Шейла О'Фланаган - Пропавшая жена [litres]

– Мне надо найти ее для ее же блага, – пробормотал Винс. – И я объясню это Берти.

– Если я что-нибудь узнаю, сразу тебе сообщу, – пообещала Шона. – Клянусь.

– Спасибо, – Винс поднялся и обнял ее. – Ты настоящий друг, она всегда тебя недооценивала.

Глаза Шоны наполнились слезами. А еще она ничего не могла поделать с чувством вины, которое ее переполняло. Потому что если бы она действительно была такой хорошей подругой, как говорит Винс, то Имоджен доверилась бы ей. Ну или хотя бы позвонила ей, а не в «Пропавшие родственники». Почему же она не доверяла ей? Чего боялась? И что пошло не так в ее браке, что она решила, будто у нее нет другого выхода, кроме как исчезнуть бесследно?

Несмотря на предупреждение Шоны, Винс, придя домой, все-таки попытался активизировать профиль Имоджен в «Фейсбуке», но у него ничего не получилось. Тогда он решил поискать информацию на сайте ее родственников. К своей огромной радости, он нашел профиль Чейни Скотт, которая жила в Лондоне, и среди мест, где она жила раньше, были отмечены Дублин и Бирмингем. Вместо фотографии в профиле у нее была ромашка, что, конечно, не сильно помогло, но среди ее фотографий он обнаружил снимок Имоджен с Чейни на свадьбе последней. Он победно вскинул руку, а потом написал Чейни сообщение, в котором объяснял, что Имоджен исчезла и что он делает все возможное, чтобы найти ее. В конце он оставил свой номер телефона и попросил позвонить ему. При этом Винс не забыл послать ей запрос на добавление в друзья, потому что понимал, что иначе его письмо может легко оказаться в спаме.

Схватив телефон, он набрал номер Шоны. Она ответила сонным голосом, и Винс, взглянув на часы, удивился, увидев, что уже почти полночь.

– Прости, что разбудил, – пробормотал он.

– Она вышла на связь? – спросила Шона.

– Нет, но я нашел Чейни и отправил ей сообщение!

– Отлично. У нее есть предположения, где может быть Имоджен?

– Она еще не ответила, но, надеюсь, вскоре ответит, и мы сможем все выяснить без особого шума. Может быть, эта глупая баба из полиции действительно права? Это семейное дело. Она ведь уехала всего несколько дней назад, и Чейни может знать, куда.

– Винс, ты должен отнестись с пониманием к тому, что сделала Имоджен, – осторожно сказала Шона.

– Я этого никогда не пойму, – угрюмо возразил Винс. – Но я ее прощу, как прощал всегда до этого.

– Черт возьми, а она что, уже делала что-то такое, за что тебе надо было ее постоянно прощать?

– Я всегда ее прощаю – не важно, велика ее вина или мала, потому что я ее люблю.

– Ох, Винс…

– Я люблю ее, – повторил он. – И не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось.

– Впервые с того момента, как все это началось, я начинаю думать, что все будет хорошо, – улыбнулась Шона. – Я правда так думаю.

– Очень надеюсь, что ты права, – буркнул Винс.

Шона после звонка Винса никак не могла уснуть. Ей хотелось, чтобы все было хорошо и у Имоджен, и у Винса. По ее мнению, Имоджен имела право уйти от мужа, но не таким образом, ведь подруга добилась только того, что все беспокоятся, а больше всех ее собственный муж.

Но ведь не могла же Имоджен сбежать из дома и спрятаться от всех навсегда? Шона знала, что у подруги не слишком много денег – так как она собирается жить? Не хотелось бы читать потом в газетах репортаж о неопознанной ирландке, закончившей свои дни в сточной канаве где-нибудь в Париже, или что-нибудь в этом роде.

Но Имоджен же не дура. Разумеется, она во многом зависела от Винса, но она вряд ли бы решилась сбежать без какого-то плана. Как давно она это задумала? Сколько же раз она сидела напротив Шоны, улыбаясь и болтая, а в голове в это время вынашивала план побега? Может быть, она уже и работу подыскала. Может быть, все у нее получится. А может быть, нет.

Я ведь все-таки ее подруга, подумала Шона, взявшись за телефон. И я по-прежнему волнуюсь за нее, даже если ей наплевать на меня. Она решила отправить ей и эсэмэску, и письмо.

«Пожалуйста, позвони мне, – напечатала она. – Я рада, что у тебя все хорошо, но мне нужно понимать, что происходит».

Потом она выключила свет и закрыла глаза, но еще долго не могла уснуть.

В начале второй рабочей недели у Рене Бастараша и третьей недели с того момента, как она покинула дом, Имоджен бросила взгляд на свой список адресов для уборки, а потом подняла глаза на Рене. Вместо привычного длинного перечня на листе было написано всего три адреса, причем рядом с каждым значилось «постоянное местожительство». Но главное, что заставило ее вопросительно уставиться на Рене, было название третьего дома в этом списке.

Видимо, он ожидал подобной реакции, потому что улыбнулся и сказал: они решили, что она слишком хорошо убирается, чтобы использовать ее в съемных квартирах, и принято решение перевести ее на уборку домов, находящихся в собственности.

– То есть люди там живут все время, круглый год? – уточнила она.

– Точно. Именно это означает «постоянное местожительство», – ответил он, но, подумав, поправился: – По крайней мере какую-то часть года. Иногда это семьи, которые живут в Париже, или Нанте, или еще где-нибудь, но приезжают сюда на целое лето. И не сдают свои дома в аренду.

Он посмотрел в свою копию: «В этом списке под номером один дом, который принадлежит Ландрисам. Они живут здесь постоянно, и они очень выгодные для нас клиенты, потому что также владеют апартаментами, которые сдают через нас в аренду, так что у них нужно постараться. Уборка их дома займет у вас два с половиной-три часа. Во вторые два дома хозяева приезжают на лето и на большинство праздников и выходных».

– А сейчас они здесь? – спросила Имоджен.

– Бланчарды из Le Petit Nuage приехали, да, – сказал он. – А семья с Виллы Мартин была здесь неделю и уехала обратно в Париж, но они собираются скоро вернуться, поэтому просили убрать дом как можно скорее. Там еще будет стирка, Имоджен. Надо собрать полотенца и простыни, принести их сюда, и мы их постираем. Когда они приезжают на лето, то делают это сами. Мадам любит, чтобы простыни сохли на открытом воздухе, когда это возможно.

Если это были Делиссанджи, то Имоджен и так знала об этом. Она вспомнила, как Люси Делиссандж говорила Кэрол, что солнце дезинфицирует простыни своими лучами и что свежий воздух придает им аромат чистоты. Вспомнила, как мама, встряхивая, вешала простыни на веревку и улыбалась, глядя, как они развевались на ветру, словно паруса. Она хотела было спросить Рене, владеет ли домом все еще семья Делиссанджей, но понимала, что этот вопрос неуместен. Но вдруг это действительно Люси и Денис провели здесь прошлую неделю? И она могла столкнуться с ними в городе? От этой мысли она покрылась холодным потом. Узнала бы она их при встрече? А они узнали бы ее? Им сейчас под шестьдесят или чуть за шестьдесят, но она была уверена, что узнала бы их тут же. А вот они-то необязательно могли бы ее вспомнить.