Мона Кастен - Спаси нас

– Дадим ему одну неделю, – решительно заявил папа. – И тогда пойдем к Лексингтону. Ты слишком много работала, чтобы уничтожить свое будущее чужим враньем.

Голос папы дрожал от подавленной ярости, но прежде, чем мы что-нибудь успели сказать в ответ, он положил руки на колеса кресла-каталки и поехал прочь из кухни.

Мама опять стиснула мою руку:

– Спасибо, что ты все нам рассказала.

Я тяжело сглотнула и кивнула.

– Надеюсь, ты сможешь простить меня. Я не знала, что мне делать с этой ситуацией.

– Я знаю, – пролепетала я и сжала мамину руку в ответ. – Все хорошо.

Она встала и наклонилась поцеловать меня в макушку. После этого вышла вслед за отцом.

Чувство легкости постепенно проходило. Вместо него вернулась усталость, и я положила голову на плечо Эмбер. Она погладила меня по волосам.

– Но по крайней мере они не узнали, что я не была в школе, – пробормотала она.

Я нашла в себе силы ткнуть за это сестру кулаком в бок.

Я поднес палец к звонку, но не отважился нажать на кнопку. Как будто кто-то приковал к моему запястью невидимую железную цепь, и она теперь удерживает меня.

При том, что я не впервые стою перед дверью дома Руби. И это не первый раз, когда я взволнован перед встречей с ней и ее родителями. Однако после всего, что произошло за последние сутки, я понятия не имею, что меня ожидает за этой дверью. Как я посмотрю в глаза родителям Руби, и что мне им сказать. Не знаю я этого и о самой Руби. Что, если она не готова меня простить и опять прогонит?

От этой мысли судорожно сжимается желудок. Не помню, чтобы когда-нибудь так нервничал, как в этот момент.

Но это не повод для того, чтобы уйти. Я дал Руби обещание – несмотря на то, что Лин, вероятно, убьет меня, если я передам ее конспекты с опозданием.

Я сделал глубокий вдох. Потом, собрав все свое мужество, нажал на кнопку звонка Беллов. Проходит полминуты – и дверь медленно открывается. Отец Руби смотрит на меня снизу вверх, взгляд у него жесткий и требовательный, и решимость в его глазах сразу напоминает мне о Руби.

Я откашлялся.

– Здравствуйте, мистер Белл…

– Джеймс, – ответил он без выражения. Очевидно, что мужчина не рад моему визиту.

– Я принес Руби домашние задания. Кроме того, у меня с собой конспекты тех уроков, которые она пропустила, – сказал я и в качестве доказательства поднял стопочку листов.

Прошло несколько секунд, в течение которых мистер Белл молча меня рассматривал. Я выдержал его взгляд, как всегда пытаюсь выдержать взгляд Руби.

– Входи, – говорит он наконец и откатывается на своем кресле в сторону, давая дорогу. Я вхожу в тесную прихожую, при этом мне, как и в прошлый раз, первым делом бросаются в глаза семейные фотографии.

Если у меня будет собственный дом, я хотел бы повесить там такие же фотографии, – проносится в голове, и эта мысль застает меня врасплох, поэтому я отвожу взгляд.

– Руби! – крикнул мистер Белл так громко, что я вздрогнул. – К тебе пришли!

На верхнем этаже послышались шаги, потом скрип, когда Руби медленно спускалась по лестнице. Когда она увидела меня, глаза ее расширились от удивления.

– Хей, – тихо сказал я, когда она встала передо мной.

Я понимал, что это не совсем подходящее приветствие. И с радостью бы дал ей больше, но не могу. Не могу, пока мистер Белл пристально наблюдает за нами.

– Джеймс пришел, чтобы передать тебе домашнее задание, – объяснил он. – Проходите же в гостиную. Мы с Хелен и без того собирались устроить чаепитие.

Я смотрел ему вслед, пока он не скрылся на кухне. Потом мой взгляд снова устремился на Руби. Вид утомленный, подавленный, и мне больше всего хотелось бы обнять ее и утешить. Но я знаю, что ей это не поможет, не говоря уже о том, что не решит ее проблему, и я сдержался и вопросительно указал головой в сторону гостиной.

Руби кивнула и пошла впереди меня, я последовал за ней.

– Мы с Лин подумали, что тебе наверняка захочется иметь записи уроков, чтобы не пропустить лишнего, – произнес я, когда мы сели на диван. Я положил на стол стопку листов.

– Ты разговаривал с Лин? – спросила Руби. Она наклонилась вперед, чтобы прочитать, что написано на верхнем листке.

– Да. Мы вместе сидели в обеденный перерыв и обсудили, кто будет записывать для тебя конспекты.

Уголки рта Руби слегка двинулись вверх – едва заметно, но двинулись.

– Она за тебя беспокоится, – продолжал я. – Говорит, что со вчерашнего дня не может дозвониться…

– Мне что-то не хочется ни с кем разговаривать…

– Могу понять.

Мы немного помолчали, потом Руби подняла первый листок и вопросительно взглянула на меня:

– Что означает эта наклейка?

Я откашлялся:

– Каждый предмет отмечен своим цветом, – объяснил я. – Чтобы тебе легче было ориентироваться. Лин рассказала про цветовые коды. Вот это математика.

Руби переводила взгляд то на меня, то на бумажки, и грусть постепенно уходила из ее глаз. Она сменялась чем-то другим, более теплым, пока в конце концов на ее лице не появилась легкая улыбка. Руби стянула всю стопочку бумаг к себе на колени и принялась подробнее рассматривать записи.

– Я думаю, тебе лучше все это посмотреть в спокойной обстановке, и, если возникнут вопросы, я помогу. Кроме литературы – там вы уже на «Анне Карениной» , а мы еще даже не начинали. Но Лин все знает…

Руби отсутствующе кивнула и продолжила просматривать записи.

– Надеюсь, почерк разборчивый. Я правда старался, но…

Дальше я не договорил. Руби обняла меня.

– Это круто, спасибо.

Пара бумажек упала на пол, но в эту минуту я не думал о них. Я как мог ответил на робкое объятие Руби.

– Я не хотела бы бросать Макстон-холл, – сказала она. Ее голос был приглушен моим пиджаком.

– Я знаю, – ответил я.

Она еще теснее прильнула ко мне, и я крепко прижал ее к себе. И тут что-то громыхнуло у нас за спиной.

– Привет, Джеймс.

Выпускать Руби из объятий мне совсем не хотелось, но подтрунивающий тон Эмбер не оставлял мне выбора. Я обернулся. В дверях гостиной стояли сестра Руби и ее мать. Я вскочил с дивана.

– Здравствуйте, Хелен, – сказал я, поправляя пиджак. – Приветик, Эмбер.

На какой-то момент в комнате повисла неприятная тишина. Потом Хелен сделала пару шагов ко мне. Я на секунду испугался, уж не хочет ли она влепить мне пощечину, – но мать Руби меня удивила.

Она обняла меня.

Я даже растерялся и не знал, что делать.

Хелен Белл обнимала меня.

– Мне очень жаль, Джеймс, за то, что происходит у тебя в семье.

От ее слов мое дыхание пресеклось.

Она отстранилась, но продолжала держать меня ладонями за плечи. Тело оцепенело. Я не мог шевельнуться, не мог произнести ни слова. Я вспоминал, когда моя мать в последний раз обнимала меня. Это было в наш с Лидией последний день рождения, за завтраком. Она сперва шагнула с распростертыми объятиями к Лидии, а потом обняла меня.