Ярослава А. - Облом для властного или Я твой Зайчик [СИ] [+Счастья много не бывает!!!]

— Вась, ты заболел? — взволнованно спрашиваю, отходя в сторону, чтобы пропустить мужчину.

Луганский скупо здоровается, сбрасывает ботинки и отмахнувшись идет прямиком на кухню, вызывая у меня по меньшей мере недоумение.

Иду следом, пытаясь понять, что бы это значило, а Вася тем временем по-хозяйски устраивается на табурете, и, стреляя красными, как у вампира глазами, спрашивает:

— И где он?!

Вот те раз! Какие-то странные вопросики у товарища Лося.

— Кто он? — переспрашиваю я и понимаю, что мне очень не нравится обвиняющий взгляд Луганского.

— Мужик, с которым ты приехала, — зло рычит мужчина и мне кажется, что у него вот-вот сорвет голову от натуги. Мало того, что рожа вся красная, так еще и напрягается сильнее обычного.

— Ты что? Следишь за мной? — негромко интересуюсь я.

— Вот еше, — фырчит этот Лось, которого я ошибочно за человека приняла. — Мимо проезжал.

Ну-ну, сделаем вид, что я поверила.

— Так, где он? — переводит взгляд на пустые тарелки на столе. — Ужином его кормила. Да?

Я со вздохом опираюсь бедрами о столешницу и объясняю этому дурному ревнивцу:

— Сосед это мой по лестничной площадке. Помог мне, с работы подвез.

Несколько мгновений Лось, полностью оправдывая сове прозвище, тупо смотрит на меня и, наконец, сообразив, выдает:

— А чего это он тебя подвозит? С какой это радости?

Вот, тут-то у меня в мозгу срабатывает переключатель на режим «тигрица обыкновенная» и я, уперев руки в боки, рычу:

— Слышь, Луганский, а ты не офигел?!

Мужчина непонимающе хлопает глазами, а я между тем продолжаю наступать.

— Заявился без приглашения, как к себе домой и устраиваешь тут сцену ревности. Ты мне кто? Муж? Или жених? Мы с тобой на одно свидание сходили! На одно! И, поверь, оно не дает тебе право устраивать тут разборки!

Ух! Разъярилась я. Аж, сама себя боюсь.

— Машина у меня сломалась. Вот он по-соседски и подвез. У меня, если ты не заметил, три дошкольника в доме, и мне сложно с ними ездить на общественном транспорте.

Резко выдохнув, я развернулась к Лосю спиной, включила кран и стала мыть посушу. Помыла все, что было в мойке, и повернулась обратно к столу, чтобы собрать пустые тарелки.

Ярость все еще продолжала клокотать внутри, но уже пошла на убыль. Я скосила глаза на замершего, как свекольная мумия Луганского и чувство жалости чуть царапнуло в душе.

Гад! Какой же он гад… ревнивый!

И ощущение такое непередаваемое. Вроде и обидно и приятно одновременно. Я уже и не могу сейчас вспомнить, когда меня в последний раз ревновали.

— Что у тебя с лицом? — все еще зло поглядывая на него, спросила я.

Луганский отмер и, кинув на меня полный немого раскаяния взгляд, жалобно так протянул:

— Аллергия.

Ути, боже мой!

Если Лось надеялся, что я поведусь на этот страдальческий тон, то глубоко ошибается. Я к таким манипуляциям давно привыкла и со мной это не прокатит.

— Таблетки пил?

Вася почесал шею и кивнул.

— Дай посмотрю, — сказала я и, подойдя к мужчине, заставила запрокинуть голову.

Осторожно расстегнула две верхних пуговицы рубашки, рассматривая покрасневшую кожу, которую он уже расчесал, естественно.

— Видимо, слабоваты твои лекарства оказались, — задумчиво пробормотала я и заметила, что Лось, пользуясь тем, что он сидит, а я стою между его коленей, жадно смотрит в декольте домашнего платья.

Вырез хоть и скромный, но разве может он срыть заманчивую ложбинку между двух аппетитных округлостей, если грудь четвертого размера. А этот смертник еще незаметно так придвинулся поближе и почти залез своим наглым носом в эту ложбинку. Ручей на талию положил и смотрит так словно всю неделю «Дошираком» питался.

Признаю, жадный взгляд Луганского завел меня с пол-оборота, но поскольку я была на него все еще зла, то нужно было держать планку.

— Куда это ты там смотришь? — каюсь, не удержалась от строгого тона, не без удовольствия наблюдая, как Лось с явным сожалением отодвинулся.

И взгляд у него снова такой несчастный стал, что захотелось пожалеть, прижать к груди и поцеловать, но, во-первых, дома дети, а, во-вторых, не заслужил он моих поцелуев.

Снова повернулась к кухонному гарнитуру и полезла в самый дальний ящик. Там у меня хранилась большая коробка с лекарствами на все случаи жизни. Порылась и выудила оттуда пузырек с хорошим антигистаминным средством.

Интересно сколько Лось весит? Кинула на страдальца оценивающий взгляд. Явно больше сотки. Прикинула количество капель и достала большую ложку.

— Что это? — с сомнением покосился на полную ложку мужчина.

— Пей-пей. Я тебе гадость не предложу, — строго ответила я и сунула мужчине в рот лекарство.

Лось весь сморщился и послушно проглотив, пожаловался:

— А чего оно такое противное?!

— А ты как хотел: лечиться и чтоб не противно?!

— Так! Теперь надо заесть, — встрепенулся он, мигом перестав изображать несчастного. — Что у тебя вкусненького?

Да-а-а. Завтра пойду покушать большие кастрюли.

Положила мужчине в большую тарелку макароны по-флотски, быстро нарезала свежих овощей, хлеба, оставила на стол, а сама пристроилась на табуретке напротив.

И что вы на это скажете господин Лось? Деликатесы в моем меню отсутствуют.

Луганский ничего не сказал.

Он просто все сожрал подчистую.

Затем сыто вздохнув, поднялся, чтобы избавится от пиджака, закатать рукава и поставить на плиту турку для кофе.

Я наблюдала за всем этим большими глазами и думала, что нет ничего более фантастического, чем глава нашего района, хозяйничающего на моей кухне и спрашивающего:

— Тебе чайку заварить?

— А завари, — отвечаю я, а сама краем глаза слежу за шныряющими по квартире близнецами.

Их так и подмывало вломиться на кухню, и они непременно так бы и сделали, но получив от меня строгий наказ «дать маме обсудить важные вещи с Василием Михайловичем», теперь слонялись по коридору, обдумывая очередную пакость.

Чай мы попили очень душевно.

Достала из заначки упаковку печенья, от которого почти ничего не осталось после того, как я крикнула:

— Дети! Возьмите печеньки!

Мальчишки утащили львиную долю лакомства и умчались в комнату, оставив на кухне только Настену.

Дочка сразу облюбовала место рядом с Лосем и, попивая чаек, не забывала периодически строить глазки и без того ставшему внезапно очень нервным мужчине.

Он явно чувствовал себя неловко от такого внимания со стороны девочки, и я тихо посмеивалась, наблюдая за этой маленькой подхалимкой. Она ведь с него живьем не слезет, пока не оседлает «лошадку».

— Так, что у тебя с машиной случилось? — спросил Вася, утаскивая очередное печенье.

— Не заводится, — ответила я и пожала плечами. — Это и не удивительно. Ей лет уже много. Устала моя Старушка.