Вета Сашина - Тепло его объятий

– Вот и я, – сказал Дима, делая шаг вперед.

Прозвучало глупо. Римма прекрасно видела, кто перед ней. Она хотела спросить, зачем он пришел, но не смогла. Ей не хотелось разговаривать с Димой, не хотелось его видеть. Она не могла себя заставить посмотреть на него. Все, что ей было нужно, – чтобы он поскорее ушел и больше никогда не возвращался в ее жизнь.

Хоть бы сквозь землю провалился!

– Римма, – тихо позвал Дима.

Она не откликнулась.

– Почему ты прячешь глаза? – Он подошел к кровати вплотную. – Он наплел тебе небылиц обо мне? Этот жалкий, ничтожный человек…

– Что-о? – Римма резко подняла голову, щеки вспыхнули от возмущения. – Во-первых, не смей говорить о Глебе в таком тоне. Во-вторых, мы даже не упоминали твоего имени, понял?

– Он что, неприкасаемый?

– Для тебя – да.

– Почему ты так холодна со мной? – Дима присел рядом с Риммой. – Ведь я люблю тебя.

– Ты? – переспросила Римма.

– Я, – подтвердил он с немного обиженным видом.

– Смотря что называть любовью.

– Еще недавно мы считали любовью то, что происходило между нами.

– Послушай, – произнесла Римма, глядя Диме в глаза. – Я сожалею обо всем, что было между нами. Прости, но нам лучше больше не встречаться. И не общаться.

– Как это не встречаться? – Дима вскочил с кровати и нервно прошелся до двери и обратно. – Как не общаться? Я только что сказал Ирине, что ухожу от нее. – Он потряс в воздухе кулаком. – Совсем ухожу.

– Зачем? – спросила Римма, тряхнув головой, чтобы волосы не лезли в глаза.

– Потому что я люблю тебя и хочу быть с тобой, – заявил Дима, поджав губы. – И у меня были причины считать, что ты хочешь быть со мной.

– Если ты ушел от Ирины ради меня, то почему не спросил моего мнения? – Римма вопросительно посмотрела на Диму. – Или ты все же сделал это для себя?

– Что ты имеешь ввиду? – наморщился Дима. – Что значит «для себя»?

– Значит, что тебе надоело быть жиголо, – пожала плечами Римма.

– Жи?.. Как ты можешь говорить такое!

– А как ты можешь быть таким? – парировала она. – Ты жиголо и есть.

– Это не так. Конечно, у меня с Ириной непростые отношения. И они меня не устраивают. Говорю же, я ушел от нее.

– Понимаю, – кивнула Римма. – Гордость взыграла, и ты решил начать новую жизнь. Дело вовсе не в любви. Ты не любишь меня, а просто боишься остаться один. Тебе нужен союзник. Вернее, покровитель.

– Ты говоришь глупости! – Дима раздраженно сунул руки в карманы узких джинсов и подошел к окну. – Ничего я не боюсь.

– Тем лучше. – Римма прижала колени к груди и обхватила их руками. – Значит, ты без труда справишься с одиночеством.

– Одиночеством? – Дима нахмурился. – Что за дурацкая привычка говорить загадками?

– Между нами все кончено. – Римма смело смотрела Диме в глаза. – Думаю, ты переживешь это.

Повисла пауза, ненужная и бессмысленная. Все главное было уже сказано. После произнесенных слов Диме оставалось лишь уйти, навсегда исчезнуть из Римминой жизни. Но он не торопился.

– И что ты планируешь делать дальше? – Он приблизился к Римме и прищурился. – Вернешься к нему?

– Вернусь, – подтвердила она.

– Не понимаю, – театрально всплеснул руками Дима. – Не понимаю.

– Как я уже говорила, я люблю мужа. – Римма смерила его холодным взглядом.

– Он не простит.

– Надеюсь, что простит. Я буду вымаливать у него прощение. – Она уткнулась носом в толстую горловину свитера, словно опять ощутила ледяное дыхание зимней ночи. – Надеюсь, Глеб сумеет забыть мое предательство.

– А если нет?

– Тебя это не касается.

Отвернувшись к стене, Римма дала понять, что разговор окончен. Она услышала, как Дима набрал в легкие воздуха, чтобы что-то сказать, но передумал. Постояв несколько минут, он направился к выходу.

Походка у него была шаркающая. Как будто за несколько минут он успел состариться.

В ожидании Глеба Римма сидела на кровати и, пряча лицо в пушистый вязаный воротник, раскачивалась из стороны в сторону. Монотонное движение помогало не впасть в отчаяние, не сломаться.

Может быть, еще не все потеряно?

Ответ на этот риторический вопрос мог дать только Глеб. И он наконец вернулся.

Римма подняла на него глаза, измученные ожиданием и неизвестностью.

Лицо Глеба было бесстрастным, как у статуи.

– Держи. – Он протянул Римме большую кружку с ароматным обжигающим глинтвейном. – После него тебе должно стать легче.

– Мне уже хорошо, потому что ты рядом. – Пригубив глинтвейн, Римма смотрела на Глеба. – Спасибо.

– На здоровье, – улыбнулся он, но глаза смотрели серьезно.

– Вкусно, – сказала она.

– Я знал, что тебе понравится.

Римма сделала несколько торопливых обжигающих глотков.

– Глеб, – позвала она неожиданно.

– Да? – отозвался он тихо.

– Скажи правду. Скажешь?

– Я скажу, – кивнул он.

В этом коротком утверждении прозвучал скрытый упрек. Римма сглотнула и спросила:

– Ты сумеешь простить меня?

– Я попробую, – вздохнул Глеб, опустившись на кровать. – Честно говоря, больше всего на свете я хочу простить тебя и забыть, как с первого дня наблюдал за твоим романом…

– Ты знал? – Лицо Риммы вытянулось от удивления. – Почему же ты молчал столько времени?

– Опасался, что, если заговорю, ты сразу бросишь меня. – Глеб провел рукой по волосам. – Уйдешь к нему. Я боялся этого, вот и молчал. Наверное, это было моей ошибкой.

– Господи! – Поставив кружку на тумбочку, Римма обвила руками его сильную горячую шею. – Прости меня! Прошу! Я такая идиотка…

Спрятав лицо на груди у Глеба, Римма заплакала.

– Знаешь, пока я наблюдал за твоим увлечением, – начал Глеб, – у меня было только одно желание: вернуть тебя. Больше я ни о чем не думал. – Он шумно выдохнул носом. – Но вот теперь, когда ты окончательно выбрала меня, я понял, насколько сложно прощать.

– Но ведь ты все еще любишь меня? – Римма заглянула Глебу в глаза. – Любишь? Так ведь?

– Да, – кивнул Глеб. – Но думаю, что мне нужно немного побыть одному. – Он кашлянул в кулак. – Я поменял билет на самолет. Рейс через несколько часов.

– Рейс? – Бессильно уронив руки, Римма сидела напротив Глеба. – Ты бросаешь меня?

– Нет, – поспешно заверил Глеб. – Просто мне нужно немного времени, чтобы суметь… суметь простить тебя по-настоящему. – Он погладил Римму по голове. – А то знаешь, как бывает. Люди думают, что простили, но в каждой ссоре вспоминают обиды. И нет им ни конца, ни края…

– Глеб! – Закрыв лицо руками, Рима затряслась от рыданий. – Глеб! Родной… Любимый… Я не смогу без тебя!

– Милая, не нужно плакать. – Глеб поднялся с кровати и торопливо натянул куртку. – Ты только все усложняешь.

– Но ведь… ведь я… я… – Из-за слез Римма никак не могла произнести фразу. – Люблю… тебя…