Мария Эльнорд - Демон [litres]

Она повсюду .

Питер застывает, и палата погружается в тишину. Лишь слышатся мои хриплые вздохи. Он запускает пальцы в мои волосы и рывком поднимает меня, отчего с моих губ срывается истошный крик. За это я получаю удар по лицу.

– Ты – доказательство моего позора!

Он кидает меня на пол.

Сознание прерывается, перед глазами темнеет. Я слышу, как дверь открывается и как Питер холодным голосом приказывает:

– Уведите ее.

Зажмуриваюсь, не в силах сопротивляться. Меня поднимают, и в голове раздается безумный смех.

Кажется, я схожу с ума.

Я провожу языком по губам, чувствуя солоноватый привкус крови, и кашляю от боли, сковавшей ребра. Мне безумно страшно разлепить веки, запястья режет кабельная стяжка. Я пытаюсь выбраться, но становится только больнее.

– Я слишком долго ждал этого момента не для того, чтобы увидеть, как ты подыхаешь так быстро, – слышится свирепый крик.

На меня обрушивается столб ледяной воды, из-за чего спирает дыхание, и я резко открываю глаза.

Передо мной вырастает Питер. Вокруг – обшарпанные стены, в воздухе – запах сырости, а еще стоит такой дикий холод, что меня пробирает до костей. Кажется, я в подвале. Судя по старым тележкам и сломанным железным кроватям, я все еще нахожусь в психбольнице.

– С возвращением, Мисс Грин! – Улыбка безумца становится шире, и моей щеки касается его ледяная ладонь, пальцы смыкаются на подбородке и жестко сжимают скулу, вызывая во мне шипение.

– Отпусти меня!

Мои яростные попытки высвободиться вызывают у Питера только усмешку. Я дергаю ногами, чтобы ослабить веревку, с помощью которой он приковал меня к стулу, но безрезультатно. От любых манипуляций узлы становятся только туже и больно врезаются в кожу.

– Спокойнее, – говорит безумец, и из темноты выходят двое мужчин в санитарной форме. – Ты сильно нервничаешь, но ведь все только начинается.

Мужчина оказывается ко мне так близко, что я чувствую его теплое дыхание. Боковым зрением замечаю, как санитары подкатывают к нам медицинский столик и раскладывают шприцы.

– Знаешь, – мурлычет Флинн, театрально качая головой в знак сожаления. – Ты ведь, и правда, ни в чем не виновата.

– Да пошел ты! – рычу я и плюю ему в лицо собственной кровью.

В его взгляде вспыхивает ярость. Питер делает шаг назад, вытирая рукавом лицо, и тяжело вздыхает. Его замешательство вызывает на моем лице ухмылку, и я тут же получаю удар по щеке, едва не падая вместе со стулом на бетонный пол.

– Приведите ее сюда! – кричит Флинн.

Он берет со стола лоскут и завязывает мне рот. Тряпка врезается в уголки разбитых губ, откуда начинает сочиться кровь. Я вновь пытаюсь выбраться, но получаю пощечину. Из темноты доносятся возня и вопли, двое санитаров вытаскивают на свет мою маму, и наши взгляды встречаются.

Ее зеленые глаза заполняются слезами, она кричит, прикусывая тряпку во рту, и одержимо рвется ко мне.

Громкий хохот разливается по подвалу. Питер подходит к ней и нежно дотрагивается пальцами до ее лица.

– Здравствуй, любимая, – шепчет он, и его губы касаются ее щеки.

Моя мама кидает на него грозный взгляд и гордо расправляет плечи. Никогда не видела ее такой злой. Питер поглаживает ее по голове, вдыхает запах ее волос, но потом резко скрывается во мраке.

– Я приготовил для тебя небольшой сюрприз, детка, – слышится его довольный возглас. Он появляется со стулом и ставит его напротив меня.

Санитары сажают мою маму, связывая ее веревками. Мне хочется кричать от всего происходящего, но от страха я с трудом делаю очередной вздох. Мама, не отрываясь, смотрит на меня, тихо плача, и по моим щекам тоже льются слезы.

Неужели все закончится вот так?

Питер набирает в шприц жидкость из ампулы.

– Как я обожаю медицину, – усмехается он. – Ты это, конечно, знаешь, моя дорогая. Я всегда был примерным учеником в медицинском колледже, любил учиться… но больше всего любил тебя.

Он щелкает пальцами по шприцу, выпуская пузырьки воздуха, и с конца иглы брызгают капли. Сарра смотрит на него и лишь качает головой, меняясь в лице. Кажется, она догадалась, что это за препарат.

– Ты ведь в курсе, что любое психотропное имеет накопительный эффект, – говорит он, и один из санитаров оголяет мамину руку, перевязывая ее жгутом. – А если превысить дозу, можно лишить человека его личности, сделав его безвольным овощем. Раньше такого эффекта достигали при помощи лоботомии, но я – не изверг. Хотя, от такой дозы даже не знаю… выживешь ли ты.

Меня будто пронзают электрические разряды. Я истошно кричу, надеясь остановить это безумие, но Питер не обращает на меня ни малейшего внимания.

Все не должно закончиться вот так! Я не могу потерять ее снова! Только не сейчас, нет!

Виски пульсируют от напряжения, и я пытаюсь вытащить руку, но кабельная стяжка разрезает кожу, и по пальцам бежит кровь. Подвал наполняет душераздирающий вопль моей мамы, и чувство безысходности поглощает меня, заставляя отвернуться. Не могу смотреть.

Питер откалывает в сторону опустошенный шприц. Глаза мамы закатываются, ее мышцы расслабляются.

– Нет! – плачу я сквозь тряпку во рту.

В моей душе разрастается пустота.

– Я долго искал вас. – Флинн подходит, заглядывая мне в глаза. – Но судьба собственноручно преподнесла мне вас на блюдечке. Сначала твоя мать приехала к своему любимому, изменив фамилию, потом ее красавица-дочурка… Эмили. Знаешь, я ведь решил, что она все-таки начала новую жизнь, вышла замуж в Лос-Анджелесе. Мы с Кингом остались у разбитого корыта, и мне этого было достаточно.

Конченый больной ублюдок!

– Но эта сучка все же вернулась к нему, – рычит он, кинув презрительный взгляд на мою маму. – Любовь – странная штука: одних возвышает, других бросает на дно.

Он делает жест рукой, и санитары скрываются в темноте, оставляя нас одних. Если бы у меня только были свободны руки! Я бы вырвала ими его поганый язык, выцарапала ему глаза, сделала все, что в моих силах! Во мне больше не осталось страха, лишь всепоглощающая агония и ненависть.

– Кто бы мог подумать, что небольшая ошибка даст такие плоды. – Он самодовольно улыбается и достает пистолет. – В университете имеется только одна девушка с фамилией Кларк нужного возраста.

Мои глаза округляются. Тело пробирает дрожь. Так вот, что имел в виду Том, когда сказал, что нападение на Джулию не было случайностью!

– Да-да, Эмили. Ты сама пришла ко мне. С первого взгляда я понял, кто ты.

Его слова бьют больнее рук, ног, режут похлеще кабельной стяжки. Я не могу зажать уши, чтобы не слышать всего этого, не слышать того, что сама знала, о чем сама догадывалась!

– Я все понял, когда твоя мамаша сбежала из палаты, увидев тебя. Она пыталась предупредить свою дочурку, кричала, чтобы ты уезжала из города.