Амелия Борн - (Не)полное зачатие (СИ)

— Слушай, Беляшкина, вообще в моей практике такое уже бывало. Одна девица залетела, вытеревшись полотенцем.

— Полотенцем?

— Да. Ты в баню не ходила, часом? Может, куда присела там, на лавку какую, на которую до этого кто-то пошалил?

— Нет. — Я припомнила наши походы в кино с Наташкой. Редкие и без бань. — Вообще не ходила.

— Хм. — Она снова мельком проглядела документы. — Ладно. Но в непорочное зачатие я уж точно не поверю. Так что давай вспоминай, кто счастливый обладатель новорожденного сына, а я пока пойду с красавчиком твоим поговорю. Он просил.

Она вышла, и я осталась наедине с ребенком. Опять посмотрела на малыша и прислушалась к себе. Никаких материнских чувств. Да и откуда им взяться? Я не ходила счастливая, увидев на тесте две полоски. Я не прибегала на узи, чтобы узнать пол ребенка. Я не покупала в магазинах кучу милых детских вещичек, при одном взгляде на которые на глазах бы появлялись слезы умиления. Я вообще не представляла еще утром, что сегодня стану матерью!

Но ведь сын тоже не был в этом виноват. Он рос и развивался у меня под сердцем. Может быть, он уже даже успел меня полюбить! И ему нужны были материнские тепло и ласка, даже если так получилось, что о его отце мы не знаем ни полсловечка.

Встав с койки (что мне разрешили сделать сразу, потому что роды прошли более чем благополучно), я склонилась над кроваткой. Какой же он был смешной, мой ребенок… Роман. Да! Вот именно Роман и никто другой! Морщится лежит, сопит потихонечку. И пахнет от него так славно, что хочется и дальше дышать этим ароматом.

Я склонилась еще ниже и сделала то, чего мне так хотелось — прикоснулась к мягкой и теплой щечке ребенка, на что он отреагировал, снова сморщившись.

Так-так… в общем, не так уж и страшно с ним возиться. Остальному уж как-нибудь научусь. А бабушке сообщу через пару часов, потому что врать о том, что я вернулась с работы точно не буду.

— Беляшкина… Оксана! — окликнули меня от двери, и я резко распрямилась и обернулась. Ну конечно! Кто же это может быть? Шеф собственной персоной. И от голоса его у меня мурашки табунами бегут. А я стою в старой потрепанной казенной ночнушке и не знаю, что ему сказать…

— Простите, шеф, — тихо шепнула я и добавила снова: — Я взаправду не знала, что беременна!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она не знала, что беременна.

П*здец.

И как теперь во всем этом разобраться? Беляшкина смотрела на меня честными глазами, а я не знал, чему верить. И еще меньше знал, стоит ли говорить ей о том, что отцом этого ребенка могу быть я.

Глаза уперлись в маленький розовый комочек, который Оксана держала на руках. Это мог быть мой сын. Или не мой. Потому что в моей голове явно что-то не сходилось.

В офисе, начиная рожать, Беляшкина орала блажью, что она девственница. Но я этого факта не помнил. Впрочем, откровенно говоря, о том вечере, когда мы сблизились дальше некуда, я вообще помнил крайне мало.

В общем, давайте по порядку. Как в клубе анонимных алконавтов.

Меня зовут Дмитрий Юрьевич Терлецкий. И девять месяцев тому назад меня бросила девушка.

Я сидел в своем кабинете, тупо уставившись в экран телефона. То, что я видел на нем, не укладывалось в голове.

«Дима, нам надо расстаться».

Алла меня бросала. Меня! И что еще отвратительнее — делала это через смс. Большего унижения я в своей жизни еще не испытывал.

Даже не знаю, что в этой ситуации пострадало больше — мое сердце или моя гордость. Хотя вру. Однозначно гордость. Так со мной еще никто не поступал!

Конечно, чуть очнувшись от шока, я набрал номер Аллы. И выслушал в ответ трагическую тираду о том, как ей надоело ждать от меня предложения руки и сердца. И что она нашла другого, более готового подарить ей свою фамилию и штамп в паспорте.

Возразить на это мне было нечего. Поэтому я молча положил трубку и направился к своему бару.

Очень хотелось напиться. И делать это мне светило в полном одиночестве. Потому как подобный повод — не то, о чем захочется рассказать приятелям за бокалом вина. Я вообще с ужасом представлял себе все эти сплетни, которые пойдут в светских кругах, когда станет известно, что меня продинамили.

Впрочем, после того, как опустошил бутыль вискаря, я обнаружил в случившемся некоторые плюсы.

Например, наверняка найдется немало желающих меня утешить. И я даже позволю им это сделать. Да! Прямо сейчас!

Долившись для верности коньячком, я встал из-за стола и решительно направился на поиски утешения.

Нет, ну какая Алла все-таки стерва! А я ведь ей даже не изменял!

И вот теперь меня повело. Налево. Потом направо. Я что, шатаюсь?

Мотнув головой, я упрямо продолжил свой путь. И, в конце концов, обнаружил, что уперся во что-то теплое. Прикрыв глаза, вдохнул тонкий аромат.

«Женщина», — понял я. Мягкая, уютная женщина. На которой я уже, однако, почти лежу.

Сфокусировав бродячий взгляд, я понял, что наткнулся на чей-то стул. И сейчас упираюсь носом в пышную грудь, нависнув над ее обладательницей сзади.

Беляшкина. Такое богатство могло быть только у нее.

— Оксана, вы сегодня такая красиваяяя, — пролепетал я, не спеша покидать шикарной груди.

Молчание. Смутилась, наверно. Это так мииииило.

— Ооочень красивая, — от души прибавил я и поцеловал Оксану в шею.

Ну а что? Мне нужно немного утешения. А Оксана сейчас такая… такая… утешительная… Так зачем ходить далеко? Тем более, что ходить я не очень в состоянии…

— Мммм… — простонала Беляшкина, когда я принялся с чувством целовать ее грудь. Даже глаза от удовольствия прикрыла.

И мне было этого достаточно. Ей хорошо, мне тоже, так к чему время терять?

Дальнейшее я припоминал крайне смутно. Но, кажется, уложил Оксану не стол и сделал все, чтобы показать, что я ого-го какой любовник! Точно помню, что она всячески стонала от наслаждения. Правда, лежала практически бревном, но в тот момент ее пассивность меня устраивала.

А теперь… теперь в моей голове был миллион вопросов о том, что же тогда случилось на самом деле.

— Я говорил с врачом, — сообщил я Беляшкиной в ответ на ее сенсационное заявление о том, что она не знала о своей беременности. Впрочем, сейчас меня куда как больше волновало то, что она воображала себя девственницей.

— Мне так неловко, Дмитрий Юрьевич, — пробормотала Оксана. — Спасибо, что приехали…

Еще бы я не приехал! У меня же совесть есть, хотя так сразу и не скажешь.

Впрочем, я не собирался сходу в этом признаваться. Потому как вообще ничего не понимал.

После того вечера я ожидал чего угодно. Того, что Беляшкина решит, будто я в нее влюбился и будет надеяться на продолжение отношений. Или даже требовать, чтобы я на ней женился. Но только не того, что Оксана станет вести себя так, будто ничего не произошло! Как-то даже досадно стало. Я ведь старался, в конце-то концов.