Вета Сашина - Ты есть у меня

– И что ты собираешься делать?

– Займусь квартирой, как ты и хотел.

– Что ж, – задумчиво произнес Влад. – Дерзай. Мне нравится твое настроение.

– Мне тоже, – весело заявила Маша.

В тот же день она совершила первую закупку краски для стен. Несколько дней она провела за экспериментами по смешиванию цветов. И лишь когда полностью осталась довольна результатом, принялась самостоятельно красить стены гостиной. Она играла с цветами и фактурами, как заправский мастер. Если бы кто-то наблюдал за ней со стороны, то никогда не поверил бы, что это ее первый проект. Казалось, она только теперь почувствовала вкус жизни.

И этот вкус ей очень нравился.

Маша с азартом занималась покраской, как вдруг зазвонил мобильный телефон.

– Алло, – произнесла она неуверенно, увидев незнакомый номер телефона, высветившийся на дисплее.

– Здравствуйте, Мария, – послышался в трубке приятный мужской голос. – Это Давид… – Он смущенно откашлялся. – Вряд ли вы помните такого…

– Почему же? Помню, – весело ответила Маша. – У вас редкое имя, библейское, поэтому сложно забыть.

– Вы, я слышу, в хорошем настроении. – Чувствовалось, что Давид улыбается. – Я очень рад, потому что, когда мы виделись в последний раз, вы были сильно расстроены.

– Все уже наладилось, – заверила его Маша. – Кстати, откуда у вас мой номер телефона?

– Помните, вы отдали мне пирог?

– Ах, вон оно что! – воскликнула Маша, вытерев перепачканные краской руки о тряпку. – Верно, там была записка с моим именем и номером телефона.

– И вот я решил позвонить…

– Да?

В короткой Машиной реплике смешались в равных пропорциях любопытство и легкое недоумение.

– Хотел сказать, что пирог был потрясающе вкусным. – Давид тяжело вздохнул. – И… Черт. Просто решил позвонить. По правде говоря, я никогда не бываю таким назойливым. Извините, что надоедаю.

– Вы еще не успели мне надоесть, – засмеялась Маша.

Это походило на серебристый перезвон колокольчиков.

– Правда? – В голосе Давида звучала надежда. – А могу я еще раз попытать счастья и пригласить вас на завтрак? Или на обед? Или на ужин?

– Вы забавный, Давид. – Маша снова засмеялась и, подумав, добавила: – Можем завтра позавтракать вместе. Я знаю одно хорошее место…

– Отлично! – обрадовался он. – Значит, завтра утром?

– Завтра, Давид, завтра. Сегодня у меня куча дел.

– Сочувствую.

– Наоборот! Это просто замечательно!

Закончив разговор, Маша сама себе удивилась. Всего лишь пару недель назад она хотела покончить с собой. А теперь? Теперь она занялась делом, которое заставляет ее вскакивать ни свет ни заря. Теперь она улыбается после телефонного разговора с человеком, с которым судьба так настойчиво сводит ее уже в третий раз.

Судьба? Кто знает, кто знает.

Маша сидела на полу среди малярных кистей, инструментов и банок с краской. Нужно было закончить работу, а потом оттереть капли краски, поставить кисти отмокать и еще много чего. Но от осознания этого Маше было хорошо. Так хорошо, как бывает всякому, кто занимается любимым делом. Так хорошо, как каждому, кто влюблен.

Даже если он еще не знает об этом.

Нельзя сказать, что завтрак с Давидом удался на славу или что-то изменил в их отношениях. Сидя с ним за столиком Ириного кафе, Маша чувствовала себя слишком скованной. До сих пор мужчины только то и делали, что ранили ее душу. Она не спешила открываться, опасаясь новых душевных травм. Поддерживала вежливый разговор, кивала, слушала, что-то говорила сама. Не более того.

Почувствовав ее состояние, Давид сказал:

– Маша, не напрягайтесь так. Я ничего от вас не хочу. Вернее…

– Что? – Она бросила на него настороженный взгляд.

– Вернее, я никогда не захочу того, чего не захотите вы сами, – пояснил свою мысль Давид. – Мне просто приятно быть с вами. Это пока все. Честное слово.

– Я верю вам. – Она на секунду накрыла его ладонь своей. – Вы хороший человек. И спасибо.

– За что? – удивился он.

– За участие. За готовность поддержать. Но…

Давид печально улыбнулся.

– Один мудрец призывал никогда не слушать того, что говорится до этого самого «но», – сказал он. – Все самое главное начинается потом.

– Наверное, – серьезно согласилась Маша. – И все же эти «но» существуют. Понимаете меня?

– Понимаю, – кивнул он. – Я вас очень хорошо понимаю. Возможно, даже лучше, чем вы сами.

– Разве так бывает?

– Только так и бывает, – ответил Давид задумчиво. – Мы слишком поглощены собой, своими внутренними переживаниями, чтобы взглянуть на себя со стороны. Другие видят то, чего мы не видим. Или не желаем замечать.

– С вами интересно разговаривать, – призналась Маша. – Вы наблюдательный и глубокий человек.

– Ну вот мы и поменялись ролями! – иронично воскликнул Давид.

– Это как? – не поняла она.

– Отвешивать комплименты должен мужчина. Особенно…

Он сделал паузу. Маша ждала продолжения, болтая ложечкой в почти пустой чашке.

– Особенно в обществе красивой женщины, – закончил он.

Чтобы скрыть смущение и перевести разговор на другую тему, Маша рассказала, что кафе принадлежит ее подруге.

– Ирина уже в роддоме, – добавила она. – Вот-вот родит.

– Это большое счастье, – сказал Давид серьезно. – В детях можно воплотить все лучшее, что есть в нас.

– И худшее, – заметила Маша.

– Вас все время тянет на пессимизм. Вы чем-то опечалены?

– Нет, что вы. Именно сейчас у меня прекрасное настроение. И во многом благодаря вам.

– Взаимно, – сказал Давид.

Они улыбнулись друг другу. Машина улыбка была немного робкой, но открытой. Она поняла, что может доверять этому человеку.

С того памятного завтрака прошло больше месяца. Беспечная весна сменила суровую зиму. Теплый ветер, летающий по городу, ловко манипулировал эмоциями и чувствами людей, развевал волосы и мысли, путал карты и менял планы. Даже тот, кто не хотел этого, был обречен влюбиться или хотя бы ненадолго увлечься.

В солнечном свете все выглядели похорошевшими, праздничными. Мужчины смотрели на женщин новыми глазами, женщины находили тысячи причин становиться красивее и лучше.

За прошедшее время Маша лишь однажды встретилась с Давидом, чтобы поболтать за чашкой кофе. Но иногда он ей звонил, и тогда они могли подолгу говорить ни о чем и одновременно обо всем. Маше нравился Давид, но теперь это была осознанная симпатия, которая случается у зрелых людей. Никакого намека на безумную страсть, лишающую рассудка. Сейчас, вспоминая о романе с Андреем, Маша готова была сгореть от стыда за то, что вела себя столь легкомысленно. Давид нравился ей все больше, но она не спешила сближаться с ним по-настоящему, как могут сближаться женщина и мужчина. К тому же она не могла думать ни о чем, кроме ремонта, который поглощал все ее мысли, силы и время.