Мона Кастен - Новое начало (ЛП)

Доун подперла подбородок рукой и мечтательно вздохнула.

— Так мило. Как в кино.

— Не думаю, что тебе стоит так сразу сдаваться, — посоветовал Скотт, размахивая вилкой у меня перед носом. — Если бы Мика учудил такую фигню, он бы не отделался просто музыкой и кофе.

Это разрушило мой восторг. Получалось, что в жестах Кадена не было ничего особенного.

По моей спине пробежали мурашки, и в тот же миг Доун сказала:

— Не оборачивайся, Элли.

— Ты не можешь постоянно говорить это и верить, что я послушаюсь. В следующий раз лучше указывай на свою еду или на Скотта, потому что я, конечно же...

Две руки опустились на мои плечи, и я застыла. Осторожно откинув голову назад, я посмотрела на довольное лицо Кадена.

— Как я слышу, ты снова дуешься, — усмехаясь, заметил он.

— Что ты здесь делаешь? Разве у тебя сейчас не теория коммуникации? — выпалила я и сразу же устыдилась. Прозвучало так, словно я какой-то сталкер. Или всё контролирующая девушка. Или бывшая девушка. Или кто я там для него сейчас.

Каден потер шею.

— У меня была встреча с моим тату мастером.

— Ты набил что-то новое?

Он кивнул, на его лице была все та же кривоватая ухмылка.

— Где? И что? — спросила я.

Мое сердце неистово заколотилось, как и всегда, когда я думала о его татуировках.

— Так не терпится узнать, да? — Его глаза светились весельем.

— Это портрет Элли на твоей заднице? — спросил Скотт, и мы с Доун поперхнулись.

— Нет. Хотя это неплохая идея...

— Не подкидывай ему глупые мысли, — велела я Скотту.

Каден тихо рассмеялся и снова наклонился ко мне.

— Мне пора идти. Я всего лишь хотел быстро занести десерт.

Он поставил передо мной маленькую дымящуюся миску, из которой поднимался шоколадный аромат. Я наклонилась и понюхала. Каден действительно принес мне теплое пирожное.

Приподняв бровь, я посмотрела на Скотта, но ему было не до меня. Вместо этого он удивленно уставился на коробку, которую ему протянул Каден. Наконец, он нерешительно принял ее, открыл и заглянул внутрь.

— Ты купил мне пончик? — в замешательстве спросил Скотт.

— Да. И для Доун, — ответил Каден, толкая вторую коробочку через стол. — Маффин с черникой.

— Я не люблю...

— Я знаю. Он с шоколадом. Ну, мне пора, — прервал он ее.

Затем наклонился вперед, и я напряглась. На секунду мне подумалось, что он меня поцелует. Но Каден наклонился так, что его губы коснулись моего уха, и прошептал:

— Я никогда не устану любоваться твоим сиянием, Элли. Ты прекрасна.

Он выпрямился и кивнул Скотту и Доун, прежде чем покинуть кафетерий.

— Что ж, я его прощаю, — сказала Доун, с наслаждением кусая маффин. Шоколадные крошки прилипли к ее губам.

Скотт уставился на свой пончик, как будто обнаружил новое существо.

— Я действительно хочу ненавидеть его, но не думаю, что смогу делать это после того, как он принес мне пончик.

Я разделила с помощью кофейной ложечки пирожное на маленькие кусочки и положила один в рот. Затем указала ложечкой на Скотта.

— Теперь ты знаешь, как я себя чувствую.

— И что мы теперь будем делать? — спросила Доун.

— Есть наш десерт?

У пирожного была жидкая серединка. Я вздохнула в экстазе. Кофе, музыка, шоколад. Нужно отдать Кадену должное: он знал, как покорить сердце девушки и ее друзей.

— Но это не значит, что охота на соседа по комнате остановлена, не так ли? — спросила Доун. — Я имею в виду, мы уже везде дали объявления.

Это точно. И мы запланировали на конец недели день открытых дверей, чтобы любой мог прийти и посмотреть комнату в моей квартире.

— Первое никак не связано со вторым. — Скотт одним пальцем вынул начинку из пончика, это было завораживающе отвратительно и мило одновременно. Облизав палец, он махнул рукой.

— Только потому, что они оба высказались, не значит, что им нужно снова жить вместе. Может быть, эта независимость вполне их устраивает.

Скотт был совершенно прав. То, что происходило между мной и Каденом, никак не касалось наших квартир. Несмотря на то что я не пользовалась одной комнатой, арендная плата превышала мой бюджет. Поэтому я продолжу поиски соседа или соседки, независимо от того, насколько вкусным был наш десерт.

Остальная часть недели прошла так же. Утром я находила небольшие сюрпризы на коврике, моя машина была почищена, а Каден приносил десерты мне и моим друзьям. Вечером он звонил и спрашивал, как мои дела и как прошел мой день. Он сдержал свое обещание и заставлял меня улыбаться каждый день.

Он не целовал меня и не прикасался ко мне интимно, что уже после второго дня начало приводить меня в бешенство. Мне так не хватало его близости, но ведь я сама попросила о времени. Я все еще была уверена, что нам не нужно торопить события, но каждый его жест был настолько наполнен любовью, что я уже не знала, куда деваться со своими чувствами. Всякий раз, когда он уходил после коротких визитов во время перерывов, мне приходилось сдерживать себя, чтобы не последовать за ним.

Когда в четверг я вернулась домой, то снова обнаружила посылку на коврике. Коробка была большой и тяжелой, и я с трудом подняла ее на стол в гостиной.

Я небрежно сбросила куртку и шарф в коридоре, затем потянулась к посылке, пальцы покалывало от предвкушения. Мне так хотелось посмотреть, что Каден придумал на этот раз.

И я не была разочарована. Мои поспешные движения замедлились, когда я поняла, что внутри. Очень осторожно протянула руку и откинула кусочки пенопласта в сторону.

Это были фоторамки. Фоторамки разных размеров и цветов, с разноцветными узорами и из разных материалов. Но не рамки были самыми прекрасными, а фотографии в них.

Было несколько маленьких рамок с селфи, которые я сделала с Доун, также фото Доун, Скотта и меня. На одном я засунула язык Скотту в ухо, а Доун широко раздвинула двумя пальцами рот и прищурилась. Скотт сделал такое восторженное лицо, будто мой язык в его ухе — чистейшее блаженство. Это было самое сумасшедшее фото, которое мы когда-либо делали, и одного взгляда было достаточно, чтобы заставить меня засмеяться.

Еще были три рамки среднего размера. На первой была черно-белая фотография Кадена, Спенсера и меня, которую сделала Моника. Я лежала на спине, моя голова свисала с края дивана, а ноги были подняты. Что я тогда делала, не помню, но, хоть мое положение было не совсем удобным, я выглядела довольно счастливой. Каден с другой стороны дивана смотрел на меня с приподнятыми бровями и скрещенными на груди руками, в то время как Спенсер улыбался в камеру, и, казалось, был единственным, кто знал, что нас снимают.

На второй фотографии были Каден и я. Не знаю, кто ее сделал, но я высунула язык, и Каден засмеялся. Фотограф вовремя спустил затвор. С трепетным покалыванием в животе я рассматривала морщинки вокруг глаз Кадена.