. Затем он встал, чтобы снять с себя оставшуюся одежду.

– Считается, что французы очень хороши в постели, – неожиданно проговорила девушка.

– Я наполовину англичанин.

– Может, тебе сейчас стоит говорить по-французски?

Адам невольно улыбнулся.

– Думаю, мне не придется говорить слишком много, поскольку мои губы будут заняты.

Минуту спустя Адам снова опустился на постель рядом с Кларой. Опершись на локоть, он принялся ласкать ее шею и ложбинку меж грудей, кончики которых уже приподнялись и затвердели.

Клара погладила его по руке и заглянула в глаза.

– Ты в самом деле намереваешься проделать все те вещи, о которых мне недавно рассказывал?

– Не все сразу, – ответил Адам с улыбкой.

– С твоей стороны было очень дурно говорить мне подобные вещи. И очень скандально.

– И все же ты меня не остановила. Не возмутилась. И не сказала ни слова против.

– Я была слишком ошеломлена…

– А мне показалось, что мои речи тебя очаровали. – И возбудили. Совершенно определенно. Если бы не это, Адам не позволил бы себе зайти так далеко.

Он легонько коснулся сосков девушки, и та тихонько охнула. Адам же снова улыбнулся и сказал:

– А ведь без одежды гораздо приятнее…

И он постарался доказать, насколько приятнее. Он ласкал груди Клары до тех пор, пока она не застонала, а затем, наклонив голову, стал легонько покусывать соски.

Клара снова застонала, на сей раз – гораздо громче, и ее стоны еще больше распаляли Адама. Перед ним одна за другой возникали необычайно чувственные картины, однако он понимал, что сегодняшняя ночь не для них.

Он погладил ноги девушки, а затем положил ладонь меж ее бедер. С губ Клары сорвался протяжный крик. Адам осторожно раздвинул пальцами влажные теплые складки, в то время как его губы продолжали ласкать груди. Погрузившись в водоворот сводивших с ума ощущений, Клара машинально раздвинула ноги – ей хотелось большего, и она с громкими стонами молила об этом.

Было ясно, что девушка уже возбуждена до предела, однако в ее криках и стонах звучал также и страх. И тогда Адам, прижавшись губами к ее уху, ласково прошептал, что не стоит бояться неизбежного. В следующее мгновение он вошел в нее, и Клара, вскрикнув громко и протяжно, схватила его за плечи.

Адам сдерживался из последних сил, стараясь не причинять девушке лишнюю боль, хотя готов был взорваться от раздиравшего его желания. Но вскоре неукротимое стремление завершить начатое восторжествовало над силой воли. Чувство невероятного освобождения накрыло его с головой подобно мощному потоку, увлекающему в темноту, где не существовало никаких других ощущений, кроме умиротворения и сладостного покоя.

Адам был опытным любовником и потому не сразу погрузился в сон, хотя этого требовала каждая клеточка его тела. Вынырнув из блаженных глубин наслаждения, он перекатился на бок и заключил Клару в объятия.

Он испытывал необходимость что-то сказать, но не знал, что именно: на этот счет опыт ничего не мог ему подсказать. Для Клары все это было впервые, а стало быть, и для него в некотором смысле.

Клара заговорила первой; по какой-то непонятной Адаму причине в такие моменты женщины становились невероятно разговорчивы. И Клара не оказалась исключением.

– Было очень приятно, – сказала она, – и совсем не так больно, как я ожидала.