Ирина Воробей - Куколка

– О чем пьешь? – внезапно спросил бармен, так же внезапно появившись перед ней, будто умел трансгрессировать.

– В смысле?

Девушка поежилась на стуле. Он сразу показался ей неудобным.

– Ну, повод есть?

– Это обязательно?

– В твоем случае, да, – со знанием профессионала проговорил парень. – Ведь ты явно пьешь в первый, максимум второй, раз в жизни. Пьешь одна. В незнакомом баре. Явно никого не ждешь. Судя по оптимистичному наряду похороны близкого отпадают. На отчаявшуюся девственницу, которая решила напиться и потерять невинность с первым встречным, ты не похожа.

– С чего вы взяли? Может, я как раз девственница, – нахмурилась Татьяна, натягивая платье поближе к коленям.

– Но не отчаявшаяся же, – усмехнулся парень. – В твои-то годы и с твоей-то внешностью.

– Видимо, стоит принимать это как комплимент? – непроизвольно кокетничала девушка, а потом сама себя остановила и опустила растерявшийся взгляд.

– Ну, если сойдет за комплимент, тем лучше.

Он снова широко улыбнулся.

– И все же? Я думаю, проблемы в учебе.

Татьяна не хотела изливать душу первому попавшемуся бармену, даже если он был так мил и красив. Тем более потому, что он был так мил и красив. Ей не хотелось рассказывать ему, какая она неудачница.

– Не ваше дело, – хмуро ответила она, отвернувшись, и сделала глоток, который оказался уже последним.

Бармен это заметил и легким движением левой руки достал из-под стойки два шота, правой рукой схватил бутылку с прозрачной жидкостью и разлил по стопкам, разбрызгав при этом приличное количество на барную стойку. Потом таким же легким движением достал кофейное блюдце с уже нарезанными дольками лайма и солью. Еще более легким движением пальцев он обсыпал тонкие края солью и, подвинув один шот Татьяне, взял себе второй.

– Свое дело я делаю, – по-доброму улыбнулся он и, приподняв стопку в честь Татьяны, выпил залпом, не поморщившись, а затем высосал из лайма весь сок и кинул его куда-то под стойку, жестом показывая повторять за ним.

Татьяна не без опаски сделала то же самое. Жидкость на вкус была едкая, обжигающая, а вперемешку с солью давала двойной эффект. Пищеводом она чувствовала, как горечь опускается на дно почти пустого желудка. От этой ядовитости девушка зажмурилась и забыла даже взять лайм. Парень почти впихнул ей его в зубы. Кислота немного приглушила горечь, но послевкусие все равно было малоприятным.

– Что это было?

– Текила. Мексиканская водка.

– Гадость, – все еще морщась сказала Татьяна.

Наступила недолгая пауза. Парень как будто ждал ответа на ранее заданный вопрос, а Татьяна ждала продолжения разговора, но в другом русле. Однако бармен вдруг отступил назад и перестал брать на себя инициативу. От этого стало неловко. Но только ей. Бармен же безо всякого стеснения продолжал разглядывать ее с головы до груди, насколько позволяла барная стойка.

– А ты о чем пьешь? – спросила она с любопытством.

– Ни о чем, – удивился парень. – Я же бармен.

– Мне кажется, это уже повод напиться.

Он вопросительно взглянул на нее, чувствуя какой-то подвох в этом выражении, но не до конца понимая, в чем.

– Ну, неужели ты доволен своей жизнью?

– Ты ничего не знаешь о моей жизни. С чего бы мне быть недовольным?

– Ну, хотя бы с того, что ты бармен.

Он поднял одну бровь вверх и еще раз вопросительно посмотрел на девушку, только теперь лицо его приняло выражение недоумения вперемешку с сомнением.

– Поясни.

– Ну, ты всю жизнь планируешь быть барменом? Папа всегда говорил мне, что эта работа является дном социальной лестницы и без возможности подняться наверх. Он подрабатывал в молодости. Он знает, о чем говорит.

Она с вызовом посмотрела на него. Парень немного опешил. По лицу пробежала микроэмоция гнева, но он тут же пришел в себя и усмехнулся. Татьяна осознала свою грубость и покраснела. Он не заслужил такого обращения. Да он был барменом, обслуживающим ее, у него не было перспектив на будущее, он навсегда останется на дне общества, если не займется чем-нибудь другим, но это не повод его оскорблять. Отец учил ее, что к таким людям нужно относиться снисходительно. Но, глядя на него, Татьяна не могла его жалеть. Он был красив, молод, пышел здоровьем и харизмой и совсем не производил впечатления несчастного неудачника. Она и сама не понимала, почему вдруг начала говорить об этом. Наверно, во всем виноват алкоголь. И в глубине души ей хотелось его задеть, правда, струну она выбрала неправильно.

– Папа, разумеется, херни не скажет. Но ты не думала, что это только лишь его опыт? Что у других людей может быть другой опыт и другой взгляд на одну и ту же вещь? Я не говорю, конечно, что меня впереди ждут заоблачные перспективы, горы золота и всемирный почет, но, судя по опыту моих знакомых, успеха можно добиться в любой области, – рассудительно парировал бармен. – И вообще, все в жизни субъективно. Главное, жить так, чтобы тебе было комфортно. Не все гонятся за славой и деньгами. Мне сейчас комфортно на моем месте. Я стараюсь жить так, чтобы в будущем не жалеть о месте, в котором находился. И пока все так и происходит. Я еще ни разу не жалел о том, что делаю. Может, стандартного успеха, выражаемого в деньгах, я пока не добился, но не обязательно всем добиваться успеха, если понимать успех только как результат.

– Ну, почему сразу в деньгах? Успех может выражаться в уважении, в признании публики, – возражала Татьяна, а у самой в голове крутилась фраза «Не обязательно всем добиваться успеха». Эта идея была новой для нее. Это нужно было осмыслить.

– И не только в этом. Успех тоже субъективен. Он может выражаться даже в чужих успехах. Как, например, у моего друга-тренера по шахматам. Для меня успех может заключаться и в самом процессе, если он приносит удовольствие.

Одурманенный текилой мозг Татьяны глубоко задумался над этими словами. Девушка зависла и перестала реагировать на бармена, углубившись в свои переживания. Парень только хмыкнул и снова отошел выполнять чей-то заказ. Две девушки с противоположного края барной стойки снова начали к нему приставать. Одна из них уселась на стойку, выпячивая свои прелести наружу, чуть ли не ему в лицо. Бармен только посмеивался, но реагировал на такой откровенный соблазн весьма спокойно, видимо, уже немало насмотрелся.

Мысли крутились бешеным хороводом в голове Татьяны, но ни одну она не могла поймать за хвост и додумать. Они просто то выныривали из общего потока на секунду, ошеломляя ее, то пропадали вновь, погружаясь на самое темное дно души. Думалось сразу обо всем, вспоминались какие-то фразы, среди них крутилась и фраза бармена о необязательности успеха и концепции успеха как процесса. Она прокручивала ее раз за разом, словно пыталась изучить со всех ракурсов, но осознать ее пока была неспособна.