Ана Шерри - Хрупкое равновесие. Книга 2 [litres]

– Вместе с сотнями ни в чем не повинных людей! Ты спятил?!

– Войны без жертв не бывает. – Стефано отключил абонента и отшвырнул телефон.

Диана молча отвернулась и прошла в спальню. Она снова легла на кровать и поджала под себя ноги, ощущая дрожь во всем теле. Ее трясло так, как трясло Мэта в ту роковую ночь. Как бы ей хотелось сейчас быть мертвой, чтобы ничего не помнить. Возможно, даже в аду ей было бы лучше.

Она не поняла, как уснула. И уснула ли? Ей снился детский плач, который раздавался из темноты, и голос Джона Грифа: «Ты будешь вспоминать этот день до конца своей жизни». Он снова и снова проводил ножом по шее Лео… Несколько полос, из которых не текла кровь, а ребенок плакал все громче. Он звал ее криком, но она не могла сдвинуться с места, лишь гремела цепями на ногах и руках. Диана кричала в ответ имя сына и каждый новый раз был громче прежнего.

– Диана…

Она дышала тяжело, будто убегала от стаи волков. Ее руки сжимали простынь, она пыталась понять, где она, но осознание действительности давалось с трудом. Она чувствовала чьи-то объятия, руки, которые касались ее лица и прижимали девушку к себе. И шепот:

– Я с тобой…

Она знала, кому принадлежит этот голос, она прекрасно помнила эти руки, Стефано гладил ее по волосам, по лицу, пытался успокоить. Но разве можно успокоить мать, на глазах которой убили собственное дитя? Она всматривалась в темноту ночи, но уже не видела огня за окном.

– Тебе надо выпить лекарство. Так сказал Харт. – Он протянул ей таблетку и стакан воды, на секунду выпустив из своих объятий. Но сил Дианы не было даже на то, чтобы их взять. Зачем ей очередная доза успокоительного? Они пичкают ее тем, что никогда не сотрет ей память.

– Открой рот. – Диана почувствовала, как губ коснулась таблетка, и выдохнула, приоткрыв рот. Следом за таблеткой к ее губам поднесли стакан с прохладной водой. Надо было пить, и Диана сделала усилие над собой: запила очередное успокоительное, которое превращало ее в тряпку. – Теперь спи.

Он снова уложил ее в постель и лег рядом, продолжая гладить волосы, плечи, руки. Лекарство действовало – Диана засыпала. И на этот раз ей ничего не снилось.

Вереница черных машин медленно выехала за город в сторону кладбища. В одной из них сидела Диана: коснувшись лбом стекла, она смотрела в окно на проносящиеся мимо дома, деревья, а потом на монументы, торчащие из земли. Она дотронулась до черной ткани своего платья, с трудом вспоминая, как Марта ее одевала. Ее волосы покрывала черная вуаль… Все кругом было темнее ночи. Но мыслей не было, как не было и слез.

Марта сидела рядом, Диана слышала, как она плачет, на секунду позавидовав, что та вообще может плакать. У Дианы не получалось, срабатывал какой-то стопор, как кол, который Гриф забил в нее. Он прибил все эмоции, чувства и слезы.

Стефано сидел впереди рядом с Томасом, который вел машину. Все эти люди стали очень далекими, как небо и земля. И линии горизонта не было видно. Ее никогда уже не будет. Она стерта, и на ее место пришла черная пустота.

Дорога показалась слишком быстрой, хотелось ехать долго и никогда не приезжать на то место, где будет похоронен Лео. Но всему приходит конец и пережить это надо. Так сказал доктор Харт, который каждый день приходил к ней, осматривал, давал лекарства, пытался разговаривать. Только Диана всегда молчала. Она кричала только во сне, пыталась куда-то бежать, но Стефано всегда оказывался рядом, пытался успокоить, крепко держал ее руки. Потом она падала на подушки и засыпала.

Ступив на черную мягкую землю, девушка пошатнулась, но тут же сильные руки Стефано пришли ей на помощь. Он поддерживал ее и вел туда, где виднелись горы рыхлой земли, которую недавно выкопали из ямы. Повсюду были люди в черном, она видела знакомые лица: Майкла, который мельком взглянул на нее и тут же опустил глаза; Дилана, который стоял возле вырытой ямы; Антонио, который направлялся к ним, вероятно, желая принести свои соболезнования… Вся охрана была здесь, но не было Мэта. Диана взглянула на небо, заметив хмурые тучи. Мысленно она попросила его позаботиться о Лео. Марта шла позади, вытирая мокрые от слез щеки. Здесь находились даже Камилла и Фрэнк, но сейчас все люди слились в одно большое серое пятно. А после того, как взгляд Дианы коснулся маленького лакированного гробика, ей показалось, что она сейчас упадет…

– Я с тобой. Это надо пережить.

Сколько раз она слышала эти слова, Диана уже сбилась со счета. Надо пережить. Пережить невыносимую пытку! Видеть своего ребенка в гробу, который сейчас навсегда опустят в сырую землю, где нет света и воздуха, было подобием собственной смерти.

– Не открывайте гроб, – кому приказал Стефано, Диана не хотела знать, она закрыла глаза, вспоминая живого сына. Лео, который впервые улыбнулся, она помнила день, когда он нахмурился, помнила, как он внимательно следил за ее лицом, пока она рассказывала ему выдуманные истории. Нет, Стефано прав. Она не хотела видеть мертвого ребенка. Слишком больно… Так больно, что она буквально ощутила горение кожи на шее и тут же приложила к ней руку, чтобы остановить кровь. Но посмотрев на ладонь, ничего не увидела. Крови не было… Снаружи. Но внутри все кровоточило.

Она плохо помнит, как стояла возле опущенного в землю гробика, пытаясь слушать речь священника, но не слыша ее. Каждый раз, когда ноги подкашивались, Диану поддерживали крепкие руки. Стефано прижимал ее к себе, рукой касаясь плеча. Марта стояла с другой стороны и шептала свою молитву. А взгляд Дианы был направлен на гроб. Она стояла, не моргая, боясь пошевелиться, потому что хотелось кинуться туда, вниз, в вырытую яму… Это она должна быть там! Не Лео! Это жестокая ошибка судьбы, так не должно быть! Мать не должна хоронить своего ребенка.

Как только священник закончил свою монотонную речь, он кинул красную розу в яму, Диана увидела, как та упала прямо на гробик, и это стало поводом сделать шаг в направлении к могиле, чтобы следом положить такую же розу, которую держала в своих руках. Но ей хотелось упасть с этим цветком и быть закопанной вместе с сыном. Она бы так и сделала, если бы Стефано так не держал ее, а сил вырываться не было.

Ее роза упала следом за розой отца Лео, и все резко померкло.

Она мало что помнила.

Видела только красные розы, которые с этого момента стали ей ненавистны.

И слышала голос Фрэнка, но его слова предназначались не ей:

– Отпусти ее, я позабочусь о Диане, увезу ее. Я дам ей то, что не смог дать ей ты, – спокойствие.

– Нет, – твердый голос резанул слух, – ей нужна другая помощь. Предложенное тобой спокойствие – это твоя пустая любовь для нее, не более.

– Зато твоя оказалась доверху наполненной всем самым отвратительным!