Кира Шарм - Хмельная страсть

Дверь распахивается уж слишком быстро для разговора. Но, собственно, звонок же только для вида, он уже и так все для себя решил. Медленно поднимаю глаза, стараясь достойно доиграть свою роль, и тут же резко вскакиваю.

- Катя!? – все это кажется просто каким-то нереальным сном.

Ей-то откуда здесь взяться?

Зависаю, просто пялясь на то, насколько она сейчас незнакомо выглядит. Яркое желтое платье, почти не скрывающее бедер, завитые волосы, блеск на глазах и на губах… Незнакомо, непривычно, и обворожительно. Если бы я не был с ней знаком и сейчас увидел бы впервые, залип бы точно так же.

Стою и пялюсь, судорожно сглатывая и чувствуя, как мне перекрывает кислород.

Может, я слегка поехал крышей?

Или пьянки последнего времени довели меня до белой горячки?

И именно поэтому мне мерещится все то, о чем я думаю?

Состояние невозможности и нереальности окатывает, как ведро воды, вылитое на голову.

Думал о торговцах, - и вот они, на блюдечке, сами появились и чуть ли не протягивают руки, чтобы на них наручники надеть. Думал о Кате, - на тебе, сама заходит в двери…

Даже приходится протереть руками глаза, чтобы убедиться в том, что все это – не галлюцинация.

А она, медленно походкой от бедра за это время плавно приближается ко мне…

- Это, блядь, еще кто? – Галльский с треском хлопает дверью, возвращаясь. И как-то уж слишком пристально, с очень недобрым прищуром сканирует обернувшуюся на стук Катю. Еб жеж вашу мать! Она ведь может быть очень похожей на брата! Если он сейчас что-то заподозрит, - ну, а уж в том, что он вовсе не дурак, я ни разу не сомневаюсь, вся наша операция уже накрылась медным тазом!

- Моя девушка, - рвано выдыхаю я, в один шаг оказываясь рядом с Катей и, обхватив ее талию руками так, что им впору соревноваться с железными тисками, впиваюсь в ее губы поцелуем. Жадным. Сумасшедшим. Развратным. И собственническим. Нужно, чтобы этот урод ни на миг не засомневался, что она – девочка балованного мажора. И забыл водить по ее лицу взглядом. Для пущего эффекта опускаю руки ниже, обхватывая ее ягодицы и впечатывая в свои бедра.

- Эй, - резкий голос напоминает мне о том, что мы здесь не одни. Как будто бы о таком забудешь. Очень надеюсь, что Катя простит мне этот фарс, когда я объясню ей, в чем дело, а не даст мне сейчас по морде и не уйдет из моей жизни в никуда.

- Подожди меня за дверью, - выдыхаю я, стараясь передать ей взглядом хотя бы то, что ситуация серьезная. – Просто подожди.

Катя растерянно кивает, и, опустив голову, идет на выход. Только бы не сбежала!

- Охренеть, какая конфетка, - скалится Галльский.

- Моя, - вскидываюсь я, совсем забыв о том, что не стоит слишком уж демонстрировать свои чувства. Да и не слишком, тоже не стоит. Не хватало еще, чтобы они начали к Кате присматриваться.

- Да у тебя тут таких « своих» - вагон и три тележки, как я посмотрю! – хохочет Галльский. – Видел я твоего партнера, пока звонить выходил. Так у него там три своих, с которыми он пошел уединяться.

Кажется, у Эда и этого мудака интересы в этом плане сходятся. И секс его интересует не меньше, чем сделка. Интересно… Может, еще и пригодится…

- Пока не надоела – моя, - я снова напяливаю маску мерзкого мажора. – Ну, а ты, я думаю, найдешь себе, что выбрать, если сговоримся.

- А что твой партнер?

- Делами занимаюсь я. Он больше по развлекухе, если ты еще не до конца заметил.

- То есть мне еще и с ним договариваться не придется? – уточняет Галльский.

- Ну, при хорошем раскладе мне с ним и делиться не придется, - я начинаю поигрывать бровями, типа такой вот я крутой махинатор. – Он, когда обдолбится, вообще ни хера у себя перед носом не видит . Одни девки и кайф.

Ну, а что? Прости меня, дружище Эд, но, может, они тебе что-то из своих товарчиков предложат.

- А ты? – Галльский не по-хорошему наклоняется, вытягивая ко мне шею, как змея.

- Я – не по этим делам, - киваю в сторону початой Эдом бутылки. – Вот выпить иногда, - это да. А дурь – не мое.

- Вот сумма, - передо мной ложится клочок оборванной бумаги. Не кисло! И это при том, что явно не полная цена, с учетом расходов на Сикорского! Тут и дебилом достаточно быть, чтобы понять, - либо наркота, либо стволы, либо вообще кого-то прятать в подвале будут.

- Это за сколько времени? – очень стараюсь не запинаться, но не получается.

- За месяц, - Галльский одобрительно кивает, замечая мою реакцию. – Как ты понимаешь, большая часть этой суммы – за то, чтобы не совать нос в наши дела. И за молчание.

Я сглатываю, кивая.

- В основном, - делай все, как и собирался, - он уже перехватывает инициативу разговора, видимо, почувствовав себя хозяином. – Тяни свой кабак, танцуй девочек и вообще считай, что нас тут и нет.

- Подумать нужно, - неуверенно отвечаю я.

- не хер тут думать, - резко возражает Галльский. – Ты на сумму посмотри. Тут, кстати, пара тысяч и за то, чтобы подумать очень, бля, быстро.

Значит, им очень горит…

Я все же делаю вид, что раздумываю и какое-то время верчу обрывок в руке.

- Полгода можешь не работать, - шипит Галльский. – А через месяц мы съезжаем и ты нас знать не знаешь.

- Хорошо, - делаю вид, что решение далось мне не так просто. – С какого дня? Бумаги надо подготовить…

- Завтра заезжаем. И никаких на хер бумаг.

- Так даже лучше, - я вымученно улыбаюсь. – Может, обмоем сделку?

- С конфетами своими обмывай, - решив, что разговор окончен, Галльский выходит, не попрощавшись.

А я медленно, очень медленно выдыхаю, молясь всем богам, чтобы по дороге из клуба ничего не случилось. Какая же удача, что все удалось установить сегодня!

Катя! – прошибает меня током. Совсем же забыл! Срываясь, несусь к двери, и…

Натыкаюсь на нее со всего размаха.

Хватаю руками, чтобы не упала, потому что чуть не сбиваю ее с ног.

Медленно опускаю глаза, чтобы спросить, все ли в порядке.

И, натыкаясь на медовый взгляд, понимаю, что сбивает меня.

Напрочь. Волной урагана. Да боли и покалывания в каждой клеточке.

- Катя, - выдыхаю, впиваясь в ее полуоткрытые губы уже по-настоящему.

В ответ она издает тихий стон, который я ловлю ртом и впивается пальцами мне в волосы, жарко схлестываясь языком с моим.

Если на свете есть безумие, то это оно.

Если в каждом из нас спит неоткрывшийся вулкан, то мой проснулся.

Если существует высшая степень блаженства, то она – под ее руками, ласкающими сейчас мою спину, едва касаясь ноготками. И это легкое царапанье сводит меня с ума окончательно, заставляя все тело выгибаться дугой, пробивая его разрядами большими, чем электрический ток, заставляя задыхаться и чувствовать второе дыхание, от которого я горы способен свернуть, одновременно.

Резким движением приподымаю ее выше.