Дора Коуст - Бестия, или Сделка на тело

— Дарья, нам нужно поговорить, — заявил Сергей Михайлович. — Сергей, не мог бы ты…

— Не мог, — ответила твердо. Во-первых, мы находились именно в его квартире, а во-вторых, рядом с ним я чувствовала себя под надежной защитой.

— Да, правильно. В конце концов, мы все скоро станем одной семьей, — миролюбиво продолжил мужчина, а я вцепилась в руку Сергея, как тот самый клещ.

— Мы все никогда не станем семьей! — даже с дивана вскочила, чтобы мои слова выглядели весомее.

— Даря, ты все неправильно поняла, — зачастила мама.

— Дарья, я очень виноват, — вновь взял слово Сергей Михайлович. — Но я постараюсь все исправить, слышишь? У тебя будет все. Все, что захочешь! Я передам твоему мужу бизнес…

— Как это грязно и мерзко, пытаться купить меня деньгами! — Сергей сжимал мою руку, пытаясь привести в чувства, но я уже сорвалась. Тараканы поправляли пилотки и готовили пушки, собираясь отстреливаться до последнего.

— Но все унаследуют твои дети…

— Меня не купить сказками о красивой жизни! Где ты был, когда мне нужен был отец? Где ты был, когда мне было четырнадцать? Когда мне приходилось выбивать уважение дракой. Когда я ходила в синяках и с расцарапанным лицом. Где ты был?

— Я…

— Что ты делал, когда твоя дочь оканчивала школу? Ты купил ей красивое платье? Уберег от пьяных пацанов в подворотне? — слезы сами собой стекали по щекам, а я уже не могла остановиться. Трясло так, словно я была тем самым поездом, который готовился к неминуемому крушению. — Где тебя носило в мой восемнадцатый день рождения? Я ждала тебя, слышишь? Ждала! Весь день и весь вечер! Смотрела в окно, прислушивалась к двери, как дура, веря в чудо! Но чуда не случилось! Ты не оторвал свою задницу от кожаного кресла и не приехал в богом забытый городишко!

— Даря! — окликнула меня мама, тогда как мужчина выглядел растерянным.

— Да двадцать лет уже Даря! И уж точно не его молитвами! — отцепившись от Сергея, как была — в тапках и домашнем спортивном костюме, — так и последовала к двери.

Не хотела видеть никого. Не хотела ни о чем ни с кем разговаривать. Ничего не хотела. Никогда не была истеричкой, но это — больное место. Тот самый прыщ, который никак не созреет, но и не проходит, причиняя боль. Я никогда не была маленькой девочкой, которая бы искала защиты у мамы. Всегда сама, всегда своими силами.

И пусть костяшки пальцев в кровь, а у драчуна из седьмого класса синяк под глазом. И пусть бальное платье в рванье, зато несколько переломов я тем ублюдкам обеспечила арматурой. Пусть, но мне всегда до боли хотелось, чтобы вдруг пришел папа и все мои проблемы исчезли сами собой. Чтобы больше мне не нужно было сжимать зубы, когда хочется расплакаться. Чтобы точно знать: за меня есть кому постоять.

— Даша, стой! — натянув капюшон, шла по дорожке. Не знала, куда иду. Ни денег, ни телефона, абсолютно ничего. За душой ни гроша, как говорится. — Да постой же ты.

Догнав меня, Сергей остановился. Хоть куртку успел накинуть — вот кто умный человек, не то что некоторые в домашних тапках. И мою захватил, надо же.

— Ну чего ты убежала, маленький? Разве взрослые люди так решают вопросы? — обнимал за плечи, а слезы почему-то полились с новой силой. Ну как так, а?

— А я не взрослая. Я — маленький, — Пробурчала куда-то ему в грудь. И даже носом шмыгнула в подтверждение.

— Не хочешь обратно?

— Нет. — В этом я была убеждена.

— А знаешь, мы в наших отношениях пропустили очень важный пункт, — вдруг проговорил он мягко.

— Это какой?

— Мы ни разу не катались с тобой на машине по городу.

Глава 12. Гриф

Слезы не останавливались. Нет, она больше не всхлипывала, больше не заходилась истерикой. Капли стекали по щекам в тишине. Сами собой стекали, и это было самым поганым.

Не знал, чем ей помочь, но мне хотелось. Не представлял, что было бы со мной, будь я на ее месте. И самое хреновое, в ее слезах был виноват именно я. Это я не сдержался, открывая последний козырь. Нужна ли мне на самом деле так эта компания? Да, огромный бизнес. Да, многомиллионные контракты. Но стоит ли оно того? Тем более в свете последних событий. Это просто упрямство и глупое желание доказать, что я лучше.

Ее молчание угнетало, а каждая слезинка разрывала сердце. Так погано я себя еще ни разу не ощущал. Самому от себя становилось мерзко. Ведь мог же промолчать. Мог. Но не стал.

Катались по городу. Углубляясь в свои мысли, то набирал скорость, то замедлялся. Нигде не останавливались. Рядом с ней даже в тишине мне было уютно. Подъезжали к реке. За высоким бордюром отчетливо виделась спокойная водная гладь.

— Как ты? — спросил, раскладывая сиденье.

— Не умру, — попыталась она улыбнуться.

— Это радует. Давай твое сиденье тоже разложим?

Лежала, спрятавшись у меня на груди. Согревались печкой — все-таки осень уже самая настоящая. Даже листья с деревьев срываются. Желтые и красные. Осторожно подкрадывается вечер, но нам нет дела до часов, минут, секунд, уходящих в вечность. Время дарит покой, а она в моих объятиях — родное тепло. Не хотел бы вмешиваться, но сам все это устроил.

— Тебе следует отпустить обиду. Она не принесет тебе счастья, — проговорил едва слышно.

— Наверное… — вздохнула она.

— Понимаю, что не должен вмешиваться. Тебе нужно поговорить с родителями и услышать правду от них, но я не могу смотреть на то, как ты страдаешь.

— Я не страдаю. — Упрямая девчонка.

— Да, ты просто плачешь и лелеешь свою обиду. Как бы там ни было, но Сергей Михайлович не знал, что у него есть дочь. Он вообще не знал, что у него есть ребенок.

— Откуда ты это знаешь?

— Я уже достаточно давно с ним близко общаюсь. У нас действительно почти семейные отношения, и он во многом заменил мне отца. Я знаю, как и почему они расстались с твоей мамой, но об этом они расскажут тебе сами. Просто поверь, если бы Сергей Михайлович был в курсе, он давно нашел бы тебя.

Молчала. Ей нужно время, чтобы все обдумать. Чтобы понять, что прошлого не вернуть, но можно построить другое будущее, в котором у нее будут оба родителя. Совсем не сложно принять верное решение. Сложнее отпустить обиду.

Сняв себя куртку, накрыл ее ноги. Не желал, чтобы замерзла и простыла. Не понимал, спит или нет, но рядом с ней даже сиденья автомобиля казались мягкими и удобными. Незаметно сон подкрался и ко мне. Уже почти провалился в дрему, когда услышал ее тихое:

— Ты знаешь, я, наверное, люблю тебя… — прошептала, касаясь губами футболки.

— Спи, мой маленький. Спи. — Голос охрип, а сердце зашлось бешеным ритмом. Хотел бы ответить, сказать, что чувства взаимны, но не смог. В горле словно встал ком.

Прижав покрепче, закрыл глаза. Я скажу ей все. Обязательно скажу, как только вернемся домой.