Дэй Лакки - Девственница на три дня [Publisher: SelfPub]

– Да, конечно, я… Я сейчас, мне нужно подготовиться, – торопливо заговорила она.

Осторожно, словно младенца, она взяла скрипку в руки и скрылась с ней за дверями своей комнаты.

Ее бегство не удивило. Мне ли не знать, как можно истосковаться по музыке. Через какое-то время из-за двери донеслись робкие звуки – привыкает к инструменту.

Впрочем, этот инструмент будет звучать великолепно, я даже не сомневался. А еще через несколько минут из комнаты раздалось тихое «входите».

Я вошел и застыл у двери.

Она стояла у самого окна, повязка на глазах, скрипка у подбородка. И все… больше ничего на ней не было…

Я не успел ничего сказать по этому поводу, как смычок коснулся струн и полились звуки. Она играла что-то нежное, страстное. И пусть ее игру нельзя было назвать безупречной, она была прекрасной.

Я застыл, не зная, чем был поражен больше: то ли мелодией, что текла из ее пальцев, то ли самой этой картиной – обнаженная девушка со скрипкой, то ли всем сразу.

В горле запершило. Я был уверен, что никогда в жизни не видел ничего более прекрасного.

И с каждой секундой, с каждым новым звуком во мне крепла уверенность: я по-настоящему хочу эту девушку. Присвоить, подчинить, забрать…

И трех дней на нее мало.

Для меня слишком мало.

Когда музыка закончилась и руки со скрипкой и смычком опустились, я стоял, не шелохнувшись, несколько долгих мгновений.

А потом сделал то единственное, что должен был сделать, хотел сделать – именно сейчас.

Стянул с себя шапку. Плевать на то, что она меня увидит.

Я не хотел больше быть для нее незнакомцем.

Подошел к ней, взял из рук скрипку и смычок и осторожно положил на трюмо. Я ведь не хочу сломать дорогой подарок! А в том, что я собираюсь сделать с девчонкой сейчас, не будет места ни нежности, ни бережности, ни осторожности.

Она стояла неподвижно, словно чего-то ждала. Стянул повязку с ее глаз, и она зажмурилась от неожиданности. А потом широко распахнула глаза.

При дневном свете они оказались ярко-синими. К черту повязки, к черту эту дурацкую секретность. Плевать, что мое инкогнито раскрыто. Вряд ли мое лицо ей хорошо знакомо. И она точно не побежит давать интервью о личной жизни звезды. В этом я тоже был уверен.

И еще кое-что мне захотелось выяснить. Странно, что только сейчас.

– Как тебя зовут?

Она посмотрела удивленно. Возможно, думала, что я и без того знаю ее имя. Возможно, я его даже знал. Только забыл. Я не слишком вслушивался в то, что говорил Габриэль о моей игрушке на три дня. Наверное, стоило… Впрочем, какая теперь разница.

– Мелисса, – тихо ответила она, с жадностью скользя взглядом по моему лицу.

– Мелисса… – повторил я, словно пробуя это имя на вкус.

Оно ей подходило. Мягкое. Легкое. Невесомое. И такое же вкусное, как она.

– А я Рэй. Вот и познакомились.

Он явно ожидал какой-то реакции, а я застыла как вкопанная, не понимая, почему он вдруг решил показать мне свое лицо.

Почему сейчас? Значит ли это что-либо? Меняет ли что-нибудь в наших с ним отношениях?

Смешно… отношениях…

И все-таки я не понимала, что заставило его вдруг открыться, и хаотичные мысли беспокойно метались в голове, пока я его рассматривала. Был ли он таким, как я представляла?

Не знаю.

До этого его образ складывался для меня из его прикосновений, моих касаний, из ноток его одеколона и ауры власти, которая меня обволакивала. А теперь эти паззлы пытались сложиться по-новому.

Он не был безобразным или отталкивающим, его лицо не пересекали глубокие уродливые шрамы, как я думала, пытаясь угадать, почему он скрывается.

Да, он был хорош собой. Даже больше, его можно было назвать красивым. Квадратный подбородок, чувственные губы, красивые глаза с короткими жесткими ресницами. Светлые волосы. Я уже знала, что они длиннее, чем обычно носят мужчины. Выяснила это на ощупь, а сейчас оказалось, что они светлые, чуть вьющиеся, зачесанные назад… открывают высокий лоб и забавно контрастируют с темными бровями и ресницами.

Рэй…

Мысленно произнесла это имя несколько раз. Ему подходит – короткое, емкое, с приятной рычащей ноткой.

Рэй… – повторила еще раз, борясь со странным ощущением, которое вдруг охватило. Показалось, что этот мужчина мне смутно знаком и ему не просто подходит это имя… оно знакомо и мне.

Как будто я уже встречала этого мужчину, вот только успела забыть.

Мысли снова перескочили на более важное и тревожное, от чего сердце бешено ухало: почему, почему он спросил меня об имени сейчас?

Почему не хочет больше скрываться? И этот его подарок… Я покосилась на скрипку.

Она же стоит совершенно сумасшедших денег. Может быть, даже больше, чем ему пришлось заплатить за этот наш уикенд.

Сердце пропустило удар. Если бы не обстоятельства, при которых мы познакомились, я бы подумала, что наши отношения сдвинулись с какой-то болезненной или мертвой точки. А так…

Может ли быть такое, что я перестала быть для него безымянной игрушкой? И что он чувствует ко мне что-то чуть большее, чем вожделение и похоть?

Нет, вряд ли, с чего бы…

Это всего лишь мои глупые мысли, отголоски мечты о первом мужчине, который будет особенным для меня и для которого особенной буду я.

Заглянула в темные как ночь глаза и увидела в них именно это: вожделение, желание, страсть. Ну, конечно, так и должно быть, все правильно. К тому же я стою перед ним совершенно обнаженной, на мне нет ни нитки. Теперь, когда он забрал скрипку из моих рук и отложил в сторону, эта нагота стала еще более вызывающе неприличной.

Хотелось даже закрыться, потому что никогда я так остро не чувствовала своей наготы, даже когда он был во мне…

Но он, словно угадав это мое желание, сделал шаг навстречу и оказался еще ближе.

Так близко, что я слышала его дыхание.

Он почти касался меня, застыл на мгновение, смотрел в глаза странным взглядом, значение которого я не могла бы разгадать, даже если бы от этого зависела моя жизнь.

Осторожно убрал непослушный локон с моего лица. Несколько долгих секунд глаза в глаза, и от одного этого взгляда дыхание сбивается, сердце начинает стучать как сумасшедшее, и я со страхом и нетерпением жду, что же будет дальше.

И вдруг он хватает меня, резко прижимает к себе, и уже через секунду я лежу грудью на гладкой холодной поверхности стола. Он сзади до боли впивается руками в мои бедра. И я понимаю, что нежности кончились. Сейчас будет что-то другое. Меня захлестывает страх предвкушения. Жаркий коктейль, который пьянит сильнее, чем вино.

– Мне понравилась твоя музыка, – говорит он, поглаживая пальцами мои бедра. – А теперь я хочу, чтобы ты для меня спела.

Не понимаю, чего именно он хочет, но он тут же дает подсказку. Наматывает на кулак мои волосы, заставляя чуть приподняться, и шепчет мне в ухо: