Мария Эльнорд - Демон [litres]

– Спасибо.

Я легонько касаюсь его губ и чувствую, как его руки обвиваются вокруг моей талии. Адам прижимает меня к себе, заставляя сердце выбивать ребра изнутри. Птица подлетает к щеке и легонько касается моей кожи. В этот момент я забываю, как дышать, все внутри трепещет.

Любить трудно, но я уже не представляю жизни без Адама Кинга. Без его рук, тепла, аромата тела, без его задумчивого взгляда и колких шуточек в мой адрес. Его душа – темная загадка, непонятная и странная книга, но я с удовольствием читаю каждую страничку.

– Я люблю тебя, – шепчу ему на ухо.

– Взаимно, – отвечает он, высвобождая меня из объятий. – Я сегодня отъеду по делам, не теряй меня, ладно?

– По каким делам?

– Отец попросил…

Стук в дверь разрывает связь наших пристальных взглядов, и в комнату заходит Стефани. При виде хаоса, который творится вокруг, она роняет из рук метелку и тут же поспешно поднимает ее.

– Я зайду позже.

– Не надо, – Адам с невозмутимым лицом поднимает упавший шкаф и кресло. – Здесь нужно убрать.

Она кивает, заходит в комнату и начинает собирать книги. Мне становится дико неудобно наблюдать за тем, как она складывает его одежду и сорванные со стен плакаты. Я принимаюсь ей помогать, но Адам хватает меня под руку и выводит в коридор.

– Не хватало еще, чтобы ты разгребала мой хлам, – бубнит Кинг, и я усмехаюсь, замечая его нарочито грозный взгляд.

Адам плетется на кухню и с ходу открывает холодильник, доставая нарезку бекона и ветчины, ломтики хлеба и листья салата.

– Кажется, кто-то превращается в травоядное? – улыбаюсь я, кивая в сторону салатных листьев, которые Адам аккуратно выкладывает на хлеб.

– Видимо, это передается половым путем! – Птица подлетает ко рту, и на лице Кинга появляется наигранный испуг, а в глазах пляшут бесенята.

Я кидаю в него помидор черри, но Адам ловко уворачивается, отправляя в ответ кусок ветчины.

– Вот, попробуй нормальной еды, – смеется он, когда в меня попадает бекон, и кусочек застревает в волосах.

Его превосходство и хорошая реакция начинают меня раздражать, я хватаю кетчуп и со всей силы надавливаю на пластиковую бутылку, попадая точно в цель. Из меня вырывается дикий смех, когда я замечаю мрачнеющий взгляд, и в одно мгновение меня накрывает волна молока. Адам хватает меня в охапку и кладет на стол.

– А может, мне съесть тебя? – На лице Демона появляется злобная ухмылка.

– Пусти, это не смешно! – пищу я, но стальные руки прижимают меня к столу.

– Проси! – говорит Адам.

Плавали – знаем.

– Прошу! – смеюсь я, и Кинг тут же меня отпускает.

– Хорошая девочка, все на лету схватываешь.

– Ага, – ворчу я и, схватив кувшин с водой, выливаю содержимое ему на голову. Со скоростью пули я несусь в туалет и слышу позади себя грохот и топот.

Мой переезд в Лафайет принес столько открытий и сюрпризов, что я не могу до сих пор понять: правильное решение я приняла или нет, когда осталась в этом городе. Я так рвалась к размеренной жизни, но уже давным-давно не знаю покоя, и все благодаря ему. Адам – торнадо, ураган моей жизни, Мефистофель моей души, который показывает этот мир, сняв с меня розовые очки. Во мне боролись две половины: сила и страх. Первая победила, и теперь я уже не та запуганная девочка, которая приехала в Лафайет и в любой подозрительной ситуации загоняла себя в панику.

Я пережила достаточно, чтобы стать сильнее.

Мой новенький вольво приветливо мигает фарами, и я сажусь в белоснежный салон, вдыхая запах кожи.

Завтра у меня день рождения, и единственный человек, которого я не увижу из родных – это мама. Теперь, когда я знаю, где она и что с ней, я не могу простить себе, что не нашла ее раньше. Я была так близко, но не почувствовала ее присутствия. А говорят, что мать с дочкой имеют неразрывную связь.

Я подъезжаю к гипермаркету и паркуюсь неподалеку от входа. Настроение падает с каждой секундой. Я закрываю автомобиль и подставляю лицо солнечным лучам. В последнее время мои мысли находятся в постоянном противостоянии, мой внутренний баланс нарушился, когда я перестала замечать мелочи окружающего мира.

Лафайет подарил жителям прекрасную, солнечную погоду спустя три дождливых и холодных дня. Я пытаюсь расслабиться, но не удается. У меня не получается сконцентрироваться на счастливых семьях, не удается улыбнуться бегающим друг за другом детишкам и насладиться одним из лучших осенних дней в этом городе.

Я хожу как призрак по торговым рядам, держа в руках пачку начес и раздумывая: брать ее или нет. В моей корзине уже достаточно продуктов для ужина, но я все равно методично скитаюсь по торговому залу, будто оттягивая возвращение в реальную жизнь.

Пока мысли заняты делом, мне становится спокойнее, и я нехотя подхожу к кассе и выкладываю продукты на товарную ленту. Кассир с невозмутимым видом пробивает покупки, попутно предлагая мне воспользоваться выгодными предложениями, а я терпеливо ей отказываю.

Мое спокойствие нарушает знакомый, пристальный взгляд с соседней кассы. Сапфировые глаза, обрамленные густыми ресницами, держат в себе море слез и горечи, и мне становится жутко. Миссис Флинн глядит на меня, еле скрывая сожаление, и мои руки непроизвольно сжимают пачку начес, отчего слышится хруст чипсов. Я пытаюсь не подавать виду, но внутри бушует ураган противоречивых чувств.

Хочется уйти и в то же время остаться, ведь Элизабет не сделала ничего плохого, она не знала о психических отклонениях Тома. Я складываю пакеты в тележку и расплачиваюсь картой, не обращая внимания на стоимость покупки. Миссис Флинн отрывает от меня взгляд, доставая из кошелька деньги, и в этот момент я успеваю проскользнуть к выходу, избежав разговора, к которому пока что не готова.

Злость вперемешку с чувством вины закрадываются в мое сердце, и я чуть ли не бегу в машину, как трус, избегающий неприятностей.

Элизабет поблизости нет.

Оглядываясь, я не вижу, как она выходит из магазина и торопливо складываю пакеты в багажник.

Я успокаиваюсь полностью, когда сажусь в машину и завожу двигатель.

«Бессовестная Эми , – бубнит голос в моей голове. – Ты даже не поздоровалась с ней» .

С чего мне здороваться с матерью парня, который меня чуть не убил? Я имею полное право игнорировать ее, но совесть все равно гложет, будто я бросаю человека, нуждающегося в помощи.

Как же все сложно! Вся эта история, вся жизнь в этом городе – запутанный клубок. Мне не удается справиться с ним. Каждый раз, когда мне кажется, что я близка к разгадке, она исчезает. Никакой зацепки, одни только мысли.

Я выезжаю с парковки, как вдруг замечаю знакомую машину. Поначалу не могу вспомнить, где же я ее видела, но когда пассажирская дверь распахивается и на меня устремляется пара безумных глаз, я все понимаю.