Вета Сашина - Билет в любовь

– Мне не нужно думать, – произнес Пол.

«Сейчас он пробормочет извинения и сбежит, – сообразила Лиля. – Давай, бедняга. Я тебя ни в чем не виню».

Пол медленно опустился на колено и взял ее за руку.

– Я все обдумал. И спрашиваю опять: окажешь ли ты мне честь и станешь ли моей женой?

Замершее сердце Лили забилось с удвоенной частотой, наверстывая упущенное.

– Думаю, ты слишком спешишь. – Она с жалостью смотрела на голову Пола, у которого на макушке уже начали редеть волосы. – Я не хочу, чтобы ты впоследствии сожалел о своем решении.

– Я не пожалею.

– Но, Пол…

– Так ты станешь моей женой? – настойчиво повторил он. – Или нет? Скажи прямо сейчас. Это для меня очень важно.

Лиля пожала плечами:

– Если ты хорошо подумал…

– Хорошо.

– Я ведь тебя не тороплю, Пол.

– Ты не ответила, – напомнил он, нетерпеливо глядя на нее снизу вверх.

Лиля с надеждой посмотрела на открывшиеся двери лифта, словно надеясь увидеть там кого-то, кто помешает ей сделать ошибку. На самом деле ей хотелось, чтобы это был Саша. Но, к ее большому разочарованию, из лифта вышел тот самый француз, который приглашал Лилю развеять печаль в веселой компании. Увидев Пола, стоящего перед ней на одном колене, он искренне улыбнулся и деликатно скрылся в номере, не желая нарушать идиллию.

Чуда не произошло.

– Я согласна, – ответила Лиля, немного подумав. – Я выйду за тебя, Пол.

– О! Моя дорогая! – Он поспешно вскочил, обхватил Лилю обеими руками и поцеловал в щеки, а затем в губы. – Не верю своему счастью.

– Я рада, – пробормотала она, не испытывая на самом деле ничего или почти ничего.

Пол улыбнулся.

– Вот мы и помолвлены.

– Помолвлены, – согласилась Лиля, представляя, как воспримет новость Оля.

– Кстати, если ты не против…

– Да? – подняла она брови.

– Нам нужно будет составить брачный контракт, – произнес Пол озабоченно. – У меня дочка, и я обязан позаботиться о ней. Надеюсь, ты понимаешь.

– Я не против, – спокойно отреагировала Лиля. – Это твое право.

Вот тогда Пол просиял по-настоящему.

– Предлагаю отметить это событие шампанским! – воскликнул он.

– Да, только не в баре. – Лиля капризно наморщила нос. – Давай закажем шампанское на лежаки, к бассейну.

– Как скажешь, дорогая. – Пол галантно поцеловал Лиле руку. – Как скажешь…

Лиля и Пол сидели под открытым небом, как она и хотела. В руках будущих супругов были бокалы, наполненные настоящим французским шампанским. Раньше Лиля пробовала только отечественное игристое вино, а теперь пила благородный напиток стоимостью сто долларов за бутылку.

– Я думаю, – произнес Пол, щурясь на солнце, – тебе следует закончить курсы английского и освоить дизайн интерьеров.

– Дизайн? – искренне удивилась Лиля. – Зачем?

– У меня большой дом, и он требует ремонта, – пояснил Пол. – К тому же тогда у вас с моей дочкой найдутся общие темы для разговоров. Она архитектор по образованию. – Он сделал многозначительную паузу и посмотрел на Лилю. – Я хочу, чтобы ты с ней подружилась.

– Что ж, я не против, – согласилась Лиля, поставив бокал на столик. – Главное, чтобы она тоже этого хотела.

– Ты старше и умнее, – продолжил Пол, глядя в небо. – Поэтому все зависит от тебя.

Лиля промолчала, хотя почувствовала себя ужасно. Ей показалось, что Пол давит на нее, хотя она еще даже не его жена.

– Завтра круиз закончится, и нужно подумать, когда нам удобнее расписаться, – сонным голосом произнес Пол и зевнул. – Думаю, лучше сделать это в следующем месяце, когда я вернусь из командировки.

– Нужно подумать…

– Что тут думать? – удивился Пол. – Мы же не станем устраивать свадьбу. – Он пожал плечами. – Мы уже вышли из молодежного возраста, правда?

– Пока что я не думала над этим, – холодно ответила Лиля, поднявшись с лежака. – Я устала, пойду в номер.

– Встретимся за ужином, – кивнул Пол, наполнив свой бокал шампанским. – Желаю хорошо отдохнуть.

– Спасибо, – бросила Лиля и, не оглядываясь, пошла прочь.

Внутри у нее все кипело, словно лава в проснувшемся вулкане. Она чувствовала себя так, словно Пол ее новый работодатель. Или как будто она сервиз, купленный им в магазине. Узнав, что Лиля не богатая невеста, а всего лишь простая горничная, он даже не считал нужным скрывать, что его отношение к ней изменилось. Он стал все решать за нее, как когда-то делал ее отец в отношениях с матерью.

Лиля хорошо помнила, как отец указывал матери, во что одеться, где работать и с кем дружить. По правде говоря, когда мать оставила их, влюбившись в итальянца, Лиля не удивилась. Более того, она порадовалась за нее. Ведь та всю жизнь жила по указке отца, не имея смелости перечить ему.

Сколько раз Лиля видела маму в слезах или просто грустно стоящей у окна в темной комнате? Не сосчитать. Отец заботился о семье, приносил все заработанное в дом, постоянно что-то улучшал, переделывал, планировал. Но к купленным вещам относился трепетно, как к святыням. Мог отругать и даже замахнуться из-за царапины на холодильнике или разбитой чашки.

– Мне каждая копейка дается нелегко, – повторял он. – Я деньги не печатаю, а зарабатываю честным трудом. И вы должны ценить то, что у вас есть.

А еще отец обожал рассказывать, какой он положительный человек, лишенный недостатков.

– Не пропиваю деньги, не гуляю, – рассуждал он, бывало, за ужином после рюмки водки. – Даже курить бросил, чтобы зря не тратиться. Вон, другие мужики на сигареты и пиво целое состояние переводят. А я не такой. Со мной не пропадешь. Я просто находка для нашей матери.

Но она, похоже, так не считала.

Мама никого не предупредила об уходе – просто исчезла однажды, оставив лаконичную записку: «Извините, но я так больше не могу. Встретила другого человека, попробую начать новую жизнь. Назад не вернусь. Это выше моих сил».

В тот вечер отец впервые напился по-настоящему. На следующий день все повторилось снова. Целую неделю или две он не ходил на работу, а только валялся на диване перед телевизором, обставившись бутылками и закусками. Комната провоняла перегаром и запахом немытого мужского тела.

Каждый раз, возвращаясь домой, Лиля спешила к себе в комнату и даже подумывала о том, чтобы оборудовать дверь защелкой. Но страхи ее оказались напрасными. Однажды, переступив порог, она почувствовала в квартире свежесть и услышала бурчание включенной стиральной машинки.

– Не сердись, доча, – сказал отец за ужином. – Просто обидно было так, что не передать словами. Я же для нее все… я ради нее…

Некрасиво скривившись, он заплакал.

Лиля, которая тогда еще очень сердилась на маму, утешала отца как могла. А он, выслушав ее, шмыгнул носом и сказал:

– И чего ей не хватало, а? Ведь у нас не дом, а полная чаша. Достаток, чистота, понимание… Променяла меня на какого-то хлыща заморского. А ведь мы столько лет прожили, можно сказать, душа в душу.